Роман «Звёздочка» глава 260
— Татьяна, привет!
Татьяна Ширяева вздрогнула от неожиданности и повернулась на знакомый голос.
— Ой, Нин, ты… Привет! А я аж вздрогнула. Задумалась о своём, а тут ты.
— Да я вижу, что ты какая-то не такая эти дни ходишь: то стекла в квартире бьёшь среди дня, а тут враз и тишина у вас. — сказала удивлённо соседка из восьмой квартиры Нина Кузнецова. — А что стоишь-то тут, кого караулишь?
— Да вон ребятёшки гулять вышли, и я с ними, думаю, хоть подышу немного свежим воздухом, а то чё-то всё никак прийти в себя не могу, после произошедшего, — призналась Татьяна.
— Ты это об мальчишке из класса Алёнки, что ли, толкуешь?
— Да, Нин, о нём, — подтвердила, предположение соседки, Татьяна. — Насмотрелась на его отца с матерью и наревелась досы́тушки. Места ведь они себе не находят, отец-то волосы на голове прям с корнями выдирает…
— Теперь реви не реви, а его не вернёшь. Живых любить-то надо, а тем, кто там, — она показала пальцем вверх на небеса, — им всё равно. Отмучился мальчишка: на нём ведь, говорят, живого места не было — синяк на синяке.
— Да умом-то я это понимаю, а поделать-то ничего с собой не могу: перед глазами эта картина стоит и всё, — Татьяна говорила, а на лице её поселилась печаль. Было видно, что переживает она искренне.
— Тань, ты сама-то себя не изводи. Не твоя эта беда! Не твоя!
— Как не моя-то?! — негодуя, вскрикнула Татьяна. — Да ты ж не знаешь ничего! Я же сама на месте Тимониных чуть-чуть не оказалась. Да ладно, в перекур чаёк с бабами попила, да чуток вздремнула, а во сне-то мне моя баба Шура с того света приснилась и говорит: «Беги домой, Танька!». Я очнулась, сердце неладное почуяло, вот я с работы-то и отпросилась.
— Что? — соседка смотрела на Татьяну и не могла понять, о чём она говорит. Татьяна глядела на неё и не знала, рассказать ей всё, как есть или не сто́ит. — Да говори, Тань, говори. Вижу ведь, что тебе выговориться нужно, не держи в себе-то.
Уголки губ у Татьяны нервно дёрнулись, подбородок задрожал, но держать всё в себе ей было невыносимо, и она поделилась произошедшим:
— С работы прибежала, дверь в квартиру открыла — тишина. В комнату-то заглянула, а она на стуле под люстрой стоит и в руках скакалку держит. Меня увидела, ресницами хлопает. Вижу что-то не то, а что — понять не могу. Ну, думаю, двойку получила не иначе. Кричу: «Дневник неси!» Она со стула слезла, скакалку бросила, дневник из портфеля достала и мне его в руки сунула, а сама бежать в ванную. Ну я и завелась с пол-оборота, когда дневник-то открыла… — дыхание у Татьяны перехватило, и она замолчала.
— Ну открыла и открыла, — сказала Нина, недоумевая. — Конец-то света ведь из-за дневника не случится!
— Так я как взглянула, а меня аж прям всю затрясло: красным по белому написано: «Вызываю родителей в школу! Урок сорван. Срочно примите меры», и двойка такая жирная снизу. Ну я меры и приняла, как просили…
— О-ой, Танька-а… — покачала соседка головой. — Слышала я, как ты эти меры принимала: из-за двойки погром в квартире устроила. Я же тебе в батарею стучала. Думаю, сдурела баба совсем. Хоть сердись на меня, хоть нет — говорю так как есть.
— Нин, да задним-то умом я всё понимаю, а тогда сразу-то откуда только во мне столько злости взялось, — призналась Ширяева и сказала в своё оправдание: — Обидно ведь стало: родная дочь взяла и на всю школу опозорила!
— Да это разве позор, Тань? Ох, и глупая ты баба…
— Каюсь, каюсь, что есть, то есть… Только я ведь тебе не всё рассказала-то. Поклянись, что никому не расскажешь.
— Ну, клянусь, — чуя недоброе, произнесла соседка.
— Никому-никому? — переспросила её Ширяева.
— Никому, обещаю.
— Я только тогда сообразила, почему она на стуле со скакалкой стояла, когда про Сашку на работе от баб услыхала.
— Почему, Тань? — соседка смотрела ей в глаза и боялась услышать то, что может услышать.
— А она, как он, тоже самое собиралась сделать…
— Да ё-моё… Вы совсем, что ли, с Ванькой сдурели, что вы её лупите-то за всё подряд?
— Да я же не думала, Нин, что она до такого додумается…
— Тань, а кто же за тебя думать-то будет? Ты же мать! Кому она ещё-то нужна, если не тебе?
— Да я уж сто раз покаялась. Если уж она хотела раз, да вдруг, да снова захочет? Может, её в Новогорный* показать?
— А больше ничего не придумала? Да это не её, а вас с Ванькой обоих в Новогорный показать надо. У вас ведь чуть ли не каждый день скандал. Детей хоть бы своих пожалели. Это что же за детство-то у них такое? — соседка тяжело вздохнула. — Танька, ты Танька. Я тебя вразумить хочу, очнись, пока не поздно! — соседка схватила её за плечи и стала трясти. Татьяна заревела, Нина прижала её к себе и похлопывала рукой по спине, успокаивая. — Пореви, Тань, пореви. Ты же баба-то так-то неплохая, но уж больно блажная.
Татьяна проревелась, пришла в себя и сказала:
— Спасибо, Нин, хоть ты меня понимаешь… А я её ещё отругала, за то, что она на стуле собралась на скакалке скакать. Сразу-то я и не дотумкала, что к чему. Ну и кто я после этого? Дура, да ещё какая, такой как я больше не найти.
Кузнецова улыбнулась и вдруг сообщила новость:
— Я же тебе совсем забыла сказать: слух прошёл, что наш дом под гостиницу хотят отдать.
— А мы куда, Нин? — испуганно переспросила Татьяна, переминаясь с ноги на ногу.
— Расселят нас кого куда в новые квартиры.
— Да не может быть?!
— А вот это мы скоро узнаем! — улыбнулась ей соседка, и дала совет: — Так что, духом не падай, Танюшка! Всё образуется, береги нервы свои и детей. Тебе ещё и тридцати нет, меняйся сама и мир изменится.
Пояснение:
Новогорный* — посёлок в Челябинской области, в котором находится «Областная специализированная психиатрическая больница № 4.
© 01.05.2021 Елена Халдина, фото автора
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данного романа.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны.
Продолжение 261 Ну, Танька, ты у меня — голова
предыдущие главы тут 258 Живи и радуйся социализму 259 Враньё
Прочесть "Мать звезды" и "Звёздочка"