В своей жизни Брик занималась многим: снималась в кино, была моделью, танцевала, лепила скульптуры. Но в историю вошла, как человек, обладающий даром распознавать таланты. Она обладала такой внутренней силой, что могла сделать из человека поэта, из прозаика — гения, а из любовных и дружеских увлечений — страницы мировой истории.
ДРУЗЬЯ.
В 1914 году, в одной из квартир Петербурга, посреди лишений Первой мировой войны, Лилия Брик со своим первым мужем - Осипом Бриком, открыли салон для творческой интеллигенции, где многие годы собирались великие люди. Она дружила с Пабло Пикассо и Марком Шагалом, общалась с культовыми поэтами, писателями, публицистами и для многих была музой. Частый гость — поэт Андрей Вознесенский, называл ее «камертоном нескольких поколений поэтов».
Брик умела любить и дружить. А свою привязанность и преданность близкому человеку выражала невероятной заботой и защитой. Например, когда был арестован режиссер Сергей Параджанов, срочно связалась со своей сестрой, и уговорила, чтобы ее муж, Луи Арагон, французский писатель, влиятельный член коммунистической партии, получивший Гонкуровскую премию, повлиял на исход вопроса. Как только Луи прилетел в Москву, он пригласил Леонида Ильича Брежнева в Большой театр, где в ложе и попросил освободить Параджанова. Просьба была исполнена.
Именно Лиля Юрьевна приложила руку к тому, чтобы невыездная на тот момент балерина Майя Плисецкая — выехала на гастроли заграницу, лично позвонив в Комитет государственной безопасности. Для нее самой, во времена строгих ограничений советской власти и железного занавеса, весь мир был открыт — она легко ездила к сестре в Париж, путешествовала по Европе и Америке. Даже ее литературный салон — единственный продолжил существование после всех репрессий, «чисток» и гонений 30х годов. Никто не смел ей отказать или что-то запретить.
Был случай, когда в один из вечеров, писатель Виктор Шкловский сказал: «Послушай, Лиля, ты здесь хозяйка — твоей дело подавать чай, а мы тут спорим о литературе».. достаточно было одного ее молчаливого взгляда — сначала на него, а потом на всех остальных, чтобы позже, Шкловский, извиняясь, целовал подол ее платья. Хотя ни один из свидетелей инцидента не сказал ему ни слова. Настолько в культурном обществе ценилось мнение о тебе госпожи Брик. До самой старости, она сохранила твердый принцип — в случае ссоры, человек мог продолжать посещать ее салон, но она начинала полностью игнорировать этого человека — и это сразу замечали все.
МАЯКОВСКИЙ.
Она всегда шла наперекор нормам, не боялась никого и ничего. И ей многое прощалось. Например, открытое сожительство одновременно с двумя мужчинами (официальным мужем Осипом Бриком и поэтом Владимиром Маяковским). И тот факт, что Лиля увела Владимира Маяковского у своей сестры — ведь именно Эльза первая познакомилась со знаменитым поэтом и привела его к себе в дом. На момент встречи Владимира и Лили, она уже была замужем за Осипом. Но в один из вечеров, когда Маяковский читал свои стихи в ее салоне, всем присутствующим стало предельно ясно — между поэтом и Брик зарождаются чувства.
Их "тройственный союз" продолжался много лет. Когда в 1926 году, Маяковский из коммунальной квартиры переехал в отдельную - сразу прописал в ней и Лилю Юрьевну, и Осипа Максимовича. Ввиду предстоящей командировки, попросил Лилю заняться ремонтом - а сам уехал по городам Советского Союза. Здесь снова пригодился ее особенный взгляд на вещи: "чтобы более эффектно выглядеть, стены её комнаты, по ее желанию, были выкрашены в синий, ультрамариновый цвет (цвет неразведенной синьки)".
Эффект эта стена дала потрясающий: "когда она входила в свою комнату, на фоне ультрамариновой стены ее профиль еще более выделялся, сияя отблеском огненно-рыжих волос, а матовая кожа казалась еще белее". На еще одну цветовую хитрость она пошла в столовой - повесила абажур, обшитый фабричной тканью, который опускался и поднимался на необходимую высоту, а к нему - фиолетовую прозрачную ткань. И каждый раз, когда по вечерам собирались гости, свет от низко опущенного абажура, приглушенный накинутой тканью - падая на стол, оттенял белизну ее кожи.
“РЕНОШКА”.
Во времена, когда по Тверской, автомобиль проезжал не чаще, чем раз в пятнадцать минут, а машина была редкостью и фантастической роскошью, находясь в Париже, поэт Владимир Маяковский, получает письмо от любимой женщины, где она заявляет, что хочет автомобиль РЕНО и пишет детальную инструкцию: «Предохранители спереди и сзади, добавочный инжектор сбоку, электрическую прочищалку для переднего стекла, фонарик сзади с надписью STOP».
Маяковский не посмел отказать и в 1928 году доставил Лиле из Берлина автомобиль Renault: купил его с разрешения правительства и без права продажи в СССР. Именно Брик, после жены французского посла, стала первой женщиной в столице, получившей права и севшей за руль автомобиля. «Не избежать мне сплетни дрянной. Ну что ж, простите, пожалуйста, что я из Парижа привез „Рено“, а не духи и не галстук», — писал Владимир Маяковский. Из воспоминаний близких, Брик «увлеклась автомобилем со всем категоризмом, свойственным ее натуре. Она сшила специальное платье и костюм для езды, выписала из Парижа шапочку и перчатки». А машину ласково называла “Реношка”.
Такой была Лилия Юрьевна Брик — женщиной, сумасшедшей внутренней силе которой не мог противостоять никто. Ее младшая сестра Эльза спрашивала Лилю: «Как?», как ей удавалось так магически влиять на мужчин, на что Брик отвечала: «Единственное, что нужно сделать, это попросить, чтобы мужчина для тебя что-то сделал. Остальное, дело техники».
Свой исход она тоже предопределит сама, не позволив это сделать Судьбе за нее — в 86-летнем возрасте, не желая быть обузой для родных и близких после перелома шейки бедра, приняла смертельную дозу снотворного, оставив предсмертную записку: «Прошу в моей смерти никого не винить. Я вас всех очень люблю».
