- Где они? Они все живы? – вскакиваю с кровати и бросаюсь к Анжеле. Та стоит в проходе с трубкой в руках и все еще выслушивает то, что ей говорит оппонент.
- Тс-с! – прикладывает палец к губам женщина.
Я замираю, старательно прислушиваясь, но разобрать голос с той стороны трубки не могу, слишком сильно Анжела прижимает ее к уху.
Через несколько секунд босые ноги начинают мерзнуть, но мне все равно. Пускай они хоть в лед превратятся, не сдвинусь с места, пока не узнаю, что с моей семьей.
- Они нашли всех, - говорит женщина, но мне не нравится ее голос.
- Но?
- Но мальчика с клювом пришлось отдать настоящему Отлову.
- Виктора? Почему его? Он же неопасный. Мы вместе жили несколько недель!
Что теперь с ним будет? С человеком, который не может выговорить ни слова?
- Мэлоди, успокойся, присядь, - теплые руки ложатся на мои плечи и аккуратно направляют обратно к дивану.
Опускаюсь на одеяло и судорожно вдыхаю.
- Это моя вина.
- Что? Почему?
- Если бы я вам не рассказала, они все были бы вместе! А я доверилась! Дура! – обхватываю голову руками и сгибаюсь пополам.
Теплая мягкая ладонь успокаивающе гладит меня по волосам, но я недовольно сбрасываю ее.
- Послушай, Мэлоди, - женщина пытается начать разговор, как-то оправдаться, но я не желаю слушать.
- Нет! – кричу, вскакивая. – Я вам верила! А вы так воспользовались моим доверием! Вы отдали Виктора им! А он никому не причинил вреда! Я ухожу, мне больше не нужна ваша помощь.
Начинаю лихорадочно одеваться. Сначала выбираю юбку, но вспомнив, чья она, отбрасываю в сторону и натягиваю свои старые рваные джинсы. Прощай красивая уютная жизнь, ты была лишь миражом.
- Если ты уйдешь, то никогда больше не увидишь свою стаю, - голос женщины звенит от ярости.
Так и замираю только с одной надетой штаниной. Черт. Она меня подловила. Даже здесь.
- Истерики можешь закатывать своему вожаку. Но в моем доме попрошу вести себя прилично, - она никогда со мной так не обращалась. – Одевайся в нормальную одежду, завтракаем и выезжаем.
С радостью стягиваю джинсы и переодеваюсь в красивую и удобную одежду Оди, хотя внутри все просто клокочет от злости на женщину, я не очень хочу влезать в свои старые вещи. Зачем врать, мне понравилось выглядеть красиво.
На кухне Анжела сидит собранной. Она все еще нахмурена, но уже не источает того раздражения и ярости, которую я вызвала своей попыткой уйти.
- Ешь, - она указывает на омлет.
Покорно сажусь за стол. От запаха еды воротит. Я слишком переживаю за ребят и не могу толком есть.
- Виктор был в розыске, - говорит женщина холодно. – Он убил свою мать. Та не понимала, что мальчик хотел сказать, Виктор разозлился и в порыве гнева не рассчитал свои силы. Они провели тесты, мальчик с психическими отклонениями.
И я вспоминаю тот день, когда мы нашли Виктора. Он сидел за мусорными баками и пытался оттереть кровь с рук. Когда мы подошли он что-то прочирикал, заплакал и весь скукожился, сжался в маленький незаметный черный комочек. Теперь мне понятно, откуда на его руках была кровь. Мы тогда подумали, что она его.
Нет. Анжела врет мне! Виктор с нами обходился хорошо.
- Откуда вы знаете? Он сам признался в убийстве?
Анжела что-то набирает на экране мобильника и сует его мне в руки. Это статья ужасного убийства с подробными снимками.
- Ему показали фотографию убитой женщины, реакция мальчика полностью подтвердила его причастность.
Статья написана четыре недели назад. В ней сообщается, что женщина была убита. Ее череп оказался раздроблен в одном месте, словно дятел упорно стучал клювом по виску до тех пор, пока не добрался до мозга.
