Хюррем-султан прекрасно понимала: если бы они с валиде Айше Хафсе-султан объединили свои усилия, польза получилась бы огромная. Да они бы просто мир перевернули и сделали падишаха всесильным господином!
Но похоже это осознавала только она одна. Валиде и думать не хотела ни о каком союзе.
Старая султанша целыми днями ревновала к ней сына и не переставала твердить, что женщинам не полагается вмешиваться в дела государства. Их место — хранить очаг. Сама-то она не особо его сохранила, иначе как объяснить гаремы из мальчиков во дворце ее супруга. Сулейману пришлось много потратить времени на то, чтобы избавиться маленьких испорченных кастратов. Товар это был дорогой, но что было делать? Многие из них вели себя настолько нагло, что особо зарвавшихся и вовсе пришлось казнить, ибо они никак не могли понять, что их время прошло.
Тем, кто вел себя тихо, перевели на другую службу, но пригрозили отрезать языки, если будут рассказывать о нравах, царивших при дворе Селима. Они и верно притихли, однако надолго ли? Валиде все время боялась, что пойдут разговоры, которые уронят тень на покойного султана. Здесь Хюррем была с ней полностью солидарны — мусор со двора выносить не следует… Во всем остальном ее сторонницей быть не хотела. История не раз доказывала — рядом с сильным правителем должна быть сильная женщина. Примеров тому множество. Вот и она хотела оставить свой след и не только как любимая женщина султана, но и как его достойная помощница. Зря, что ли послы нарекли ее гордым именем Роксолана?
Хотя валиде понять было можно — любящая мать, истинная мусульманка, которую воспитывали в покорности. Опять же, она была умной женщиной, пусть и ставшей заложницей гаремных правил. Однако всегда знала, когда следует остановиться. Чего нельзя сказать о греке. Ибрагим-паша, пользуясь хорошим отношением султана, не признавал авторитетов, образно говоря, отталкивал Хюррем локтем от султана и при этом так обворожительно улыбался!
Так как он, никто не мог улыбаться во всей империи. Это просто счастье, что Сулейман в силу своей природной подозрительности, все перепроверял десятки раз. Ах, как Хюррем радовалась, когда оказывалась права! Причем, в последнее время это случалось все чаще и чаще. Нет, она не спорит — в делах войны женщине, да еще той, которая редко выезжает за стены дворца, вмешиваться не стоит. Но в плане финансов, только слабый пол умеет лучше считать. Вот, например, предложила султану — снять с купцов пошлины, а они взамен обустроят бухту Золотой рог, откроют там свои таверны и будут следить за порядком. Несложный подсчет показал — казна только выиграет.
Ибрагим-паша кричал так, что слушать его стало просто неприлично. А что ей оставалось делать? Только одно — точно также как Айше Хафса - султан вздернуть свой подбородочек с милой ямочкой посередине.
- Да, кто ты такая, женщина, чтобы учить нас! - вещал он с вызовом.
В какой-то момент бросил взгляд на султана и остановился. Правильно сделал, ибо Сулейман даже не скрывал своего неудовольствия. Но промолчал. А когда визирь с поклоном удалился, ласково погладил ее по лицу. Подобные чувства высказывал лишь когда оставались наедине. Сей жест можно было расценить только как одобрительный и Хюррем рьяно взялась за дело. А через несколько дней с удивлением узнала — паша приказал провести расчеты и, убедившись в их правильности, кинулся к султану с докладом, правда, теперь высказанную ранее идею попытался выдать за свою.
Сулейман усмехнулся и сделал вид, что ничего не понял… Она поступила также. В конце концов - главное результат. Султан ушел в поход, который оказался не совсем удачным, а когда вернулся - изумился. Благодаря ее предложению, казна и верно заметно пополнилась. Это еще раз свидетельствовало - лучше заниматься экономикой, а не войной. Но объяснить янычарам подобное было невозможно. Не хотели это слушать и султанские сестры. Они в войнах видели только способ обогатиться.
За годы жизни рядом во дворце ко всему привыкла. Беспричинные истерики, непонятные склоки, жуткая зависть... Чего только не было! Порой и вовсе приходилось сталкиваться с откровенной глупостью. Всегда поражало — вроде образованные женщины, книги умные читают, поэзией увлекаются, сами стихи пишут, а ничего дальше своего носа не видят. Только сплетничают и шербет попивают. Нет у них размаха. Хорошо сегодня, ну и ладно… О том, что будет завтра, думать не стоит. А ведь все мы, философски рассуждала Хюррем, в этот мир приходим лишь на время. Следовательно, надо по максимуму сделать все, чтобы оставить добрый след…
Жаль, конечно, что у ее любимого не всегда получается творить добро. Война, смерть и проклятия обездоленных рано или поздно аукнутся Османам. Никакой благотворительностью детские и материнские слезы не окупить. Придет время, и султан это поймет. Другой вопрос - когда подобное произойдет? Ведь у Османов в крови написано нести свой меч в другие страны. Что за страсть такая воевать? Еще один вопрос, на который ответа нет.
По мере сил Хюррем старалась делать хорошее и у нее это получается. Валиде почему-то открыто считала, что русская берет с нее пример. Только госпожа забыла о мудрой Афифе-хатун, которой за многое следует сказать спасибо. Однажды повелитель рассказал, как много для него сделала эта женщина. Хюррем попросила разрешения ей написать и отправить подарки, он с радостью согласился. С того и началась их дружба, от которой много ей пользы пришло. Если бы не она, вряд ли делала с размахом и все по существу. Первым шагом, как не удивительно, стало приданное для наложниц, предназначенным в жены янычарам. Но это стало самым незначительным пунктом в списке добрых дел, которые планировала сделать.
Публикация по теме: Меч Османа. Книга вторая, часть 26
Начало по ссылке
Продолжение по ссылке
