Пустотою звенит дом. Оборвалась стальная нить. Где на ощупь, а где ползком Я учусь без тебя жить.
Я хочу отворять дверь И знакомые видеть черты. Как же я без тебя теперь? Каж же там без меня ты?..
Ну вот и 3 месяца уже прошло, как ты ушел. Ушел туда, откуда не возвращаются. Внезапно, быстро, безвременно. Хотя, откуда я могу знать, что безвременно. Может, тебе и было отмеряно прожить ярких и бесшабашных 61 с хвостиком лет.
Говорят, время лечит. Наверное. Во всяком случае, легче становится точно. Я уже могу работать там, где работал и ты. Могу обходиться без таблеток, улыбаться, и даже смеяться.
Твоя старшая дочь уже может снова потихоньку работать с проблемами людей, как она это делала раньше. К ней постепенно возвращается её душевная сила и энергия, которые куда-то пропали в день твоей смерти.
Твоя мама, думаю, не знает о твоем уходе. Тело её физически здорово, а голова непоправимо безнадежно больна. Да ты и сам знаешь. Её недуг даже как-то примирил вас в бесконечном противостоянии характеров. Я с удивлением смотрела, как ты заботливо обнимал её, расчесывал спутанные седые пряди и нежно заглядывал в глаза незадолго до своей смерти, которую ты не мог предвидеть.
И я теперь, во время своих редких приездов к ней, смотрю в её чистые голубые, незамутненные разумом глаза, узнаю в её лице твои черты и радуюсь тому, что она не знает о смерти своего старшего сына. Иначе бы не пережила.
Теперь мы ездим к ней с сестрой или с твоей младшей дочкой. Ведь она и моя мама тоже. Хоть и свекровь.
А сначала было нехорошо. Первый месяц особенно. Но классических стадий горя, о которых пишут все психологи, я у себя не разглядела. Думаю, мне легче переносить потерю, чем многим другим.
Почему? Потому что я верю..., нет не так, знаю, что жизнь заканчивается только в физическом теле, а душа вечна.
Помнишь, мы много с тобой говорили на эту тему. Ты никогда не боялся смерти. Рассказывал мне, как однажды уже умирал много лет назад в автомобильной аварии еще во время военной службы на Дальнем Востоке.
Ты тогда видел своё тело сверху, наблюдал, как испуганные солдатики суетились возле перевернувшейся машины, а твоя физическая оболочка лежала лицом вниз в какой-то яме. Ты же поражался ярким краскам вокруг, чутко слышал, как в лесу олень пил воду из ручья, испытывал небывалое чувство всепоглощающей ЛЮБВИ и совершенно не хотел возвращаться назад.
Но прошли мгновения или вечность и ты очнулся с болью во всем теле, захлебывающимся в луже собственной крови. Над тобой рыдал навзрыд молодой солдат, и ты с его помощью, наконец-то, смог перевернуться, чтобы глотнуть воздуха.
Ты всегда говорил, что ТАМ хорошо. Я очень надеюсь, что сейчас для тебя это так.
Я часто вспоминаю самые лучшие дни из нашей жизни. Они греют моё сердце, и я чувствую себя счастливой. А еще в моей душе оживает благодарность к тебе за то счастье, которое ты мне подарил.
Помню день нашего знакомства. Мы оба пришли на двухмесячную учебу с отрывом от производства – повышение квалификации врачей. Только я пришла с одной подстанции, а ты с другой.
Ты немного опоздал на общее организационное собрание. И я, заполняя документы, просто оглянулась на шум в конце зала, который начался при твоем появлении. Так уж случалось с тобой всегда и везде. Такова твоя большая аура и харизма, что каждый, кто знал тебя, хотел с тобой поздороваться и пожать руку.
Я увидела очень невысокого, тогда еще худого мужчину с улыбкой на лице, услышала мужественный приятный баритон, но и только. Отвернулась и продолжила своё дело. Маленькие мужчины никогда мне не нравились, о каком-либо романтическом знакомстве я вовсе не думала. Да и в планы мои не входили никакие приключения, хотелось просто отдохнуть от работы.
Помню, ты удивился при знакомстве, что у меня двое детей. Я иногда надевала яркую красную блузку и красила губы под цвет неё. И ты называл меня девушкой с красной помадой.
Я тебе понравилась сразу. А вот ты мне нет. Мы ходили вместе в больничный буфет, сидели на лекциях, ты ужасно смешил меня всякими байками, и я от смеха готова была залезть под скамейку под строгим взглядом профессора.
Уже чуть позже ты садился рядом, держал меня за руку во время занятий, и я млела от твоего прикосновения, понимая, что со мной раньше никогда такого не было. Понимала ли я тогда, что навсегда влюбилась в тебя? Думаю, нет. Иначе так сильно не сердилась бы на одногруппников, которые уже всё за нас решили, хотя мы еще ни в чем не были уверены. Видимо, любовь излучает такие мощные волны энергии, которые чувствуют все окружающие.