«Это ее сын, точно. Он всегда злился, когда его не понимали. Она обучала его дома, никогда не выпускала на улицу, но стены тонкие, мы все слышали, » - приводится фраза соседки.
Я была уверена, что всех химер с внешними отклонениями забирают.
- Иногда делают исключения и детей оставляют родителям. Виктора бы просто убили в приюте, - словно читая мои мысли, говорит Анжела.
- И как же он отреагировал на фотографии? – отдаю телефон обратно, я не хочу смотреть на эти страшные кадры.
- Я не знаю, - отвечает женщина. – Можешь потом поинтересоваться у Габриеля, который проводил допрос.
- Мам, - на кухне появляется заспанный Алан, не давая мне в очередной раз высказать свои возмущения. – Разве тебе сегодня на работу? Оди, почему ты тоже оделась? У нас ведь выходной…
Он впервые заговорил со мной сам. Неужели мы сдвинулись с мертвой точки ненависти?
- Нашлась стая Мэлоди, - отвечает женщина. – Мы едем к ним. Можешь отправиться с нами.
- А у тебя там есть новые таблетки? Эти, похоже, перестают работать. Всю ночь глаз не сомкнул, спина ужасно зудит.
Анжела меняется в лице.
- Можешь посмотреть, насколько все плохо? – он задирает рубашку и поворачивается спиной.
Я готова увидеть кровавые расчесы, вздувшуюся кожу или еще что-нибудь такого рода, но под лопатками, ближе к позвоночнику видны всего-то два немного покрасневших уплотнения.
- Пока ничего страшного, но мы попытаемся подобрать тебе в лаборатории новые таблетки, обещаю. Одевайся, едешь с нами.
Когда Алан уходит в свою комнату собираться, я обращаюсь к Анжеле.
- Это не очень-то похоже на аллергию, - мне известно, как выглядит аллергический дерматит, покрывалась им, когда нам на Новый год в приюте дали съесть несколько апельсинов. Я тогда вся покрылась красными чешущимися пятнами. Вся спина, руки и живот были ими обсыпаны. Страшное зрелище. Хотя прошел он довольно быстро, чему я была нескончаемо рада.
- Ты хочешь сказать, что я плохой врач? И не могу поставить своему сыну правильный диагноз? – срывается женщина. Ее щеки и шея тут же пунцовеют.
Мне даже становится страшно.
- Нет… просто… - не знаю, что сказать. – Извините.
Нельзя сейчас поругаться с тем, кто держит твою семью в заложниках.
- Вы злитесь из-за того, что я была там, когда ваш муж погиб? – вопрос срывается сам по себе.
Я не присутствовала на похоронах, но когда Анжела с Аланом туда съездили, женщина почти целый день меня игнорировала, даже смотрела сквозь, словно я была призраком.
- Это случайность, ты не виновата. Я злюсь, потому что ты мне не доверяешь и обвиняешь в плохом лечении. А я дипломированный врач! Работаю в закрытых лабораториях. Для вас же стараюсь!
Ее глаза намокают от выступивших слез.
- Простите, я вам верю, правда, - приходится соврать.
***
Анжела везет нас на машине по еще темным улочкам. Алан едет на переднем сидении, а я сзади.
Подъезжаем к территории, огороженной высоким забором с проволокой. Автомобиль тормозит около шлагбаума.
- Доброе утро, Анжела, - в машину заглядывает охранник и светит фонариком сначала на лицо женщины, Алана, потом на мое. – Кто это с тобой?
- Дальняя родственница. Собираюсь зарегистрировать ее в испытательную группу. Так что эти двое пока под мою ответственность.
- Паспорта давай, - лениво откликается мужчина.
Женщина протягивает наши документы.
- Заберете при выезде, - бросает он и уходит в каморку.
Через минуту шлагбаум начинает медленно подниматься.
- Это что, государственный объект? А если меня узнают? Я засвечусь на камерах! - начинаю паниковать.
