Соловьев: Значит Украина, Харви Вайнштейна, напрыгивающая из-за угла.
Сатановский: Ну, она напрыгивает на Донбасс, а заодно и на нас, и видно, что носящийся по окопам Зеленский, явно хочет быть героем, при этом галстук ему пожевать не удаётся, как Саакашвили, потому что он без галстука, он там в бронежилетке, очень странной. Декольтированный бронежилет, но, тем не менее, это так. Касочка, бронежилеточка, мальчик играет роль героя. Когда в такой ситуации человек ищет куда бы ему нырнуть, для того чтобы сохранить власть, может быть всё самое грустное, потому что плевать ему на всё остальное. Авось это не сохраняется, а героем он не становится. И видимость такая, что ответ сегодня на вопрос, не плох ли я, помнишь, был такой диалог его с местным АТОшником, решен в пользу того, что он таки плох. Ему нужно втянуть в драку кого-нибудь. Можно втянуть в драку НАТО, Турцию, американцев, всё равно кого втянуть. Он делает взаимоисключающие заявления, он говорит, что «нет, мы не собираемся нападать на Донбасс». А что же тогда танки, которые идут к границе с Донбассом? Причем, их почему-то выдают за танки российские, потому что идут они с украинской стороны, их везут эшелонами.
Соловьев: Да, CNN тогда сильно облажалось.
Сатановский: Вот, как-то ситуация такова. Не очень понятно, чем это всё закончится. И это уже никому не понятно. Понятно, что мы ко всему готовы, понятно, что последние маневры показали американцам, что может быть не стоит так уж сильно поддерживать Зеленского, не в виртуальном, ни в каком угодно режиме. Ну, ведь и от Байдена мы не очень понимаем, чего ожидать или точнее, от Камалы Харрис, которая на самом деле, прикрыта Байденом. Обстановка очень тревожная и мягче она не станет. А при этом нам вывесили некоторое предложение съездить в какую-то третью страну. И пусть Путин поговорит с Байденом. Вопрос: о чём им говорить? Они, конечно, как-нибудь решат сами, слава Богу, что в кое-то веки, мы не бросились им на шею, а пожав плечами, сказали: «Ну, когда настанет время, тогда и будем обсуждать». Ну, опять-таки, ну программа Байдена понятна, а давайте поговорим об Афганистане, а давайте поговорим о климате. Какой климат, какой Афганистан, о чём это? Он же при этом не собирается говорить о том, что мы, наконец, прекращаем, ребята, вас гнобить. Мы сбрасываем все свои претензии и все свои санкции, мы отказываемся от политики санкций, мы начинаем вести себя адекватно, мы прекращаем гадить вам на постсоветском пространстве. Хоть кто-нибудь что-нибудь подобное от кого-нибудь из Америки слышал? Я нет. И вот это вопрос о том, мы говорим про одно, американцы собираются говорить совершенно про другое. Начинают говорить о чём-нибудь просто, чтобы поговорить. А вдруг нам это будет, опять интересно. Увлекшись этими разговорами, мы будем пропускать главное, то, что с их точки зрения, мы никто, звать нас никак, и мы по-прежнему должны перестать существовать. Очень нехорошая ситуация.
Соловьев: Видишь, они ещё вдобавок, с одной стороны, говорят, надо встретиться. А с другой, сегодня собираются принимать санкции, в том числе, как пишут, и против суверенного долга. Я вообще не понимаю, после этого, зачем встречаться?
