https://zen.yandex.ru/media/id/5a69bfa8f4a0dde70ba3e734/pliasunia-6098b85c4fade3788bafe015 - Начало по ссылке
- Слышишь, там гармошка играет, - Люба остановилась, стала смотреть в сторону клуба, - пойдем туда! Ноги прямо сами в пляс просятся.
Колька, молча, как будто и не слышал ее слов, подхватил на руки и поставил на перевернутую лодку, лежавшую на берегу. – Пляши! – Он отошел на шаг, смотрел на нее снизу вверх. А она стояла, как на постаменте и тихонько притопывала каблучком.
- Сильнее стучи каблуками! – Колька, расплывшись в улыбке, любовался девушкой в закатном солнце.
- Лодку проломлю, заставят еще чинить.
- Ничего, законопатим. – Он подошел ближе. – Ну, иди сюда, плясунья, - и протянул руки. Легко поставил на траву. – Вот видишь, не пристаю к тебе… А хочешь, свататься придем?
- Так рано еще, под осень приходи.
- Ладно, под осень. Только ты обещай, что больше ни от кого букеты принимать не будешь.
- Ну, хватит про букеты, сказано же: все решено.
Колька накинул пиджак на плечи девушки и слегка обнял: - Не боись, это я, как говорится, заботы ради. Ты вообще не думай на меня плохо, я ведь только с тобой хожу, а завтра матери объявлю, что ты теперь моя невеста.
- Ой, что будет… мне ведь тоже своим надо сказать.
Так потянулись, теперь уже не весенние, а летние дни, теплые вечера. И частенько видели медленно бредущую пару вдоль берега. То вдруг спускались к речке и бросали камешки, кто кинет дальше. На душе у Любы было хорошо и спокойно, Николай за все время их встреч ни разу не позволил себе лишнее, ни разу не испугал ее даже намеком.
Григорий и Анна иногда переговаривались, думая о свадьбе. – А Колька хоть и шалопаем рос, удила-то закусил, не узнать, жених прямо, - удивлялась Анна Егоровна. – Слышь, отец, чего говорю.
- Да слышу я, - Григорий возился с табуреткой, постукивая молотком, - не говори «гоп», пока не перепрыгнешь.
- Так я и не говорю, но готовиться надо, шутка ли, девка на выданье.
______________________
В июле, когда поля колосились, обещая славный урожай, полеводческие бригады перекидывали с одного места на другое. Где нужны были рабочие руки – туда и направляли. От горячего солнца можно было спрятаться только под навесом, который соорудили временно. Парни и девчата, уставшие от жары, все же хорохорились, пересмеиваясь. Шутки не иссякали, то и дело раздавался смех. Люба поглядывала по сторонам, поджидая Николая; приехала она чуть позже, в надежде, что застанет его. Девчата сказали, вроде здесь был, может с бригадиром уехал, кто его знает.
Она вышла из-под навеса и пошла в сторону небольшой рощицы, раскинувшейся зеленым островком. В тени берез трава была зеленее, мягче и шелковистее, притаившиеся цветы, покачивались, словно кланяясь ей. Вспомнился букет весенних цветов, подаренных Крапивиным, который она почти сразу вернула ему.
После того он еще неделю был у них бригадиром, а потом вернулся Комлев, и Иван Захарович больше не появлялся. Ухаживания Крапивина почти забылись, и вдруг эти цветы в разгар лета напомнили о нем. Стало неловко за себя, только сейчас подумалось, что можно было бы и помягче обойтись с человеком, да и цветы ни при чем, зачем было их возвращать на виду у всех.
Увидев поваленную березу, присела. Среди стволов виднелся полевой стан, слышен был шум подъезжавшей полуторки. «Может Коля приехал», - подумала она. Но тут же шепот и шорох послышался за деревьями, почти рядом с кустарниками. Она встала, оглянувшись, - никого не видать. И вдруг метрах в десяти увидела фуражку – точно такую, как у Николая, ее жениха. Она хорошо знала эту фуражку, спасавшую его от солнца. И все равно не верилось. Валявшиеся кирзовые сапоги еще больше насторожили ее, - захотелось уйти, убежать, почувствовав что-то неприятное.
Она уже направилась к стану, как женский смех остановил ее. – Ну, чисто басурманин, заломал, как березу, дохнуть не даешь.
Люба узнала голос Антонины, - бойкой вдовы, муж которой погиб на фронте. По годам Антонине было лет тридцать шесть.
- А тебе что, не нравится? Нееет, вижу, что нравится. – Подал голос хозяин фуражки.
В глазах у Любы потемнело, голос Николая она узнала бы из тысячи, дышать стало трудно… Она схватила березовый прутик, тут же бросила его, хотела скорей убежать, чтобы ничего не слышать и не видеть. И вдруг неведомая сила наполнила ее злостью, вспомнилось, как играла гармошка вчера в клубе и как она плясала, не сводя глаз с Николая, - счастливая и красивая. Заиграй гармонь сейчас, сию минуту, и плясунья, окажись на дощатом полу, проломила бы его – столько в ней было силы.
Хотелось кричать, но услышат все. Подхватив сапоги, ринулась в кусты. – На, получай! – И она со всей силы швырнула сапог в бесстыжую Антонину.
