9 Мая – день всегда особенный. Я не знаю, как вы, а я в этот день всегда реву. Поэтому пост сегодня будет невесёлый, можете пролистывать сразу, если вы ждёте другого. Не могу сегодня.
Я ни разу не участвовала в Бессмертном полку. У меня не сохранилось ни одной фотографии дедов. Они остались только в наших сердцах. Мой дед по отцу служил на Дальнем Востоке, когда началась война. Там и воевал.
Мой дед по матери работал на железной дороге, водил поезда. Поэтому на фронте не был – у него была бронь. Но значит ли это, что семьи моей бабушки не коснулась война? Так же, как и остальные женщины, она не видела мужа всю войну – разумеется, домой он не приезжал. А за работу в тылу ему дали Орден Ленина. И он, знаете… он был настоящий коммунист. Не из тех, что сегодня красными флагами машут.
Однажды уже в послевоенные голодные годы в их деревню привезли продукты – какую-то крупу, сахар – и моему деду – я не могу точно сказать, почему, наверное, как раз потому что коммунист? – поручили разделить всем по списку. После делёжки осталось несколько кило то ли сахара, то ли муки. И кто-то сказал моему деду: «Забери себе, у тебя же семеро по лавкам». Причём в прямом смысле – моя послевоенная мама была седьмым ребёнком. Мол, никто не узнает, а если и узнают – никто не возразит, тем более – у вас Орден Ленина.
Мой дед дал ему в морду.
И поэтому меня бесконечно бесят все эти наклейки типа «можем повторить». Какого хрена вы повторите, придурки? (простите мой французский). Когда я думаю о том, как это всё было. Когда уходили мужчины и знали, наверняка знали, чувствовали – всё, они не вернутся. Не увидят жену, детей… Когда оставались женщины и тоже знали, чувствовали – всё. Всё! Больше никогда. Вы можете себе это представить? Никогда. Дети без отцов. Матери без детей. Никогда.
Я смотрю на своего «мальчика», который давно уже выше меня, которого я ругаю за сидение за компом, ворчу, чтобы ложился спать и думаю, КАК я могу его отпустить, чтобы больше никогда?.. А они отпускали – и знали, знали. Надеялись, верили, но знали. Что больше никогда…
Я и сейчас реву. Пишу и реву.
И знаете, кто сейчас сочувствует мне больше всего? Конечно же, свет моей души, Зёмочка. Он первый заметил, что я заливаюсь слезами и тут же пришёл ко мне на колени:
- Ну не реви, что ты! Мне вот ещё хуже, чем тебе, и за задницу кусают постоянно – и то я не реву!
Пришлось согласиться, что Зёма – самый мужественный кот в нашей квартире. И самый красивый, конечно.
А ещё приблизительно в эти дни – я точно знаю, что май, но число, разумеется, не знаю – Зёмочке, свету моей души и сердца, исполняется 12 лет. Помню, что с этого возраста когда-то разрешали детям ездить на переднем сиденье автомобиля. И я страстно ждала этого дня. Так что и Зёме теперь можно! Он, конечно, не хочет, но можно.
В честь такого случая решила я сделать Земаниулу (прям как-то неудобно такого взрослого кота Зёмочкой называть) подарок. Набор игрушек, где в качестве наполнителя, в частности, фигурировала кошачья мята. Должно же Зёме хоть что-то понравиться?
Понравилось, а как же. Моте. Он быстренько отжал себе сначала сапожок, а потом и подушечку. Он тщательно вытирал об игрушки усы, прижимал к сердцу и всячески сигнализировал, что вот сейчас, в данную конкретную минуту он счастлив. После чего внезапно, в порыве дикой страсти, впился в когтедральный столбик, брякнулся набок и побежал. Бежал, разумеется, по окружности. На пятом витке сын заметил:
- Круто его торкнуло. Может, там не мята, а конопля?
Но я сомневаюсь, что с конопли Мотю штырило бы так же. Впрочем, минут через десять Мотю отпустило, и он долго вылизывался, донельзя удивлённый собственным поведением. Напоследок попытался оторвать уголок от ковра, но коврик наш – тёртый калач, причём в самом прямом смысле – уголок не отдал.
Пуня же, видимо, прочно отдала своё сердце удочке, так что не впечатлилась ни подушечкой, ни целой россыпью шариков.
Наконец, убедившись, что никто не умер, никого не съели и даже не покусали ни подушечка, ни сапожок, из-за угла вышел и Зёма.
«Я же ведь почему и дожил до 12 лет, что осторожный, - поясняет Зёма, - а то мало ли что…»
Но, судя по всему, кошачья мята оказалась то ли нестойкой, то ли просроченной, но Зёма к подушечке отнёсся очень ровно. Как, впрочем, и к сапожку. И к мячикам. И к удочке. И вообще.
- Идите вы все, - очень вежливо сказал Зёма.
И я пошла. И принесла ему вкусного паштета. И было Зёме вкусно.
С праздником!