… Астахов хмурился, смотрел вслед убежавшей Верочке. Через огород вошёл во двор. Полина поднялась навстречу – сидела на крыльце, видно, дочку ждала…
- Вере пора бы дома быть… а ты позволяешь девчонке до полуночи гулять. Рано ей ещё… с парнями. И в школу завтра! Вижу я, как ты её будишь по утрам.
В Полининых глазах – молчаливая насмешка. Такая насмешка часто светилась в её глазах, когда Астахов переживал за дочку. Или, точнее сказать, с ума сходил… Верочка росла, а он с ума сходил. Полина понимала, что он до сих пор не забыл… и никогда не забудет тот жалкий комочек, который медсестра Катюша отважилась тогда положить ему на ладони. На днях смотрел… любовался, как Верочка на дискотеку собирается, кружится по дому… Глаз не сводил с дочки. А когда Верочка убежала, вдруг приложил ладонь к глазам… стон сдержал, прошептал:
- Как она… дышала…
Это Андрей о том, как тяжело было их девочке, что родилась так преждевременно… Где-то с трёх лет, как стало ясно, что Верочка вполне здорова… что она крепенькая, стал вспоминать Андрей то её дыхание – прерывистое, со всхлипами… Раньше боялся: чтобы не сглазить… не накликать… А теперь, когда на их восьмиклассницу взрослые парни заглядываются, Астахов всё чаще вспоминает, какой крохой дочка родилась на свет… Вдруг прикроет вот так глаза:
- Как она… дышала!..
Верочка так похожа на отца – глазами, бровями, своенравным рисунком красивых губ, смуглостью и тёмными волосами, что Полина порой от себя самой скрывала ревность: ну, вот… около семи месяцев они с крошечной девочкой были одним… просто немыслимым единством… и сердечко дочкино стучало у неё под сердцем… а родилась – ну, такая Андреевна, словно мама и ни при чём…
Как-то Андрей и Верочкин крёстный, Димка Береснев, сидели во дворе – Димка принёс куму на пробу первачка… Пили самогонку, разговаривали… Поля в огороде огурцы поливала.
- Да… ни хрена ты, кум, не пооонимаешь… – глуховатый от непонятного волнения голос Андрея заставил Полину усмехнуться: ясно!.. Видно, силён кумов первак, раз мужики вплотную подошли к грани, за которой идёт погружение в глууубокомысленнейшую философию…
-Это тебе… тебе легко рассуждать… У тебя сыновья…
Полина выключила шумящую струю, прислушалась:
- А у меня… если заберёт… какой-нибудь… ну, Артём Шумилин… мою девочку, дочку мою, я же… без неё!!!
Кум, Димка, восхищался крестницей, с улыбкой рассказывал, что частенько видит Верочку с сыном Шумилиных, обнимал Андрея:
- Вот и выросла твоя красавица! Женихи уж провожают!.. Не заметишь, как замуж отдашь!
Андрей помрачнел, угрюмо взглянул на кума:
- Не понять тебе…
Полина с удивлением отметила, что Андрей как бы протрезвел от Димкиных слов… будто и не пил самогонку-первак. В голосе его – безысходная тоска и боль:
- Это тебе, кум, легко говорить: твои Санька с Юркой приведут каких-нибудь… птах. Дочки тебе будут! А меня заберут… дочку. Ты пойми: когда сын женится, ты… будто приобретаешь… а не теряешь… а дочку… её заберут!..
Димка сочувственно, внимательно слушал Андрея… а у Полины – мурашки по спине: от Андрюшкиной любви к дочке…
Астахов сел на крыльцо, поднял на Полину глаза:
- Ну, вот… когда она вернётся?
Полина незаметно вздохнула:
- Иди ужинать… Придёт.
Ужинал-не ужинал… и не спал, пока не услышал осторожные Верочкины шаги. Полина видела, как Астахов улыбается в темноте: Верочка с Артёмом ещё долго прощались, – аж до завтра! – тихо разговаривали через открытое окно в дочкиной комнате…
Когда Верочке три года исполнилось, Астахов решился. А в голосе – давняя, плохо скрытая вина:
- Ты ж хотела… в педагогический… помнишь? Вот и поступай – заочно. – Перевёл дыхание, даже вспотевший лоб вытер. – Ты ж хотела… учительницей быть.