- Ты что, бешеная?! – Колька испуганно поднялся.
- А это тебе! – Она кинула вторым сапогом в опешившего Николая.
Антонина на четвереньках отползла в кусты: - Держи ее, держи, а то она меня порвет, - бормотала она.
Но Люба побежала к полевому стану, на ходу вытирая слезы. Остановилась, как только выскочила из рощицы, вытерла косынкой лицо, чтобы сухим было, медленно побрела на полевой стан.
- Люба, да погоди ты, подожди! - Колька кричал вслед, пытаясь догнать, девушка побежала, чтобы видеть его в этот миг. Сразу включилась в работу, и на все попытки Супрунова поговрить, отворачивалась.
Антонина улучила момент только через два часа, когда объявили небольшой передых: - Слышь, чего скажу, - боясь подойти ближе, обратилась к Любе, - ты только не кИдайся на меня. Молодая ты еще совсем, не понять тебе… У тебя вон жених есть, а я забыла, как мужицкая рубаха пахнет, - сама знаешь, вдова я солдатская.
- Уходи, слышать тебя не хочу.
- Ну и не хоти, жизнь все равно обломает. Ты вон ходишь, как царевна, а Колька возле тебя ужом извивается, думаешь, чего он тебя бережет… а от того, что есть с кем в роще поваляться. Ты же недотрога, думаешь, легко мужику ждать, когда вы поженитесь.
- Звала я тебя раньше Антониной, а теперь буду звать Тонькой, а лучше вообще тебя не знать. И мужиком своим, не вернувшимся с войны, не прикрывайся. У нас в деревне полно таких, только женихов чужих никто не отбивает, окромя тебя. – Люба отошла от Антонины, чтобы держаться от нее подальше, и решила попроситься в другую бригаду.
- Я ведь, правда, жениться хочу, ну прости, затуманило голову, не железный ведь я. Ты же держишь меня, как бычка на веревочке, лишний раза за талию не схвати.
- А граблями? – Люба замахнулась на Кольку. – Смотри, а то ненароком огрею, будешь помнить. – Она отвернулась от него: - Змей подколодный, а я тебе верила.
__________________________
Родители никак не могли понять, что с дочкой случилось, глаза, словно потухли, губы плотно сжаты, ответит на вопрос уклончиво и в огород бежит: то грядку полоть, то поливать, то с ведром к колодцу идет.
Она перестала ходить в клуб; заслышав гармошку, не шла на ее зов, ноги, как будто приросли к земле, плясать не хотелось вовсе. Все чаще вспоминала Крапивина, - вот кому можно выплакаться; она почему-то думала, что Иван Захарович все поймет.
- А возьмите меня до соседнего колхоза, вы же к Крапивину едете, - она обратилась к Комлеву, не побоявшись попросить.
- А чего тебе там?
- Надо, очень надо.
- Ну, поехали, раз надо, только застану ли его.
- Спасибо, а трудодень я отработаю, честное слово.
Крапивина они застали. Загорелый мальчишка крутился возле бригадира. Люба от волнения стала поправлять косынку. «Только поздороваюсь и попрошу прощения за поведение свое», - решила она. Но на дощатом полу временной столовой появилась Таисья и направилась к Крапивину. Потрепав за вихры мальчишку, смахнула что-то с плеча Ивана, может травинку. Подала кружку с водой и смотрела, как жадно он пьет. Крапивин отдал кружку, с лица не сходила улыбка, что-то говорил женщине, похлопывая по спине парнишку.
Люба кинулась к повозке, забралась в нее и упала на самое дно, чтобы никто не увидел. Комлев так и не нашел ее, пока не подошел к повозке. – А ты чего тут делаешь? Рвалась сюда, а сама прячешься.
- Да что-то мне нездоровится, давайте поедем скорей.
_________________________
- Дочка, что у тебя с Колькой? Вы вроде как жених и невеста, а ты уж которую неделю дома сидишь. – Анна настороженно поинтересовалась, давно чувствуя что-то неладное.
- Нет у меня больше жениха, разругались мы. И замуж за него не пойду.
- Ну, так может из-за пустяка рассорились, он ведь не первый раз в окошко к тебе скребется, вышла бы поговорить, может, помиритесь.
- Не помиримся, другая у него есть.
- Да что ты! – Анна ахнула. – Как же так можно, а ведь таким обходительным был.
- Мама, не напоминай мне про него. И отцу как-нибудь сама скажи.
_____________________________
Под осень, когда август намекал легкой ночной прохладой об окончании лета, Григорий невзначай сообщил: - Видел в райцентре Ивана Крапивина, вместе на собрании были. Позвал его в гости; точно не обещал, но, может, заедет в воскресенье.
Люба обомлела, щеки вспыхнули от стыда, видеться с Крапивиным она боялась. Да еще после того, как видела его с Таисьей. «Зачем он приедет, - думала она, - чтобы сказать, что женился? А вдруг он с семьей к ним заедет, будет про жениха спрашивать, а что я скажу. Нет, не могу с ним видеться!» И она придумала, как уйти в воскресенье из дома.
Автор: Татьяна Викторова
Продолжение по ссылке: