Вера быстро пригнулась, зашептала:
- Ой, Тёёём, батя!.. Присядь, да присядь же ты!.. Скорее! Ой, батя... увидел?
Тёмка приложил ладонь к Веркиным губам:
- Не заметил... Тише!
Андрей Степанович возвращался с обхода степного участка. Он любил это короткое время года, когда в Провальской степи расцветают тюльпаны. Грустновато улыбнулся: нежные, ясно-жёлтые, трепетно хрупкие и такие бесстрашные – цветы эти всегда напоминали егерю Верочку, единственную, любимую дочку…
За тюльпанами приезжает сюда много разного люду. Собирают букеты, охапки цветов – бездумно и так безжалостно, что егерь диву даётся: да что ж такое!.. Словно живут последние дни эти люди…и это – последняя весна… с такими жёлтыми, ошеломляюще светлыми цветами… Словно и правда – конец света не за горами… и не для чего, не для кого беречь эту хрупкую и бесстрашную красоту: попробуй порасти… и не просто порасти, а цвести вот таким светлым, просто немыслимо счастливым цветом на здешней каменистой почве! Так цвести, что даже камни отступают перед этой светлой и нежной силой… Когда расцветают тюльпаны, егерь, случается, с камнями разговаривает – ну, так… парой слов перекинется… потому что у камней в это время оживает душа.
Ладно бы – как на днях: притормозил неподалёку от тюльпанового жёлтого безбрежья мальчишка. Мопед оставил, а сам собрал маленький букет цветов. Егеря увидел, виновато поздоровался, застенчиво объяснил:
- Любаша моя… в роддоме… с вчерашней ночи. Дочку рожает. Так и хотела, чтобы в эти дни дочка родилась – когда тюльпаны расцветают. Любовь наша здесь началась…
Астахов улыбнулся, кивнул пацану… Но бывают среди приезжающих сюда в это время и такие, что ненасытно срывают цветок за цветком, часто варварски с луковицей выворачивают – лишь бы побыстрее, пока егеря не видно, собрать охапки тюльпанов для продажи… В такие дни Астахов уходил сюда, в степь, с зарёй… и оставался до позднего вечера: мода на полевые цветы растёт с каждым годом. Егерь откровенно злился: мало, что ли, шикарных роз, лилий, тому подобных хризантем, гладиолусов, всяческих… как их там… герберов выращивают в теплицах и оранжереях – покупай, дари, поражай воображение! Вазы хрустальные для них предназначены. А полевые, вот как эти тюльпаны, – они ж не для этого… на них надо здесь смотреть… не дыша, любоваться. Ну, какие они – в хрустальной вазе-то… А поднимается же рука!
Астахов поднялся по неприметной тропинке с берега к своему огороду. Шёл медленно, пацана этого вспоминал, что про свою Любашу так застенчиво-доверчиво рассказал… Сердце больно сжалось: их с Полиной Верочка тоже должна была родиться в это время – когда в степи расцветают тюльпаны… а родилась в феврале. Полюшка лежала в палате, отвернувшись к стенке... слёзы катились по лицу – и день, и ночь… Она испугалась, когда Андрей тихо сказал:
- Поль!.. А я её видел… дочку нашу…
Испугалась – потому что Андрей… такой красивый, сильный, уверенный… должен был увидеть такую же красивую, похожую на него, дочку… а не этот жалкий комочек, такой крошечный, слабенький, что просто ни во что не верилось…
- Поль, а она смотрела на меня, – Андрей робко улыбнулся.
Такой робкой и застенчивой улыбки Полина никогда у него не видела… Он вообще редко улыбался, а если случалось – то так свысока и насмешливо, что Полине сразу хотелось посмотреть на себя в зеркало: видно, что-то в ней не так… А теперь от его улыбки Полине вдруг поверилось… она сама не поняла – во что… но поверилось. Не расслышала своего шёпота:
- Верочка…
А Андрей услышал, понял. На край постели присел, осторожно её ладошку взял:
- Хорошее имя! Пусть и будет Верочка. Вера Андреевна.
