Александр Городинский называет себя педагогическим терапевтом. Имеет право! У него и педагогическое, и психологическое образование. Но самое главное - огромный опыт. Еще в советское время он работал педагогом, директором школ и интернатов в Латвии, а потом - учителем в США. Продолжаем публикацию рассказов Александра о его учениках, о том, как он и его коллеги помогали им справляться с жизненными трудностями и взрослеть. Уверены, что вы сможете почерпнуть из этих историй много полезного, но, самое главное, вдохновляющего для того, чтобы завтра снова прийти к детям.
В детском доме, куда меня направили работать, правили свои законы. «Главари» диктовали условия жизни для учащихся, а заодно и для работников. Их авторитет держался на кулаке.
Они наказывали тех, кто им не угодил, организовывали воровство, а наворованное распределяли. Лучшее из воровской добычи доставалось самим лидерам, следующие по значимости украденные вещи получали особо приближенные и остатки доставались тем, кого лидеры поощряли. Ничего оригинального — так положено в криминальных обществах.
«Главари» не выполняли никаких школьных обязанностей, только спали, ели и бродили где попало. Да, еще занимались примитивной любовью с девчонками, которые им нравились.
Очень скоро я понял, почему никто до меня не соглашался работать руководителем этого детского дома.
Понимание пришло через несколько дней, после того, как я приступил к своим обязанностям. Двое «главных» явились ко мне в кабинет. Была уже ночь. Высокие, крепкие пацаны (обоим по восемнадцать) вальяжно ввалились в дверь, дымя дорогими сигаретами и с бутылками вина в обеих руках.
— Здорово директор. Как дела? Работаешь еще? — прогундосили крепыши бандитски дружелюбно, как давние знакомые.
Я спокойно, но твердо сказал:
— Здесь не курят. И спиртные напитки категорически запрещены в нашей школе.
— Ты не шуми. Хорош базарить. Мы пришли к тебе заключить договор, — сказал самый разговорчивый.
— Какой договор? О чем? — дал я понять, что не намерен обсуждать вопросы в подобной ситуации.
— Мирный договор между тобою и нами.
— А кто воюет? Я не воевать сюда приехал, а сделать жизнь таких, как вы, лучше. Мне войны в армии хватило с избытком.
Уяснив мою несговорчивость, ребята решили действовать более решительными методами:
— Кончай гнать пургу (матом), директор! Без нас ты никакие порядки не наведешь. Здесь все зависит от нас. Так много лет было до тебя, так будет всегда. Давай лучше выпьем и обмозгуем, как все сделать «тип-топ», — после этих слов, без тени сомнения, один из них умелыми движениями открыл бутылки и разлил каждому по целому стакану.
Не говоря ни слова, я спокойно и уверенно (видимо, только потому, что недавно пришел из армии) опорожнил стаканы в мусорное ведро, там же, в этом же ведре, ловко разбил бутыли.
То ли от моего решительного вида, то ли от того, как лихо все было проделано, не проронив ни капли на пол — «ночные собеседники», огрызнувшись, вышли из моего кабинета.
На следующее утро никто из «главарей» не собирался подниматься вовремя. Такое поведение являлось правилом, подтверждающим иерархического статуса.
Я вошел в комнату, где они спокойно спали. Там стаяла невыносимая вонь от табачного дыма, грязного белья, немытых тел и алкогольного перегара.
— Бойцы! Весной вы уходите в армию, а простых навыков дисциплины не имеете. Вам тяжело придется в штрафбате.—Какой штрафбат? Ты что мелешь? — заорали «главари».— Я вам сейчас покажу, что такое «штрафной батальон»! — сказал я и быстро перевернул обе кровати. Для главарей это действие явилось высшим оскорблением. Тем более, что в комнате в этот момент находились несколько «приближенных».
Наверное, меня избили бы, если б я не задал спокойно, озадачивший всех вопрос:
— Бойцы! Почему вы живете в таких паршивых условиях? Вы что, себя не уважаете? Неужели никто не хочет жить в комфортных, красивых, благоустроенных комнатах с телевизорами и мягкими кроватями?