- Успокойся. У нас продуманно, - усмехается Анжела.
С улицы мы сразу заходим в светлое помещение, напоминающее больницу, только новую и чистую. От белого цвета болят глаза. Слишком ярко.
В воздухе витают незнакомые запахи медикаментов. Наши шаги гулом отдаются по пустому помещению. Мы идем по коридорам вслед за Анжелой и молчим.
Алан выглядит довольно уверенно, словно он здесь бывал не раз. Наверное, так и есть.
Анжела открывает очередную дверь. Это большая комната, разделенная посередине стеклом. На нашей стороне стоят какие-то люди в белых халатах, смотрят на мониторы, обсуждают.
А там, по другую сторону стекла…
- Ирвин! Колин! Мика! Бьянка! – кричу так громко, как только могу, и подбегаю к перегородке. Они там, сидят в белых пижамах на кроватях, маленькие, испуганные и такие чистенькие. Стучу, но ребята меня словно не замечают.
- Кто впустил посторонних? – раздается недовольный крик. Мне на плечо опускается тяжелая рука. Оглядываюсь. Хмурый мужчина.
- Это Мэлоди, она их подруга, - отвечает Анжела. – Я вам говорила.
- Почему они не обращают на меня внимания? – оборачиваюсь к женщине.
- С той стороны видно лишь их отражение. Для них ты находишься за зеркалом.
- Я… я могу с ними встретиться? – в горле пересыхает. Прошел месяц или около того, как мы потеряли друг друга.
Меня заставляют надеть такой же белый халат, как у сотрудников и разрешают посетить стаю.
- Ма, ты думаешь, ей можно к ним войти одной? – раздается за спиной шепот Алана. Что отвечает женщина, я уже не слышу, мне открывают маленькую дверку и разрешают войти.
Я свечусь от радости. Каблуки отбивают дробь по белой плитке. Ирвин, заметив меня, напрягается. Он кивает ребятам, и те оборачиваются. Вскакивают со своих кроватей и жмутся к вожаку.
- Ирвин! Бьянка! Это ведь я, Мэл! – почти подбегаю, но ребята ведут себя насторожено, хоть Бьянка и расплывается в застенчивой улыбке.
- Мэл умерла, - отвечает Ирвин. – Если вы хотите, чтобы мы купились на эту ложь, надо было лучше постараться. Хотя бы лисьи уши приделать к голове.
Он что, действительно не узнает? Меня пробирает смех. Стягиваю берет, медленно откалываю заколки и высвобождаю ушки на свободу. Как же приятно снова ими пошевелить.
- Вы, правда, меня не узнаете?
- Мэл! – взвизгивает Мика и первой бросается мне в объятия. – А почему ты стала блондинкой? А где ты взяла косметику? Научишь меня так же краситься? Тебя не узнать!
- Мика, вернись на место, - резко командует Ирвин. Пока он шумно втягивает носом воздух, глаза пристально меня сканируют. – Ты почти забила свой запах этими отвратительными отдушками, но, к сожалению, ты действительно Мэл.
Мика испуганно садится обратно к вожаку. А я пытаюсь понять, почему Ирвин не рад мне? Мы ведь так давно не виделись.
- Почему «к сожалению»?
- Потому что ты теперь с ними, - он презрительно фыркает. – На тебе их одежда, их косметика, ты даже пахнешь как они. Решила стать человеком? Бросила нас в лесу умирать от голода, а сама заключила договор? Тебе лучше уйти, Мэл.
- Какой договор, Ирвин? Я хотела помочь нам всем! Мы сможем выбраться отсюда, в другую страну! Они помогут! – я чувствую, как тяжелеют ресницы, пропитавшись выступившими слезами.
Ирвин поднимается и подходит ко мне. Брови сдвинуты на переносице, хвост напряжен.
- Посмотри на себя, Мэл, - он указывает на зеркало во всю стену, именно за ним сейчас нас изучают несколько человек. Рядом с парнем отражается девушка, чужая, не химера. Лисьи уши смотрятся фальшиво. – Ты стала другой. Я знаю, что они дали тебе одежду, хорошую жизнь в обмен на меня и остальных. Они забрали Виктора. Сказали, что мы больше его не увидим.
