Сегодня на селе происходят необратимые процессы — с географических карт и из памяти исчезают целые деревни. Вместе с людьми уходит и народная культура, и даже если остаётся одна улица, а на ней три дома, в которых ещё живут люди, — это уже не деревня. А когда в деревне нет работы и мужики спиваются, ситуация становится безнадёжной.
Из чего сделаны «правильные» сибирские валенки? Шерсть, вода, моющие средства и руки мастеров — другого рецепта не существует. Ежемесячно для бесперебойного функционирования небольшого производства требуется 10 тонн шерсти. В прежние времена её заготовкой занимались специальные конторы, а теперь весь процесс в руках частников, которые собирают эту шерсть и сдают на производство.
Но для индивидуальных заготовителей, которые держат небольшое количество скота в своём хозяйстве, приехать, сдать шерсть и выручить какие-то деньги оказывается всё большей проблемой, даже если они живут в 50 километрах от райцентра. Хорошо, когда есть машина. Если её нет или нет постоянного автобусного сообщения, такой хозяин оказывается перед выбором — договариваться с частником, чтобы отвезти шерсть, или выбросить.
Ещё 20-30 лет назад небольшие цеха по производству самой востребованной в Сибири зимней обуви были практически в каждом уважающем себя районе. Была работа, был спрос на валенки. Но за одно, второе, третье десятилетие практически всё, что функционировало на протяжении многих лет, стало вдруг нерентабельным, цеха закрыли, люди остались без работы.
Пимокатов, то есть валяльщиков обуви, в Сибири я ищу и снимаю на протяжении последних десяти лет и стал свидетелем, как из десятка работавших цехов сегодня осталось только одно небольшое производство в селе Родино на Алтае. Соседи в Мамонтове оказались предпоследними, но тоже не удержались — закрылись в 2019 году. Искренне жаль: уходит аутентичное ремесло, уходит из села и работа, которая способна прокормить хотя бы несколько сибирских семей.
Основная проблема современного российского села — молодёжь туда не возвращается. Смысла нет, об этом говорят сами родители. Люди перебираются в город, а покинутые места зарастают травой.
Едем однажды в такую полузаброшенную деревню, Потеряевку. Четыре километра от затерянной в алтайской степи железнодорожной станции Подстепный. Два-три десятка минут петляем по полевым дорогам в поисках людей и домов. Никаких дорожных указателей или хотя бы малейших признаков, указывающих на жизнь. Ничего. Указателя нет и при въезде в деревню. Ориентиром служит небольшое озеро-пруд, которое можно разглядеть на гугл-карте.
В прежние времена здесь был совхоз, которому пруды и принадлежали. Позже, со строительством новой Потеряевки, появилась идея углубить пруды, завести рыбу. Построили с этой целью коптильню на берегу, пригнали экскаватор, но на этом всё и закончилось. О том времени напоминает только вырытая на берегу огромная яма с обустроенной по периметру странной конструкцией: на деревянный каркас натянута проржавевшая проволока, столбы покосились.
Сибирь изначально была устроена так, что в одной деревне жили переселенцы из центральной России, в другой, по соседству, выходцы из Белоруссии, в третьей — старожилы-чалдоны, а в четвертой — эстонцы.
«Я родился в Коровинке, и все говорили – откуда, откуда? А-а! Чалдон коровинский! А почему называли чалдоны, я не знаю. Вот Пахомово – керогазы! Эстонцы – Березовка, Николаевка. Крутиха – там хохлы. А я с Коровинки! Чалдон коровинский…»
Это национальное и культурное многообразие отразилось в традициях, костюмах и песнях, оттого сибирский фольклор вызывает отклик в душе многих. Но в нынешние дни число деревень сократилось в три раза, жителей стало меньше вчетверо, поэтому и в культурном смысле утрачено очень много.
«Бывает, приезжаешь через десять лет, а тех людей, поющих бабушек, никого не осталось. Девяностые годы нам большую подножку подставили. Если бы не та разруха, которую село пережило, сегодня положение было бы значительно лучше. Потому что в 80-е мощным оказалось сельское молодёжное движение. В то время организовывали фестивали, которые обращались прежде всего к сельскому фольклору, а не к городскому. В 90-е же всё затихло. Какие-то бабушки поуезжали, какие-то — поумирали».
Автор текста и фотографий: Андрей Шапран