Сатановский: Понимаешь в чем дело, затем, что мы приучились к этому. За три десятка лет, наша политика оставалась той, что мы как кот Леопольд, стремились встречаться любой ценой и говорить. Мы, с их точки зрения, такие странные терпилы, которые в любом случае, не будут действовать как Советский Союз, мы не будем включать оборонку. Мы им где-нибудь помешаем, а поскольку мы мешаем им чрезвычайно культурно и вежливо, в отличие от советских времён, то они уже придумывают, где мы плохи. Знаменитая история New York Times о том, что, а вот русская разведка… и дальше они начинают путаться в показаниях, какая из многих, платила талибам за головы американских военных. Целых 20 человек, оказывается, мы в Афганистане проплатили. Бред тяжёлый, но ничуть не меньше, чем Скрипали, но ни чуть не меньше, чем отравление Навального. И поэтому, в этой виртуальной картине, мы что-то такое недоразвалившееся, которое просто надо потерпеть и продолжать долбить, при этом предлагая говорить, чтобы вдруг русский медведь чего-нибудь не учудил. Ты же помнишь, я много раз рассказывал, в том числе в твоем эфире о методах разговоров с Соединенными Штатами, как таковыми. Одной рукой берется за глотку, вторая приставляет к виску ствол и тихо, медленно постукивая головой о стенку, слегка перебирать, что называется, жёстко зажатой, видимо в третьей руке тестикулы и тогда тебя понимают, тогда, а, это он, действительно, серьезно. Так вот, ты про что. Если этого нет… А попроси пожалуйста, у нас ни того, ни другого, ни третьего не было никогда. Мы показываем им наличие у России новых систем вооружения, но вот эти новые системы вооружения, они же ни разу ещё ничего не взорвали, ничего не испепелили. Я совершенно серьёзно говорю в этой ситуации, военные может быть, по крайней мере, действующие военные, которым потом на самом деле, придётся на фронтах что-то делать, верят, что это штука есть, а политики нет. И поэтому, они и будут решать вопросы санкций. Не случайно в своё время на Новой Земле, Хрущёв взорвал-таки к дьяволу водородную бомбу, при том, что это было опасно, при том, что это было ужасно и с точки зрения экологии ужасно, и с точки зрения несчастных северных оленей, которые там, мягко говоря, были испепелены, в порядке этого эксперимента, и со всех точек зрения, это было ужасно, но Америка поверила, что у нас она есть. Они не верят. Они реально не верят, ни в какие новые российские технологии.
Соловьев: То есть, предлагаешь бабахнуть?
Сатановский: Я ничего не могу предлагать, я частное лицо. Но исходя из моего знания о Соединенных Штатах Америки, которые у меня немножко есть, на протяжении последних трех с лишним десятков лет. Я знаю американцев, как людей сугубо прагматических. Америка знает, что Советский Союз развалился на её глазах, она видит, как это получилось. Америка знает, что Россия устроена по тем же схемам, что Советский Союз, и она представляет себе, я сейчас говорю не о народе, я говорю о политиках, она представляет себе, что надо делать, чтобы у нас развалилось всё по советским крохам. Америка не боится больше Российской Федерации, понимая, что люди, у которых нет больше той идеологии, которая заставляла, ну, Александра Матросова, там прыгать на амбразуру или Гастелло идти на таран. Вещь, которая для американского человека не характерна, не свойственна. Он воспринимает ее, как с фанатизмом. С его точки зрения, патриотизм советского типа – это же самое, что фанатизмом Аль-Каиды. Но, сегодня он видит в нас нормальных, прагматичных, завязанных на счетах в банках, на недвижимость, на что-то вот эдакое людей. Значит, если мы не понимаем, как себя вести, с точки зрения общения с хозяином, надо говорить туземцу громче. Если мы не понимаем, что санкции - это сигнал, значит, мы тупой туземец, надо давать ещё санкций, еще, еще. Это так. Они нас так видят, какая разница, как это видим и какая разница, как воспринимаем это мы здесь. Посмотри, что произошло с Украиной, с Грузией. Каков ответ, который дала Российская Федерация на конкретные действия, конкретных американских чиновников? Вика Нуланд разделила судьбу Бандеры? Нет, даже мысли такой нет, мы так не поступаем. Правильно, мы теперь так не поступаем, ну значит, нет страха Божьего, значит можно делать всё, что угодно и всё.
Соловьев: Кстати, при этом надо отметить, что, несмотря на весь ужас твой формулировки, которую ты использовал, напомню, как госсекретарь Соединенных Штатов Хиллари Клинтон, задавала на полном серьёзе вопрос, а почему нельзя с дрона уничтожить Ассанжа, когда он дышит воздухом на балконе посольства, где он прятался в Лондоне. И напомню, как они уничтожили одного из лидеров, генерала Сулеймани, его фамилия была, Иранского. Тихо и спокойно на территории третьего государства.
