В истории русской поэзии было немало имен, значение которых для духовного развития нации открывалось спустя много лет после их смерти. Нередко их имена находились в полном забвении, пока случайно на глаза пытливого исследователя не попадался пыльный архив писем или уцелевшие рукописи стихов поэта.
О Генрихе Худякове у нас сохранились свидетельства его близких друзей и записи интервью, которые он давал литературным критикам и журналистам.
Творческая жизнь Генриха Худякова
Генрих Худяков начинал писать свои первые поэтические пробы пера в мастерских художников Москвы. Он отличался необыкновенной декламацией стихов: гортанные переливы изливались не из самой гортани, а как бы входили в нее.
Его стихи одобрял Пастернак. Ему и Цветаевой Генрих Худяков посвятил ранний поэтический сборник «Кошки-мишки или один к третьим лишний», изданный в 1963 году под копирку в шести экземплярах. Слова в книге были разделены на буквенные элементы, по несколько столбцов на странице. Бесконечная лента стихов была растянута по вертикали на десяток метров вниз. Генрих Худяков выстукивал данный текст около шести месяцев, работая одним пальцем на пишущей машинке. Интересно, что трудился он в это время в закрытом заведении переводчиком, и свой литературный опус создавал на глазах у изумленных сотрудников.
В следующей серии стихов «Кацавейки» (1965-1966 годы) он добавил к словесным морфемам еще и графические элементы.
В конце этого творческого периода Генрих Худяков выпустил экспериментальную «драмоэму» «Лаэрт». В ней были задействованы принц Датский Гамлет и сын Одиссея Телемах. Основой эксперимента был эффект обратимости, с помощью которого семейная идиллия Одиссея противопоставлялась трагедии семьи Гамлета. Причем инверсия происходила уже в именах героев: (Х)амлет – Тел(е)мах. Гамлет погибает от второстепенного персонажа Лаэрта, а заместителем отсутствующего отца у Телемаха становится его дед, тоже Лаэрт. Имена Афины, покровительницы клана Лаэртов и Офеллии, дочери другого Лаэрта – имена с одной основой, фонетически эквивалентной греческому слову «офис», то есть змея.
Прославился Генрих Худяков и своими неологизмами. Например: «Я не форма-ЛИСТ, я форма-ДРЕВО». Себя он называл «гениалиссимусом». Владимира Набокова он называл:
«кумиром образованщины, мухой на кончике рога вола словесности, с его российским английским».
Генрих Худяков в 1974 году решил резко сменить обстановку, эмигрировав в США.
Здесь он сменил род своей деятельности, сделавшись дизайнером-графиком. На стенах его бесчисленных мест проживания появились раскладные коллажи медицинских пластырей, хозяйственных сумок, галстуков и бусин.
Забросив поэтическую стезю, Генрих Худяков стал переводить на русский язык американских классиков. Например, такую сложную для перевода поэтессу, как Эмилию Дикинсон (1830 -1886).
«Попритихло по Утрам,
Орешник закаштанел,
Румян Шиповник сям-то, там
На Лысину наставил.
Клен!.. Вырядился-то!.. Мечта!
Лужок!.. Скажи на Милость!
Хм, Я-то чем им не Чета!
И-тоже: прифрантилась».
Пиджак от Малевича
Рассказывают такой анекдот про Генриха Худякова.
На одной из выставок к нему подошел известный коллекционер Нортон Додж и спросил про цену на один из арт-пиджаков Худякова.
Генрих ответил: «Нортон, ты согласен, что если бы этот пиджак оформил Малевич, то сегодня цена бы ему была – миллион?»
Нортон вынужден был согласиться.
«Так вот, Нортон,» - после паузы сказал Генрих, - «я не Малевич, я как художник ровно в десять раз хуже… Ну как, покупаешь пиджак, Нортон?».
Сделка, таким образом, не состоялась.
Если Вам понравилась эта история, подписывайтесь на мой канал. Вас ждет еще много интересного!
