Пока Маргарита тряслась крупной дрожью, а Толика, прикрыв простыней, грузили в жуткий, ободранный уазик с криво нарисованным крестом странного свекольного цвета, вдумчивый немолодой милиционер, писал свои бумажки, периодически почесывая арбузное пузо, свисающее над брючным ремнем. Дописав, наконец, с любовью поставив в конце закорючку, он отодвинул листок на расстояние вытянутой руки, полюбовался минуту, потом подвинул свой шедевр Маргарите.
-На, читай. Если все устроит, подпиши, там галка. Ты пока свидетель у меня, будешь плохо себя вести - поплохеешь до подозреваемой. Учти.
Маргарита тупо пробежала строчки глазами, ничего не поняла, но расписалась, где галка, потом вдруг всхлипнула, зажала рот рукой и выбежала на двор. Когда она вернулась, бравый старший лейтенант уже напялил валенки, став похожим на гибрид почтальона Печкина, Анискина и Фантомаса, стоял у дверей и жевал бутерброд с селёдкой.
-Ты, вот чего, Маргарита. Не тушуйся, сильно тебя подозревать не будут. Там это шило так вбили, что аж рукоятка в мышцу впиявилась, это токо мужику по зубам. Так что дыши свободно, а то прям с лица спала. А душегуба этого будем искать. Чего хотел, хрен знает, правда часы, вроде спёр. У него были часы? Чуть не с кожей выдрали.
Маргарита мотнула головой, у Толика и правда на руке был неплохой агрегат, явно дорогой и ей совсем незнакомый. Нравился он ему, судя по тому, что он все кидал на него взгляды, нет-нет да посмотрит. А вот откуда он у мужа, Рита не знала, да и не спрашивала. Плевать ей было на это, если честно.
-Во-во. Коль вещь дорогая, то могли, конечно. Тут в соседней Шевелевке есть ухари. Сидельцы, мать их, недавно откинулись. Да так, вроде смирные были. Ты, если чего, в отделение беги, да ко мне. Пётр Пётрович я, Кузячков. Так и спросишь, старшего лейтенанта Кузячкова, типа, подайте. Ладно, бывай.
Кузячков ушёл, на Маргариту снова навалилась было притихнувшая дрожь и добила бы её, наверное, если бы в дверь аккуратно и стыдливо не постучали. Постучали и тут же, не ожидая ответа, зашли, встали у порога, неуверенно переступая валенками.
-Ты, Рит, не серчай, мы с Ларис Иванной решили с тобой побыть, мало ли чего. Не возражаешь?
Федюня, спрятавшись за богатырское плечо жены, казался маленьким и неуверенным, несмотря на немалое тулово, Лариска держала его мощной дланью за плечо и было ощущение, что она тянет за поводок.
-Ага. Спасибо. Проходите, ребят. Слушай, Федь, мне билеты нужны, в Москву поеду. Похороны там, квартиру оформлять. Всякое. Поможешь?
Федюня кивнул, снова влез в тулуп и побрел к вокзалу, оглядываясь на женщин, застывших в окне.
Лариска, проводив мужа глазами, села на кровать, растегнула верхнюю пуговицу на кофте, вздохнула, тёплый телячий пар из её щедрой груди достиг было Маргаритиного носа, но иссяк по дороге, растаял в долгожданном, но пыльном солнечном луче.
-Слушай, там бабы болтают, что мужика твоего великан какой-то забил. Говорят, прям нож насквозь влупил, еле достали. Ты, может, у нас лучше поживешь, чем в Москву свою переть? Денег у тебя куча, найми кого, похоронят без тебя.
-Нет, Ларис. Я поеду. Мне в себя прийти надо, здесь не получится. Месяцок побуду, дела сделаю, вернусь. Если ваш лейтенант отпустит, конечно.
-Арбуз-то? Кузячков, в смысле? Да пусть попробует, в землю вколотим по плечи.
Маргарита посмотрела на подругу с ужасом, такая, если что не по её, и действительно в землю вобъет по самые уши
-Шучу. Отпустит. А и вправду, Ритк, не ехала бы, вдруг беда какая… ну, как хошь. Смотри сама.
Уже на следующий день, подписав бумаги о моментальной явке по первому требованию, Маргарита тряслась в поезде, и у неё было чувство, что вся эта жуть ей приснилась.
…
Квартира казалась большой, гулкой и какой-то нечистой. Рита поставила сумку, прошла на кухню, брезгливо взяла за ручку двумя пальцами грязную чашку из-под кофе и выбросила её в ведро. Потом проделала тоже самое со второй, её, кстати, любимой, испятнанной по краю противными помадными блямбами, за ней в ведро полетели ложки, тарелки в засохших крошках печенья и даже ножом. Поставила чайник, подумала, достала из коробки новую, недавно подаренную чайную пару, вытащила вафельнеый торт, наполовину засохший и позвонила Вовику. Вовик отозвался со второго звонка, как будто все эти дни сидел у телефона.
-Привет, лягушкам. В смысле, путешественницам. Как отдых на природе? На пользу, в смысле интима?
Но, выслушав сбивчивый Маргаритин рассказ, посерьёзнел, буркнул в трубку.
-Сейчас буду. Вечно у тебя…что-то... Девочка - катастрофа…
Открыв двери Вовику, Маргарита кинулась было у нему на грудь с рыданьями, но потом опомнилась , взяла себя в руки, прижалась лбом к его плечу, так замерла. Вовик гладил её по спине и что-то приговаривал ласково…