- Ирвин, - я оборачиваюсь к парню и оказываюсь с ним совсем рядом. Даже ощущаю его дыхание, долетающее до моих волос. – Он «опасный»…
И тут же запинаюсь, но уже поздно. Ярость в глазах парня вспыхивает мгновенно.
- Убили, потому что опасный?! – он срывается на крик. – Да как ты смеешь! Тогда давай, застрели меня! Сейчас же, Мэл! Я тоже опасный! Они ведь дали тебе оружие? Чтобы отстреливаться от таких, как я?
Он отталкивает меня. Я всхлипываю.
- Нет, Ирвин, я не…
- Уходи! Уходи, Мэл, пока я тебя не разорвал на клочки, - парень замахивается на меня. Я лишь испуганно прикрываю голову руками, но удара не следует. – Пошла прочь.
Открываю глаза и смотрю на парня, тот стоит и тяжело дышит, испепеляя меня взглядом.
- Я даю тебе минуту, чтобы уйти, - говорит он уже более спокойно. – Только из-за того, что мы были семьей.
- Ирвин, мы и сейчас семья! Ты неправильно понял.
Но теперь он прерывает мои оправдания и уже ударяет пощечину. Я хватаюсь за щеку. Он задел ее когтями.
- Ты даже когти накрасила, - выплевывает Ирвин. – Человек. Ты отвратительна, Мэлоди. Якшаешься с теми, кто истребляет нас.
Всхлипываю уже громче. Так мне и надо. Я не искала их, бросила одних. Вожак прав.
- Ирвин, - его имя дается с трудом. Оседаю на пол, ладонь, которую я прижимаю к щеке, липкая от крови. – Я помочь…
- Я тебя еще раз ударю, если ты не уйдешь! – орет он, срывая голос. Вены на шее вздуваются.
Он даже в этой белой пижаме и с босыми ногами выглядит угрожающе.
Я сжимаюсь на полу в маленький комочек.
- Не уйду, не уйду, пока ты не выслушаешь меня, - бормочу едва слышно.
Он рычит, и опять замахивается. Жду удара.
- Не трогай ее! – дверь ударяется о стену и в комнату вбегает Алан. Краем глаза вижу, как его пытаются остановить, но тот выкручивается из хватки лаборанта.
Я так и остаюсь сидеть на полу, зажимая окровавленную щеку. Ирвин удивленно вскидывает брови, а потом ехидно скалит клыки.
- Твой дружок? Из людей? – вырывается смешок у парня. Затем он оборачивается к своей стае. – Посмотри, Мика, как твоя ненаглядная Мэл, семью променяла на человека.
Алан так и застывает рядом со мной. Он был готов к тому, что придется ввязаться в драку, или надо будет отбиваться, но его просто оскорбили.
- Поднимай ее, и уходите, - бросает Ирвин, даже не взглянув на меня. Возвращается к ребятам и садится рядом с ними, обнимая Бьянку и Колина за плечи.
- Она не предавала вас, - твердо говорит Алан, но Ирвин от него только отмахивается. У парня своя правда, в которую он слепо верит.
- Ага. И Виктора вы отдали в новую семью, конечно. Валите уже, а то и тебе и твоей подружке не поздоровится.
Я замечаю, как Алан медленно закипает. Сначала у него сжимаются кулаки, затем желваки начинают играть под кожей.
- Ал, не надо, он сильнее тебя, - говорю я, дотрагиваясь рукой до его ноги. Парень испуганно опускает взгляд.
- О боже, Оди, твоя щека! – Алан помогает мне подняться.
- Оди, - фыркает Мика. – Ирвин прав, ты даже имя поменяла. Ты чужая. Предательница.
Я хочу снова возразить, но сил уже не остается. Алан, приобняв меня за плечи, выводит из комнаты. Бьянка злобно кидает в нас подушку.
Они отреклись от меня.
