Роль Ильи в спектакле Нового драматического театра "Чужие подъезды" стала для актёра Бориса Шильманского интереснейшим опытом погружения в образ человека талантливого, но оказавшегося в глубоком и мучительном творческом кризисе. Какова роль творчества в нашей повседневной жизни? Как справиться с несчастной любовью? Что общего у героя повести Дины Рубиной, молодого журналиста, с чеховскими героями -- беллетристом Тригориным и Андреем Прозоровым? Рассказывает Борис ШИЛЬМАНСКИЙ:
До начала работы над ролью, честно скажу, с творчеством Дины Рубиной я знаком не был. Но когда уже точно стало известно, что предстоит играть этот материал, разумеется, прочитал повесть... Пока писалась инсценировка, мне не давали текст, а источник был доступен. Я прочёл... и столько сразу возникло вопросов! Почему именно это произведение? Как оно будет выглядеть в переложении для сцены? Как мы это всё будем играть, о чём, зачем?.. Было недоумение и даже растерянность. Одно успокаивало: я точно знал, что если уж Вячеслав Васильевич Долгачёв взялся — решение у него есть. Какое именно — знает пока только он, но когда репетиции назначены на следующую неделю, это уже серьёзно... (Смеется) Так и вышло. На первой же встрече с нами режиссёр произнёс концепцию вслух, и ощущение неуверенности прошло, уступив место доверию.
Что касается моих личных эмоций, вызванных повестью Рубиной... Дело в том, что я изучал её немножко иначе, нежели просто как читатель — а именно, с точки зрения актёрской профессии. Обычно ты в произведение погружаешься, забывая, что это книга, особенно если она увлекательная, интересная, хорошо написана. А когда это работа, тебе присылают материал, и невозможно читать так, будто смотришь кино, просто воспринимая и отдаваясь чувствам. Актёр сразу начинает анализировать, задавать себе вопросы, обдумывать будущую роль, невольно подключая свой профессиональный инструментарий... И уже не важно, что повесть, возможно, немного "женская", история про несчастного человека, его любовь и прочее. Совсем другое выходит на первый план. Ты начинаешь примерять на себя персонаж, искать мотивы его поступкам, думать, как его показать в той или иной ситуации, пусть пока не углубляясь... На первую читку мы уже пришли с инсценировкой.
Илья и его кризис
Мой герой существует как бы на пересечении трёх тем, трёх историй, которые можно было играть. Это его творческий кризис, романтическая коллизия с Наташей и существование в семье (отношения с родителями и бабушкой). Интересно, что приоритеты от спектакля к спектаклю меняются... Но всё же изначально важнее всего для меня была творческая линия, судьба Ильи как художника. Да, есть и другие, но все они взаимосвязаны. В семье без творчества тоже нельзя, а в любви тем более. Ты просто приходишь домой с работы и начинаешь исполнять роль мужа, отца? Это же скучно! Творческие силы подпитываются любовью и семейным теплом, и наоборот... И работа тоже, она даёт источник творчеству, и сама одновременно становится интереснее, благодаря ему. Без творчества вообще не бывает полноценной жизни. Когда человек находится в творческом кризисе, у него валится всё, и дома, и на работе, везде всё плохо. Творить же можно в любом деле, хоть рассаду на подоконнике выращивать. Но именно от этого появляется энергия и силы делать что-то другое. Поэтому в роли Ильи это было для меня наиболее важно.
Хотя... после выпуска спектакля я начал задавать себе новые вопросы. Откуда он появился, этот кризис? Когда он начался? С момента расставания с Наташей? Человек не мог сделать предложение своей любимой женщине. А почему?! Что его останавливало? Можно сказать простыми словами: трус, не уверен в себе... Но это же неспроста, он искренне любил Наташу, всё же было прекрасно! Мне кажется, ещё до этого момента, когда нужно было решиться на серьёзный шаг, у него уже был какой-то надлом. Но с какого момента -- я до сих пор не могу определить. Возможно, с детства, когда развелись родители? И теперь из-за этой травмы он боится повторения их судьбы? Может быть, этот кризис в нём давным-давно назревал, и апофеоз наступил, когда прозвучали слова: "Ещё два-три года подождёшь..." А дальше уже мы видим, что в спектакле происходит. Поэтому самое важное в роли -- всё-таки докопаться, откуда пошла эта волна, где этот кризис зародился.
