Одна из историй жизни моего отца, случившаяся в 1974 году.
Предыдущие рассказы с теми же героями: «Пуговица» и «Двадцать копеек».
Частный дом. Лето. Поздний вечер. За столом, положив голову на руки, спит хозяин – Никита Кузьмич Фокин. Над ним благоухает густой алкогольный перегар, такой густой, как плотные облака над вершиной величественного утёса. Никита в свои сорок лет пил много, но всегда находил дорогу домой сам. Сегодня он пришёл с работы не один, а с другом Иннокентием. Но не потому, что сильно выпил и нужен провожатый, а просто решили продолжить мероприятие, начатое в баре. Жены нет, уехала в отпуск. Прикупили по дороге ещё бутылочку, и затем в спокойной домашней обстановке насладились процессом пития. Хорошо посидели.
Дёрнулся, очнулся. Поднял голову. На помятом лице прилипла скорлупа от яйца. Густая шевелюра тёмно-каштановых волос растрепалась и сбилась на бок. Огляделся - тихо и никого рядом. За окном темно. Первая мысль, что пришла ему в голову «Где Кеша? Который час? Я, что заснул, а он ушёл? Не хорошо... Совсем не хорошо. Такого замечательного человека и не проводил. Фу ты, ну ты. Надо догнать и проводить по человечески. И никаких гвоздей!».
Подскочил из-за стола. Споткнулся о его ножку ещё не проснувшимися ногами, чуть не упал, но ухватился за стол обеими руками. Устоял.
«Серёга, сынок, бежим! – нелестно заорал отец, - Надо догнать Кешу. Надо непременно проводить человека. И никаких гвоздей!»
На крик вбежал сын. Подросток двенадцати лет - худенький, шустрый, неслыханно лопоухий. Он очень доволен тем, что отец доверил ему такое важное дело. Кинулся в комнату, вернулся с носками в руках и присел на табуретку обуться. Но отец, прыгая на одной ноге, снова закричал на сына:
«Брось! Брось ты эти носки, бежим!»
Сын схватил с вешалки пиджак, быстро надел, запихал носки по карманам. Так же молниеносно обул сандалии на босу ногу и преданно, как солдат на командира, взглянул на отца. Всё это время мужчина пытался обуть ботинки, брошенные у порога, но нога почему-то промахивалась мимо. Наконец обулся. Бросились из дома.
А тем временем в ограде: не спеша, потягиваясь всем телом, вытянув передние лапы, сладко зевая широко открыв рок, и зажмурив от удовольствия глаза, вылезла из будки маленькая гладкошёрстная собака дворовой породы.
Хозяин, впопыхах не заметил животное, запнулся о свою собаку одной ногой, а второй машинально широко шагая, так пнул бедняжку, что псина с визгом пролетела метра два, а то и более, наделав много шума. Чертыхнулся, плюнул. Побежали дальше.
На улице темно и ничего не видно. Где-то далеко-далеко в её конце качается на столбе фонарь. Бегут.
- Сейчас-сейчас мы его вернём, - набирая скорость, убеждает себя и сына глава семейства.
Он бежит, крепко держа сына за руку, чтобы тот не отстал и не потерялся в кромешной темноте.
Пробегая мимо дворов с собаками, погоня поднимает такой оглушительный лай, словно колокольный набат сзывает на пожар. Окончательно проснувшись, отец рассуждает вслух:
- Мы же на посошок не пили?! Нет. А ему вообще «штрафная» полагается, раз он так. И никаких гвоздей! Ничего-ничего, сейчас мы его…, - продолжает он громко, перекрикивая лай собак.
Голова гудит, во рту сухо, как будто песка наелся. Но цель поставлена, и будет достигнута любой ценой. Догнать, вернуть, выпить на дорожку, проводить. Так и не иначе.
- Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг», пощады никто не желает…, - запел почти протрезвевший Николай, пытаясь ободрить себя и сына, поглядывая на него и подмигивая.
Погоня набрала скорость и азарт.
Бегут сначала по улице, потом свернули в проулок. Ни зги не видно. «Как отец, ухитряется видеть в такой темноте?» удивился Сергей, думая про себя и старясь не отставать. Наконец показались редкие тусклые фонари вдоль дороги, и бежать стало легче. Дальше дорога раздваивалась: одна поднималась в горку вдоль железнодорожных путей, а другая пересекала их и спускалась с противоположной стороны к проезжей части и к остановке.
Обе дороги были частично освещены. Ровно на столько, чтобы увидеть дорогу под ногами, но не достаточно чтобы рассмотреть пешеходов на ней. За дорогой был магазин и частный сектор, где в одном из домов и жил беглец Иннокентий. Дорога шла в гору. Как только они поднялись на самый верх насыпи, то остановились.
Далее тропинка вела через рельсы по шпалам. Надо перевести дух.
Оба устали и запыхались. Мальчик, тяжело дыша, согнувшись, опустил голову, опёрся руками в колени. И так полу сидя, полу стоя он едва переводит дыхание, ноги дрожат. Мужчина же напротив, готовый бежать ещё и ещё, вытянувшись в струну, вглядывается вдаль. Замечает впереди спускавшуюся с горы мужскую фигуру. Узнаёт в нём пропавшего друга.
Улыбка победителя небывалого сражения освещает его осунувшееся лицо. Рад. Очень рад, что беглец не ушёл от них и погоня почти завершена. Мужчина отпустил руку сына, похлопал по плечу и показал обеими руками в сторону ночного пешехода.
-Вот он, – призывно вскрикнул отец, - Серёга держи его, заходи слева. Он от нас не уйдёт! - размахивая руками и показывая, как надо бежать, сам метнулся вперёд.
