Ансамбль духовной музыки «Благовест» и композитор Антон Висков отметили 30-летие творческого союза.
Уникальный отечественный музыкальный коллектив и известный столичный композитор вместе, как говорится, уже не один пуд соли съели – три десятилетия, это, бесспорно, внушительный срок.
Сам «Благовест» свое тридцатилетие отпраздновал сравнительно не так давно – Галина Кольцова создала свое детище на излете советской эпохи, когда началось возрождение интереса к русской духовной музыке.
Жизненный и творческий путь Антона Вискова пересекся с «Благовестом» вскоре, примерно в ту же эпоху, поэтому, тридцатилетие их союза – это своего рода продолжение празднования юбилейных торжеств самого коллектива.
Профессиональный юбилей наложился на личный: 55-летие композитора и три десятилетия сотворчества с «Благовестом» друзья отмечают в этом сезоне серией мероприятий. Одно из них состоялось в зале Москонцерта на Пушечной улице.
В отличие от концерта в Рахманиновском зале Московской консерватории, состоявшемся полмесяцем ранее и посвященном русской линии в творчестве Вискова, на Пушечной были сделаны совсем иные акценты.
Программу условно можно назвать западной. В предлагаемых опусах, центральное место среди которых заняла «Литургия ангелов» (апрельским днем как раз прошла ее мировая премьера), Висков предстает блестящим стилизатором, филигранно вписывающимся в барочную стилистику – в его новом сочинении публика отчетливо слышит узнаваемые приемы композиторского письма немецкого и итальянского барокко – музыки Баха, Генделя, Скарлатти, Вивальди, Перголези и других.
Русские православные тексты положены Висковым на музыку, в которой он воссоздает стилистику, совершенно не характерную для русской культуры ни того времени, ни даже более поздних периодов, когда европейское влияние проникло к нам в полном смысле слова.
В этом и новизна, и оригинальность. Хотя русская культура всегда оставалась частью культуры европейской и полного изоляционизма никогда не было, а идейные истоки у нас у всех одни – иудео-христианские и римско-византийские – тем не менее, известное своеобразие преломления общеевропейских традиций на Руси всегда наблюдалось. Поэтому музыка а ля барокко в сочетании с русскими духовными текстами всегда выглядит очень нетривиально.
То же можно сказать и об использовании органа в качестве инструментального сопровождения: хотя инструмент очень древний, на нем играли еще в Вавилоне и Египте, и он точно был не чужд византийской традиции, как духовной, так и светской, для русской музыки он не характерен и всегда воспринимается чужеродно и экзотично. Конечно, и до Вискова были примеры его использования применительно к русской духовной музыке (у того же Гречанинова хотя бы), однако на всех этих попытках неизбежно лежит отпечаток эксперимента – стереотипы живучи.
На такой эксперимент среди прочего Вискова подвигло открытие, сделанное при работе с нотным материалом 17 века.
«На основе этих листков (найденных в архивах нотных записях – А. М.) была сочинена, восстановлена, реконструирована “Литургия ангелов”. Там была приписка: “Сие есть подлинное пение ангелов…” Видимо, это был отголосок бурной полемики, которая существовала в России, начиная примерно с середины 17 века, а именно: “Что есть пение ангелов?”Дело в том, что русская православная традиция всегда представляла пение ангелов, как одноголосное пение низких мужских голосов. Такая традиция просуществовала на протяжении всего русского средневековья. Она ведет свою родословную от византийской традиции. И то, что случилось в середине 17 века, когда в Россию впервые пришла музыка западноевропейского барокко, оказалось коренным сломом всех представлений о том, каким должно быть литургическое пение.А ведь литургическое пение в конечном итоге отражает ангельское пение. Должно ли оно быть многоголосным, должно ли оно быть сладкозвучным, приятным для слуха, либо оно должно быть очень суровым мужским – споров об этом в 17-18 веке было немало».
Сладкозвучие и витиеватость – привычные формулы барочного мироощущения в сочетании с церковнославянскими текстами выглядят очень неожиданно: где-то убедительно, где-то немного странно, даже комично, но в любом случае эксперимент очень занимательный. Но не только в «Литургии ангелов» было явлено на памятном концерте такое своеобразие – вся программа так или иначе была пронизана духом стилизаторства и музейной реставрации.
Прозвучали редакции Вискова таких хрестоматийных вещей как, например, «Аве Мария» Шуберта, или знаменитые музыкальные мистификации – «Аве Мария Каччини» Вавилова и «Адажио Альбинони» Джиазотто. Невероятной энергетикой и задором веяло от таких сочинений нашего современника как «Рондо на бис», «Три шуточных пастурели из русской куртуазной поэзии 18 века» или «Негритянская Аве Мария».
«Благовест» во главе с Галиной Кольцовой блистательно справлялся с этим изящным стилем несколько «припудренной» музыки, радуя красотой голосов и стройностью и чистотой исполнения. Роскошный аккомпанемент попеременно на органе и рояле обеспечил сам юбиляр, по традиции также и ведший концерт – сообщая собравшейся публике массу интересных сведений из истории музыки.
Прекрасно прозвучали солисты ансамбля – сопрано Анна Сайгина и Наталья Привалова, контратенор Борис Комлев. И это вопреки проблемной акустике зала, который, несмотря на свою помпезность и внушительность, едва ли лучшее место для хорового музицирования.
Но «Благовест» успешно справился со всеми трудностями, и праздник сотворчества московских хора и композитора оказался по-настоящему славным.
14 апреля 2021 г., "Новости классической музыки"