Помню первый поцелуй. Ты отважился на него во время сабантуя нашей учебной группы на квартире знакомой. Мы тогда выпили, и я, устав от ожидания, когда ж ты, наконец, решишься что-либо мне внятное сказать по поводу нас обоих, сама позвала тебя на кухню и начала разговор. И ты, хитрец, потом всю жизнь смеялся, что, мол, я сама предложила тебе отношения. Это у тебя тактика такая была, выжидательная.
Помню ураган наших встреч, жаркие объятия, слишком короткие ночи. Ты познакомил меня с родными и друзьями. Твой выбор все одобрили, насколько я знаю. Может мама твоя и не была в восторге от того, что у меня двое детей, но она тактично промолчала. Спасибо ей.
Помню нашу притирку, долгую-долгую. У каждого второй брак (наш на тот момент был гражданским), свои дети, абсолютно разные характеры и приоритеты. Ты — шумный экстраверт, громогласный, жесткий, иногда занудливый и придирчивый, любитель жизни во всех её проявлениях и поклонник алкоголя, но в то же время флегматик до мозга костей. Я — интроверт, меланхолик в какой-то странной смеси с холериком, романтичная, добросовестная, тактичная, но тоже с претензиями на лидерство.
Если бы не наличие твоей комнаты в общаге, куда ты по первой периодически уезжал во время наших ссор, мы бы не прожили вместе и года. Но мы прожили 20 лет, зарегистрировав брак лишь тогда, когда нашей дочери уже было 7 лет.
Ты выдержал все: обоснованные и необоснованные нападки моей мамы, жизнь рядом с воинственно настроенной тещей, совместное проживание с моим братом, которого мы временно приютили в нашей старенькой хрущевке, моё фырканье и недовольство.
Я тоже вынесла немало.
Но мы остались вместе. Мы, в конце концов, поняли, что любовь — это главное, что у нас есть. Мы никогда друг другу не надоедали: ни в постели, ни на кухне за разговорами, ни в комнате, когда каждый занимался своим делом.
Мы понимали друг друга, могли поделиться рабочими моментами, пожаловаться на неадекватных больных или начальников, посоветоваться и поговорить обо всем на свете. Нам было интересно слушать друг друга. А это не так уж и мало.
Все считали нас разными, удивлялись, как это мы уживаемся. Но здесь секрет прост: мы были разными в проявлениях, в характерах, в действиях, в общем, внешне, а внутренние идеалы и ценности у нас были общие. И это очень нас сближало.
И еще. Ты всегда говорил мне (наверно, программировал), что после тебя с другими мужчинами мне будет элементарно скучно. И я начинаю подозревать, что это, действительно, так. Во всяком случае, скучно мне с тобой, точно, не было.
Если бы не твой, периодически вылезавший из темных глубин, зеленый змий, у нас была бы, вообще, идеальная семья. Я так считаю.
А теперь мне остались только воспоминания, сладкие и мучительные, радостные и печальные, к которым я возвращаюсь вновь и вновь.
Накануне 40 дней ты пришел ко мне во сне. И это был яркий, чувственный, незабываемый сон-явь. Я ощущала твои сильные родные руки на своих плечах ярче, чем это было бы наяву. Я разговаривала с тобой, признавалась тебе в любви. А ты сокрушался, мол, какой я был дурак, как мало был с тобой. Я знаю, ты так прощался со мной, уходя в другой мир, который я не помню, но обязательно узнаю в своё время.
Почему ты ушел так рано? Мне этого знать не дано. Но когда ты пришел к старшей дочке во сне и она спросила тебя об этом, ты сказал, что ушел тогда, когда и должен был. Что у тебя уже немолодая душа, повидавшая очень многое, и тебе только не хватало сострадания. А теперь ты ему научился, и жизненная программа выполнена.
До свидания, мой родной человек. Знаю, что ты помнишь и любишь меня, как прежде. И это греет душу и даёт надежду на нашу встречу, которая когда-нибудь состоится. Но уже не здесь.
Я буду бережно хранить в душе все, что у нас было.
А ты оставил о себе добрую память в сердцах всех, кто тебя знал. У тебя есть красивые дочери и брутальный сын, замечательные умненькие внуки. У тебя еще будут внуки.
Тебя любят и помнят на нескольких подстанциях, на медицине катастроф, в деревне, когда ты был главным врачом, а также твои армейские друзья и родные. О тебе рассказывают молодежи. Ты останешься врачом-легендой, Дядей Костей, супердоктором и прекрасным человеком.
Как сказала одна замечательная девушка-доктор, ты как ураган ворвался в эту жизнь и как ураган ушел из неё. Но тебя невозможно забыть...