О перекличках с ролями в "ЧЕХОВ.ПРОЕКТе"
Я не думал об этом специально, но внутренне всё-таки чувствую связь Ильи со своими героями в чеховских спектаклях. И в первую очередь с Тригориным. Осознание пришло уже после прогонов... Прямых совпадений, конечно, нет, но по проблематике... Взять хотя бы третий акт. Тригорин: "Я не люблю себя как писателя, я постоянно пишу-пишу-пишу..." и так далее. Тоже кризис, но Тригорин пытается в себе разбираться, он умный человек, может отрефлексировать ситуацию, и ему нужно просто выговориться и раскрыться. Он сам осознанно приходит к тому, чтобы оформить мысль: "Умею писать только пейзажи!" А Илья уже в самом конце просто говорит фразу: "А я ведь сказку сочинил..." Он пока не осознаёт, что с ним произошло, и не знает, что будет дальше. Но подсознательно чувствует: что-то обязательно будет.
Андрей в "Трёх сёстрах" не понимает, где его прошлое, куда оно ушло. То же самое говорит Илья: куда делась юность? Видимо, не просто так Дина Рубина в первой своей повести упоминала Чехова как свой эстетический и нравственный ориентир...
О тексте "в третьем лице"
Инсценировка написана таким образом, что сохраняется момент повествования. Я говорю об Илье со сцены в третьем лице, и, как выяснилось на читке, именно у меня такого больше всего. Но когда я задал режиссёру вопрос: "Вячеслав Васильевич, а как?..", то получил ответ: "По-актёрски. Красиво!" Поначалу было тяжело... но в принципе тяжело держать внимание, когда есть речь от автора. Важно всё-таки было понять, КАК... Постепенно с каждой репетицией становилось легче. В какой-то момент -- будто щелчок, сознание переключилось, перевернулось на 360 градусов, -- и всё, ты больше не думаешь, КАК, оно само идёт, а ты, говоря в третьем лице, на самом деле говоришь от первого. Сам не знаю, как это происходит. При всей дистанции, которая возникает в тексте, у меня не было и нет отстранения, подчёркнутого разделения с персонажем на уровне приёма. Мой персонаж живет, чувствует и говорит вместе со мной. Назовём это диалогом с самим собой, когда необходимо проговорить какие-то важные вещи. Да, есть "над...", но в этом нет ни намеренной иронии, ни издёвки.
Конечно, во время работы всегда складывается определённое отношение к персонажу. Но зачем его специально вываливать на зрителя? Если ты любишь человека, то это и так видно по лицу... Простраивались не отношения актёров с персонажами, а взаимоотношения Ильи с каждым из участников этой истории. С Бабаней безусловная любовь, с матерью сложнее, там тоже кризис, почти война... С отцом вообще по-другому! Меня просто поразило с самого начала, что он называет отца "Семён Ильич"... и только ближе к финалу звучит слово "отец". Особый момент -- общение с персонажем Николая Разуменко (мужем Наташи). Когда читаешь, не задумываешься, ну вот произошло, что он вышел и увидел Наташу в объятиях Ильи. А вот как это воплотить сценически -- над этим мы долго бились. Нужно было сохранить интригу, чтобы зритель не сразу понял, кто этот мужчина, и вместе с тем логически объяснить его поведение. По факту, отношений здесь не было вообще... Какой-то мужик просит дать по морде, смешно. И так-то была ночка чудесная, столько всего у Ильи произошло, а тут ещё кто-то пристал в песочнице. Но потом ясно: мужчина был нужен, чтобы сочинить сказку. Без него она просто бы не родилась. Спасибо тебе, мужчина!
"Чужие подъезды"
Для меня образ "чужих подъездов" не сводится к какому-то однозначному смыслу... Это сон Ильи, где он бегает где-то, не по своим местам, а по чужим... то есть, он тревоге, он что-то потерял. Лично для меня это что-то о страхе, потерянности, бесприютности, какой-то сырости, чего-то не родного. Не дома. Когда герой наконец говорит: "Я зашёл в свой подъезд!", становится ясно, что нормальная жизнь возвращается. Кончилась чужая жизнь...
О рыцарях и колбасниках
Я во время последнего спектакля поймал себя на мысли... ведь "колбасник Эндрю взял ту даму в жёны"... Илья хотел бы стать таким колбасником! И он немного жалеет, что он не такой, как Эндрю. Может быть, всего на секунду он это осознал, но судьба у него другая. Что в этом такого? Есть люди -- колбасники, есть -- рыцари. Я, наверное, колбасник (Смеётся). Я своей жене сделал предложение вообще не задумываясь, просто потому что полюбил. Наверное, я такой человек... существует для меня чёрное и белое, и всё. А Илья... как раз интересно, почему он не такой, как колбасник? Как он таким стал? Очень надеюсь, что я не перестану искать ответ на этот вопрос.