- Андреевна!.. – Поля снова заплакала…
Той весной Андрей Астахов вернулся из армии. В Крыму служил, в воздушно-десантных войсках. В селе на берегу Северского Донца ждала солдата Полинка. Уже перед армией, на дискотеке, вдруг заметил Андрей, что смотрит на него девчонка… Припомнил: в школе вроде встречались… в каком же она классе?.. Улыбнулся: девчонка поняла, что он заметил её взгляд – вспыхнула, отвернулась к подружке… а он уже шёл к ней – пригласить на танец. Она не поднимала глаз. Потом уже, когда после танца он так и не выпустил её ладошку из своей руки, как-то умоляюще вскинула ресницы, попробовала освободить ладошку… А у него сердце вдруг застучало: в глазах её – такая любовь… застенчивая и сильная, как бутоны степных первоцветов… Светлые кудряшки, обычно в косички заплетенные, ради дискотеки несмело по плечам распущенные, а глаза… вот как небо над Донцом, когда гроза заходит: в тёмно-серых всплесках синева колышется-разливается… И Андрей Астахов, ещё со школы общепризнанный покоритель девчоночьих сердец, не заметил, как потонул в этих глазах…
Подружка называла её Полькой. Он провожал их, девчонок, домой – жили в соседнем селе, идти далеко, через степь. Подружка, Лиза, оказалась говорливой и весёлой, смело взяла Андрея под руку, к плечу прижималась. А Полинка так и не поднимала глаз, хотя Андрей упрямо искал её взгляд…
Через несколько дней Андрей не выдержал – на мотоцикле подъехал к школе. Ждал, когда закончатся уроки. В поселковую школу сельские ребята часто ходили пешком: местный автобус вечно куда-то девался – после двух-трёх утренних рейсов. В тот день автобус неожиданно подъехал к остановке у школы… Школьники устремились к автобусу – словно решили взять его весёлым штурмом … на абордаж. А Полина осталась стоять на ступеньках школьного крыльца. Ладошкой откинула назад светлую прядь… и сама пошла к нему. Подружка махала ей из окна автобуса, а она шла к нему. Спортивные брючки, из-под футболки со стыдливой откровенностью притягивают взгляд крошечные бугорки груди – видно, последним уроком физкультура была… Синева Полькиных глаз колыхалась в предгрозовой туче… Андрей неожиданно робко сказал:
-А я… тебя жду…
- Я знаю, – Полина опустила глаза, но тут же подняла их: – И я… ждала тебя… каждый день.
Астахов взялся за руль:
- Садись!
Взял из её рук школьную сумку, повесил на руль. Полина села, обняла его плечи… В тот день Андрей заехал в такие дали, что казалось – кроме Провальской степи на свете больше ничего нет… только эта ковыльная безбрежность. Он не останавливал мотоцикл, потому что знал: как только остановит, поднимет Полинку на руки… понесёт ещё дальше… чтобы закачали их волны ковылей. Неудержимо хотелось положить ладони на её бугорки под футболкой… Найти её губы… Когда остановились, Полина легко спрыгнула с сидения, стала заплетать растрепавшиеся косички. Андрей с улыбкой смотрел на неё:
- Ты в каком классе… двоечница?
- В девятом, – девчонка смотрела серьёзно. – И я не двоечница – у меня только две четвёрки, по химии и геометрии.
Она перекинула косы за спину, а он еле сдержался: так захотелось расплести их. Полина улыбнулась:
- А сегодня и по геометрии пятёрку получила… Теперь контрольная осталась…
Андрей на полуслове прервал её… Сначала просто коснулся своими губами её губ, а потом поцелуй был таким глубоким, таким долгим, что у Полинки голова закружилась и коленки подкосились… Андрей взял её на руки, а она заплакала:
- Не надо…
Желание поднималось в нём, и от этого он словно качался вместе с ковыльными волнами. Смотрел на припухшие от его поцелуя губы, тонул в потемневшей от слёз синеве её глаз… И у самого вдруг слёзы показались – от жалости к ней. Голос его чуть охрип:
- Не бойся…
Она крепко держала его за шею, совсем по-детски всхлипывала. Прошептала:
- Я… первый раз… Меня никто ещё… не целовал. – Прижалась губами к какой-то пульсирующей жилке на его шее, чуть слышно задышала-зашептала: – Я хотела, чтобы с тобой… чтобы ты первый поцеловал… Исполнилось!..
Исполнилось! – столько было в этом заветном девчоночьем слове недавнего ожидания, долгой надежды!
- Любишь, что ли? – можно было не спрашивать, но ему так захотелось это услышать… и он видел, как трепетали её реснички – от желания сказать ему об этом.