Открытые рты и выпученные глаза говорили лучше всяких слов. Убедившись, что мой трюк удался, я начал вести с присутствующими мирную беседу, при этом, одинаково с уважением обращаясь ко всем жителям «элитарной» комнаты:
— Давайте не будем заниматься ерундой. Давайте лучше потратим энергию и усовершенствуем свой быт. Комнаты уютные устроим, санитарные условия нормальные создадим. Ведь уважающие себя люди так не живут.— Чего ты от нас хочешь? Чего ты мелешь? Фильтруй базар. Объясни, директор. Что тебе в нашей комнате не нравится? А ты видел другие комнаты? — загундосили с характерным протягом жители «элитарной» комнаты.— Видел. И знаю, как сделать вашу жизнь лучше и комфортнее. Поэтому и приехал сюда работать.— С чего это? Что за трёп? Никого никогда не интересовала наша жизнь ни здесь ни там, а тебя вдруг волнует? — засомневались присутствующие, при молчаливом присутствии «главарей».
Тут один из «главарей» почувствовав, что инициатива может перейти ко мне, начал грубить и демонстрировать свою независимость. Я сделал вид, что не заметил грубости и продолжил:
— Как сделать вашу жизнь лучше — я расскажу на общешкольном совещании. Поскольку, улучшать жизнь будем для всех без исключения, а не только для жителей этой комнаты, — сказал я и ушел, громко проговорив, что жду всех на завтраке в столовой.
Завтракать пришли все, кроме «главарей». Я дождался, пока учащиеся поедят, и изложил свою программу преобразования детского дома перед всем детским коллективом.
Мои объяснения приняли с нескрываемым интересом, хотя и без доверия. Слишком много врали этим детям взрослые. Пацанов, которые собрались нести обильный завтрак «главарям», я остановил, сказав, что отпущу после своего выступления.
«Главари», впервые получив холодный завтрак, почувствовали, что инициатива и авторитет уходит от них. Я не знаю, как они обсуждали свой «проект». В результате приняли единственное, по их мнению, решение.
На следующий день, во время уроков, один из них вызвал меня из кабинета. Как только я вышел, он тут же упал на пол. Я инстинктивно (спасибо армейской выучке) бросил взгляд в противоположную сторону и увидел его приятеля, который целился в меня из самодельного пистолета. Выстрел раздался и я (мне показалось), как в замедленном кино, увидел летящую пулю, которая пролетала рядом с ухом и шмякнулась в штукатурку. В таких случаях или замираешь от страха, или действуешь молниеносно. Схватив за волосы лежащего «главаря», уже вместе с ним я прыгнул в сторону стрелка. Тот не успел опомниться, как получил солидный удар (слава Богу, я не убил его).
Обоих оглушенных затащил в свой кабинет. Услышав шум, кое-кто выглянул в коридор из классных комнат. Я сделал вид, что ничего не произошло, и на изумленные вопросы ответил, что упали книги с полки. Вернулся в кабинет и связал покрепче, как положено, испуганных и обмякших «соратников» (предварительно изрядно облил «дружбанов» ледяной водой).
Когда пацаны пришли в себя, я разыграл «спектакль». Набрал телефон своего знакомого и начал с ним беседу, делая длинные паузы:
— Послушай Леша, у меня тут произошел инцидент. ...Я не хочу вмешивать милицию... Заберут их и отпустят. ...Меня же и обвинят, что плохой педагог. Я решил их «убрать с концами». ...В отчете напишу, что сбежали в неизвестном направлении. ...Ты мог бы приехать на своей машине? Мы их закапаем у тебя в лесу, там их никто не найдет. ...Думаешь, собаки найдут? Тогда захвати пару ведер серной кислоты, ...мы их в твоей ванне растворим и смоем в канализацию. ...Хорошо. ...Жду тебя.
«Спектакль» удался. Мои «неудачливые соратники» по борьбе за свою власть — поверили. То ли от холодной воды, то ли со страха начали трястись всеми телами.
...Разумеется, горе-главари остались живы, но «педагогическое искусство» сделало свое дело. Извинений и клятв в верности эти ребята никогда так много не произносили. С тех пор в нашем детском доме установились другие порядки.
На следующий день я договорился с приятелем-директором и поменял своих «героев» на таких же из его детского дома. При этом, взяв клятву у «своих», что никто не узнает о случившимся, сам пообещав тоже никому ничего не рассказывать.
До сих пор клятва соблюдалась с обеих сторон. Вы, уважаемые читатели, узнали об этой истории первые. И то только потому, что до меня дошла достоверная информация об их смерти. Погибли (каждый в разное время, с разницей в полгода) в разных тюрьмах.
______________________________________________________
👀 Теория и практика педагогики, обучение и воспитание, вопросы и ответы — на нашем сайте