Полина удивилась:
- Да как же мне… Верочка маленькая… дом – всё оставить? – Да и… забыла я уж всё… по-новому учить надо.
- Вот… садись и учи. Мать с отцом счастливы будут, если Верочку привезём, пока ты на сессии.
Наверное, из такой уже привычной покорности – муж велел… – Полина и правда поступила на факультет начального образования. Её тут же приняли на работу в маленькую деревенскую школу – учителей не хватало. Андрей радовался Полинкиному счастью: видел, как нравится ей работать в школе. А ему нравилось смотреть, как по вечерам, уложив спать Верочку, Полинка проверяет тетрадки своих первоклассников: у неё такие серьёзные глаза при этом… словно во Вселенной решается сейчас самый неотложный, важнейший вопрос… Астахов с облегчением вздыхал: хоть часть своей вины перед Полинкой снял…
А Полина оставалась такой же покорной… и равнодушно-бесцветной. Он уговаривал её родить ещё ребёночка: Верочка давно просит или сестрёнку Катюшку, или братика Павлика. Полина молчала…
Как-то Астахов заехал в деревенскую школу за Полиной. Присел на скамеечку под окнами учительской, закурил. Молодые учительницы смеялись, примеряли серёжки – Алле Анатольевне муж, лётчик, привёз: с настоящими сапфирами. Полинка тоже примерила… Девчонки даже в ладоши захлопали: вот кому идут сапфиры! К Полинкиным тёмно-синим глазам!
Астахов поднялся. Полинка стояла пред зеркалом, с видимым сожалением снимала серьги – и правда, красивые: в обрамлении ажурной лёгкости – нежнейшая голубизна неуловимо переходит в густую васильковую синеву… Астахову стало жалко, что Полинка сняла серьги… Он тут же – с мальчишеским запалом – решил, что непременно купит ей такие же!.. И – словно водой холодной окатило: представил безразличный Полинкин взгляд… как тогда, когда он купил для неё самое красивое свадебное платье, словно специально сшитое для неё одной…
Серьги Астахов всё же купил: ну, подкопил – за дополнительные дежурства по ночам… ну, отложил ремонт машины… А Полине не решился показать… Боялся натолкнуться на холодное удивление в её глазах, которое тут же сменится усталым равнодушием…
Астахов прислушивался к какому-то новому, совершенно неизвестному счастью…. Или к новой, неожиданной беде… Вдруг стал смотреть на Полинку тяжело, исподлобья… А ночью робел… стесняться стал, как пацан… Ласкал её – словно впервые… А она ничему не удивлялась… оставалась такой же холодно-покорной… А Астахов замирал в отчаянии: он понял, что влюбился в Полинку… Она оставалась почти прежней тоненькой девчонкой. Синь в глазах разбавлялась темнотой грозовой тучи, что опускалась над их Северским Донцом… Грудь немного потяжелела… но от этого и уходила земля из-под ног у Астахова… Он влюбился в Полинку – такую, какой она была сейчас… Нет, он хорошо помнил, как нравилась ему девочка-школьница, несмелая, влюблённая в него девятиклассница… Как ждал встреч… как потом неудержимо хотелось её сокровенной, такой застенчивой нежности… А сейчас всё было совсем по-другому… Когда бывал дома, ходил за Полиной по пятам, не сводил с неё угрюмо-счастливых глаз… Поначалу Полина не обращала внимания на то, что Андрей всегда оказывается рядом… когда она бельё развешивает… или картошку чистит, гладит его рубашки. Поля удивлённо вскидывала ресницы, а он краснел…
А потом Полина стирала его тельняшки… Андрей в степи был… а она вдруг прижалась лицом к тельняшке… запах вдыхала – степной травы, пыли, солнца… ещё чего-то знакомого, горького – только его… Полина заплакала – от счастья… или от беды… Или – от того, что страшно устала – от своего бесцветного равнодушия, которое не отпускало её теперь – не отпускало к Андрюшкиным ласкам… заставляло её опускать глаза под его тяжёлым взглядом… А тяжёлым взгляд Андрея делала застывшая боль. Полина чувствовала, как замирает сердце: она влюбилась в Андрея Астахова… Влюбилась сейчас – когда родила от него дочку… когда пережила столько боли – и от того, что бросил он её, беременную школьницу… от того, что… когда у неё подушка не просыхала от слёз, он ласкал её подругу… и от совершенно неосознанной боли во время преждевременных родов, от того, что из Луганска приехала целая бригада врачей… и они хмурились, осматривали её крошечную девочку… Сейчас влюбилась – когда их Верочка уже первоклассница…