Сатановский: Я тебя уверяю, никакой разницы между Путиным и Каддафи, Шойгу и Сулеймани, если будет принято такое решение, для Америки политической нет. Нет. Более того, по терминологии, собственно говоря, как минимум по Путину, нас и подвели к ситуации, когда он новый Саддам Хусейн, он новый Каддафи, он вообще, не то, что править не должен, он жить не должен, а мы всё ещё соблюдаем правила игры. Ну, плохо кончиться. Плохо, плохо кончится. Мы слишком долго пудрили мозги себе и окружающим, в точности по фильму «Кин-дза-дза». И вот я понимаю, что мы привыкли играть по правилам, а они-то нет. Я не очень знаю, как играть в ситуации, когда ты действуешь по правилам, а твой сосед нет. Когда ты играешь в шахматы, а с тобой играют в комбинацию нарды и бейсбола. И если тебя не удается обмануть, бьют битой по голове. Ты можешь себе представить ситуацию, при которой мы сделали бы из Канады, то самое, что они сделали с Украиной, когда Канада бы, в которой мы бы сменили правительство, разорвала отношения с Соединенными Штатами, сообщения с Соединенными Штатами, в Канаде бы запретили говорить по-английски. Ну, а из Мексики сделали бы Грузию, что после этого было бы с теми людьми, которые бы это делали? Правда, мало бы, чего. А что после этого с теми конкретными людьми, конкретными людьми, чиновниками, которые в государственном департаменте, я сейчас совершенно серьезено, делают что делают. Что с теми, конкретными людьми, которые принимают решения, повинуюсь командам из Вашингтона на Украине? Где Генералы Судоплатовы, где партизанское движение, где то, что «никто не уйдет», за всё, что они принимают? Где ситуация, при которой любое такого рода решение, должно стоить людям, которые его принимают, головой, причём головы, в прямом смысле, немедленно? Ну, вот и всё. Поэтому, с нами действуют тяжёлые хулиганы и те, кто выпустил эту стаю бродячих собак, кусать нам ноги, а мы доводим ситуацию до того, что если уж чего, то испепелим всё на свете. Не решается вопрос так, не решается. Старыми методами совершенно не решается. И ещё раз проговорю, набор нужен народа в новые Судоплатовы. И когда люди знают, что не теоретически что-нибудь, когда-нибудь, а когда лично им, практически, это будет стоить головы, тогда они сто раз думают, о том, какие решения они принимают и не принимают то, чего принять не надо. Ну, мы же так не действуем.
Соловьев: Мы так не действуем, это справедливо. Мы так не действуем. А мы вообще, в последнее время, не очень понимаем даже, как действовать? Мы 30 лет, как ты правильно сказал, приручили, что с нами можно делать всё что угодно, а мы каждый раз будем говорить: «А вы это серьёзно?» Знаешь, как вчера у меня в передаче Станкевич горит: «Но, главное, чтобы не было ухудшения». То есть, класс. Если раньше был кнут и пряник, то теперь вместо пряника отсутствие удара кнутом. И на полном серьёзе люди говорят: «Нет, ну главное, чтобы не было ухудшения».
Сатановский: Скажи, пожалуйста, а на внешнем контуре мы ведем себя умнее, чем на внутреннем?
Соловьев: Да, нет, конечно, и в этом…
Сатановский: Демократия замечательная вещь. Замечательная вещь. Я представляю себе войну, когда в рамках демократии, у тебя вещание Дер Штюрмера на русском языке, должно быть таким же, как СовИнформБюро.
Соловьев: Нет, у нашей демократии СовИнформБюро звучит тише. Мало этого, у нас за то уходит к этим подонкам, в том числе и государственные люди и поддерживают в самых разных структурах, не давая обрушаться праведному гневу на головы этих мерзавцев.
Фрагмент эфира программы "Полный контакт" от 15 апреля 2021 года.