Сын какое-то мгновение всматривался в тёмную фигуру, но видя нетерпение и решимость отца, бросился наперерез беглецу.
-Врёшь, от меня ещё никто не уходил! А-а-а-а-а!!!!!!, - выкрикнул отец, словно шёл в атаку на врага, а не догонял товарища, - Окружай его, окружа-а-а-й!»
Мужчина, который не спеша спускался с крутой горки, оглянулся. Замер. Мгновение соображает, что происходит. Огляделся по сторонам. Понял, что это ловят именно его. Угроза расправы показалась очень убедительной. Беглец вскрикнул и кинулся наутёк вниз. И снова погоня.
Цель удаляется вниз по узкой тропинке - то приседая и оглядываясь, то громко охая и пыхтя, спотыкаясь о насыпь и гальку. Панический ужас гонит его, как хлыст старого мерина. «За что? Что я им сделал? Да у меня и нет ничего…» летит в голове. В очередной раз споткнулся, хватаясь руками за сухую траву, расцарапанными в кровь ладонями об острые камни. Он спасается, собрав на себе колючки, пыль, грязь.
Серёжа, поддавшись азарту погони, бросился наперерез, прямо через кусты. Он спешит не разбирая дороги и не жалея штанов, благо батя дал добро лететь напролом.
Погоня всех захватила. Адреналин и алкоголь в крови приближают финал. Кто никогда не убегал и не догонял, тот не поймёт этого азарта. Расстояние до цели стремительно сокращается, а напряжение и возрастает ожидание победы в невероятной ночной погоне.
Беглец задохнулся. Он уже слышит совсем рядом за спиной шаги, и дыхание погони, видит второго бегущего справа на расстоянии трёх метров. «Что, что им от меня надо? Убьют…» пролетает пулей в его голове. Страх безысходности и беспомощности загнанного зверя сковал. Силы покинули, ноги ватные. Мужчина обмяк.
И вдруг неожиданная развязка. Несчастный загнанный падает на корточки, закрывает голову руками и истошно кричит, взывая к милости охотников:
- А-а-а-а-а!
Отец и сын встали, тяжело дышат.
- Ой, ой, не убивайте, не убивайте меня! А-а-а-а! – кричит несчастная жертва, подняв руки вверх. Затем бухается на колени, опускает голову до земли и громко рыдает.
Погоня нелепо закончилась. Никита растерян, и виновато улыбается сыну. Серёжа не понимает что делать дальше. Он вопросительно смотрит на отца, громко дышит и хлопает глазами.
Никита подходит, дружески хлопает мужика по плечу. Тот вздрогнул и сжался.
– Ты чего, Кеша? Это же я – Никита, ну!? Мы же просто выпить с тобой на дорожку не выпили. А это Серёга – сын мой. Ты, что не узнал нас? – спрашивает он, тянет за руку и пытаясь поднять с колен приятеля.
Пытается заглянуть в лицо Иннокентия, но видит, как тот испачкан, охлопывает пыльный пиджак.
-Я думал, ты просто пробежаться захотел… Ты чё? Ну, прикалываешься…- виновато смеётся и отряхивает траву с его пиджака, - Напугали? Ну, извини, а!? Я не хотел тебя пугать. Извини, Кеш…
Тут он заглянул с лицо мужчине и осёкся. Это не Кеша.
На него смотрит грязное от слёз и пыли лицо пожилого человека умоляющего о пощаде.
- Мужик, а ты кто? – ошалел Никита.
Он так растерялся, что раскрыл рот. Стоит. Молча стоит, не шевелясь, как в парке гипсовая статуя.
Сын подошёл ближе и тоже заглянул в лицо беглецу. Попятился за спину отца. Фокин и на трезвую голову не готов к таким поворотам, а тут ночью и с похмелья. Мысли не проснулись. Опустил голову и топчется на месте, как конь в стойле.
- Валера я. А Ва-а-а-л…. ра я…, - всхлипывая, заикаясь и поднимаясь с земли, пояснил мужчина. Он был старше отца лет на десять и грузноватый.
«Вот почему нам так легко удалось его догнать» понял Сергей, нахмурился и погрустнел.
«Совсем старый мужик, а мы его напугали. Нехорошо…» стыдится Никита, криво улыбается, почёсывая затылок. Ему стыдно. Так стыдно за дурацкую погоню, что он готов провалиться сквозь землю. Уши загорят, словно их драли. «Хорошо, что не видно как я краснею. Фу, как не хорошо, получилось».
- Ладно, мужик, ты того… не сердись… А? Ну, обознались мы, - оправдывался отец, продолжая охлопывать пыль со спины незнакомца, – А, давай, мы тебя до дома проводим, раз уж так получилось. Ну, чтобы больше никто не напал, - он пытается пошутить, но не смешно. Валера шмыгал носом, опустив голову.
- Всё, идём провожать! И никаких гвоздей. Вот! - решительно постановил Никита, надеясь хоть как-то искупить свою вину.
Валера качнул головой в знак согласия. Толи он действительно хотел, чтобы его проводили, то ли по-прежнему боялся отказать провожатым. Беглец плохо стоял на ногах. Ноги его не слушались. Никита взял мужика под руку слева, сын справа, и так они медленно двинулись. Какое-то время, шли молча.
Успокоились, отдышались. Всех угнетает неловкость. Отец чтобы разрядить обстановку начал рассказ: как на работе получили деньги за калым, как пили с Кешей в баре, потом дома, о чём спорили и как он заснул за столом, как догоняли друга. Беглец тихонько захихикал. Стало легко и спокойно.
Дальше троица шла и смеялась.
Так закончился обычный день. Наступила ночь.
А впереди новый день…￠￪
Другие мои рассказы:
«Ночное происшествие» или «Просто авария».
«Не рассчитала» или «Роковое желание».