Полина испугалась, когда поняла, что без памяти любит Андрея. Это было совсем не так, как она влюбилась в него девчонкой. Тогда она влюбилась в самого красивого парня, в лучшего, прославленного нападающего школьной футбольной команды, в которого все девчонки были влюблены. В сержанта-десантника, немыслимо, потрясающе красивого и сильного… Сейчас она любила его за всю-всю боль… За угрюмый взгляд – с тревожным, таким волнующим желанием… с отчаянной надеждой, что однажды пройдёт её безразличие… Как хотелось Полине его ласк, его осторожной и смелой нежности! И не могла освободиться от своего устоявшегося за эти годы равнодушия… боялась, что… вдруг, как тогда… Какой-то суеверный страх сковывал её: вдруг, как тогда… Когда счастье уже случилось… и она так любила тайком выбирать свадебное платье – чтобы самой красивой невестой быть для него… Когда кружилась голова от вишни в белом цвету на их берегу Северского Донца… и он не пришёл к этой вишне… а потом Лиза с затаённой победоносной усмешкой сказала, что они с Астаховым живут вместе…
И Полина изо всех сил сохраняла своё бесцветное равнодушие. Ночью смотрела на Андрея, и беззвучные слёзы катились по щекам… провожала его взглядом, когда он уходил на работу… А он не видел этих взглядов…
И неизбывнее становилась боль в его глазах. И всё чаще Полина слышала запах водки, когда Андрей возвращался домой…
… Вот так – взяла и сорвалась в деревню… Сама ещё недавно не поверила бы, что её вдруг потянет на берег Донца, к своим… Мужу, доктору Бояринову, Лиза ничего не объяснила. Раздражённо бросила, что устала… И вообще!.. Делаю то, что считаю нужным! Пошвыряла в сумочку кое-какие вещички… Не обратила внимания на растерянное предложение мужа отвезти её в деревню. Только в автобусе облегчённо вздохнула, прикрыла глаза…
Давно не была в деревне. Вдруг призналась себе, что хочется узнать… расспросить деревенских о нём, об Астахове… Как живёт… приезжает ли в деревню… Понимала, что ради этого и едет сейчас домой – чтобы хоть что-то узнать о нём. С Андреем они не виделись – с тех пор, как она уехала из их маленького домика на краю Провальской степи. Думала своим отъездом немного встряхнуть Астахова, вдруг непонятно затосковавшего… А получилось – толкнула его к Полинке… Когда узнала, что они расписались, от досады и злости тут же дала согласие на свадьбу с доктором Бояриновым – снизошла до его двухлетнего ожидания… над которым насмехалась – откровенно, свысока… Бояринов до сих пор не отошёл от нежданного-негаданного счастья… А как устала Лиза от его любви! Как хотелось ей в маленький домик, к Андрею… По ночам горько плакала: ну, разве можно сравнить смуглого… сильного Астахова… с холёным Толиком, что даже дышать на неё боится… А ей хотелось прижаться к Андрюшкиной груди, поцеловать его густые волосы … вдохнуть не запах немыслимо дорогих духов доктора Бояринова… а запах какой-то пыльной травы и горьковатых лепестков степных цветов… Андрюшкин запах… Да что Полька в этом понимает! А ей – всё это… Андрюшкину грубоватую и нежную до головокружения силу… Его обалденную смуглость и взгляд карих глаз, от которых тоже земля уходит из-под ног…
Ей, Полинке, – целые дни… и целые ночи с Андреем?..
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 7 Часть 8 Часть 9 Окончание
Навигация по каналу «Полевые цветы»