- Люблю…
Андрей вздохнул, осторожно опустил её на землю.
- Мала ты ещё… А я в армию ухожу через полмесяца. – Улыбнулся: – Ждать будешь?
Ладошки её взлетели ему на плечи, она приподнялась на носочки, тёмными ресницами прикрыла синеву в глазах:
- Буууду!.. Ждать буду… тебя одного!
И эти полмесяца вдруг слились для них в невероятно сладкую бесконечность…
После уроков он встречал её у школы… они уезжали в степь, и там он целовал её – они лежали в высокой траве, потом он поднимал её на руки и снова целовал. У обоих кружилась голова… Случалось, он переставал владеть собой, поднимал её простенькое школьное платьице, а она умоляла:
- Не надо, Андрей…
И её трепещущие ладошки останавливали его, сдерживали – непостижимым образом...
Он уже знал женщину – всё произошло, когда ещё в десятом учился. Рослый, смуглый кареглазый парень нравился всем девчонкам. Девчоночье внимание и откровенные вздохи сделали Андрея Астахова высокомерным и заносчивым. На школьных дискотеках он ни разу не танцевал с одной девчонкой дважды. Старшеклассницы, бывало, врукопашную выясняли отношения после дискотек… Пацаны со скрытой завистью посмеивались, а он лишь отмахивался: дуры!..
Астахов – лучший нападающий школьной футбольной команды, и ему прощалось многое. А потом, уже в конце десятого класса, у них работала студентка-практикантка, Анна Александровна. Ошеломительно красивая и уверенная, Анна Александровна беззастенчиво давала понять, что Андрей Астахов ей очень нравится. Астахов вообще нос задрал… но вдруг стал избегать студентку – от какой-то растерянности, что ли… От того, что до конца ещё не понимал её желание… А случилось всё на военно-спортивной игре. Местные казаки каждую весну организовывают для школьников военно-спортивные соревнования – в степи, с ночёвкой. Оказалось, что у Анны Александровны тема дипломной работы связана с внеклассной воспитательной работой… И ей просто необходимо собрать такой интересный материал! Анна Александровна отправилась на соревнования. По правде говоря, на Анютку поглядывал заместитель здешнего атамана… Уж так угощал казачьим кулешом у вечернего костра… был без меры предупредительным и остроумным, обещал показать весенние созвездия над Провальской степью, но Анютка суховато кивнула и пошла спать в палатку к девочкам. Целый день она смотрела на Астахова. Он несмело улыбался, если замечал её взгляд. И только за ужином тоже стал смотреть на неё – тяжело, исподлобья, не скрываясь… Она чуть заметно кивнула ему, медленно прикрыла глаза… И после ужина Андрей ушёл в степь. До полуночи сидел на траве, прикусывал горький стебелёк… Когда услышал лёгкие шаги, поднялся Анютке навстречу. Целовал её неумело, по-мальчишески отчаянно… Она тихо смеялась. Потом нетерпеливо расстегнула так шедшую ему камуфляжную куртку, сбросила свои брючки. Голос её вздрагивал от желания и нежности:
- Да ты же… ещё ничего не умеешь!..
Он не замечал, что послушно выполняет её смелые желания – ему казалось, что это он такой уверенный и знающий… А потом она приподнялась на локте, погладила его вспотевший лоб:
- Понравилось?.. Понравилась? – Негромко, сладко-сладко простонала: – А мне как понравился ты! Кааакой ты!..
Потом у них ещё было – два раза. Уходили на берег речки… Ошеломлённый её ласками, Андрей в те дни понял, какой он сильный…
А когда Анюта уехала, он вдруг стал стесняться девчонок. Вдруг вспыхивал: ему казалось, что они знают про них с Анютой… И сам он по-другому смотрел теперь на девчонок, словно видел, что у них там, под школьными платьями или брючками… понимал, какие они, девчонки… Неожиданное свое стеснение скрывал за пренебрежительными насмешками…
Поэтому и удивлялся: как получается сдерживаться сейчас, с Полинкой… Словно в умоляющем её шёпоте:
- Андрееей!.. Не надо… – была какая-то сила…
Продолжение следует…
Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5 Часть 6
Часть 7 Часть 8 Часть 9 Окончание
Навигация по каналу «Полевые цветы»