В жизни Льва Толстого однажды имел место странный случай, когда писатель то ли стал жертвой приступа, то ли встретился лицом к лицу с чем-то потусторонним, не из мира живых. Это произошло в Арзамасе, городе, где Толстой остановился на ночлег, направляясь в Пензенскую губернию. В тот момент писателю исполнился сорок один год - по странному стечению обстоятельств, это была ровно половина его земного пути.
Ночлег в Арзамасе
Была осень 1869 года, совсем недавно увидел свет роман «Война и мир», быстро завоевавший успех у читателей несмотря на неоднозначные отзывы критиков. Одна из статей гласила: «Ошибка графа Толстого заключается в том, что он слишком много места в своей книге дал описанию действительных исторических событий и характеристике действительных исторических личностей». Роман действительно опережал свое время и задавал новые литературные стандарты – как, впрочем, и реальная обстановка, в которой творил писатель.
Конец 60-х годов позапрошлого века ознаменовался переменами в разных областях российской жизни – недавно начатая крестьянская реформа, прорывы в науке, философские веяния из Европы не могли оставлять равнодушным и безучастным писателя, с ранних лет привыкшего погружаться в размышления и рефлексию. Толстой в 1869 году был уже семь лет как счастливо женат, воспитывал детей и в связи с литературными успехами получил возможность расширить свои земельные владения не только за счет наследства от умерших братьев.
Посоветовавшись с женой Софьей Андреевной, Толстой отправился в Пензенскую губернию покупать имение Ильино. Путь лежал через Нижний Новгород, затем Саранск, после чего, вечером 2 сентября, Лев Николаевич в сопровождении молодого слуги Сергея Арбузова оказался в Арзамасе, где остановился на ночлег в первой попавшейся на глаза гостинице. Это были номера купца Стрегулина, и именно они стали местом, где Толстого охватило то самое тягостное состояние, что повлияло на всю его оставшуюся жизнь.
«Чисто выбеленная квадратная комнатка. Как, я помню, мучительно мне было, что комнатка эта была именно квадратная. Окно было одно с гардинкой – красной. Стол карельской березы и диван с изогнутыми сторонами». Толстой чувствовал себя уставшим и измученным, но спать не мог. «Вдруг на меня нашла тоска, страх, ужас, такие, каких я никогда не испытывал» - расскажет он потом в письме к жене. Мучительное осознание тщетности, бессмысленности всех выстроенных планов, одновременно с невозможностью спрятаться «от чего-то страшного», потому что это страшное внутри, а от себя не сбежишь, и, как итог – заданный вопрос и тотчас же полученный ответ. «Что я тоскую, чего боюсь? – Меня, – неслышно отвечал голос смерти. – Я тут. – Мороз подрал меня по коже».
Толстой попробовал молиться – он, до того не проявлявший особенного церковного рвения, с этого дня станет активно искать в вере ответы на мучившие его вопросы бытия. Молитва не помогла, разве что "развлек страх, что меня увидят". В страхе и в состоянии невыносимой подавленности Толстой провел остаток ночи, которую с тех пор будет считать датой встречи со смертью, с Небытием.
После «встречи с Другим»
Уже покинув Арзамас, Толстой отправил письмо Софье Андреевне с вопросами, все ли благополучно дома. «Я второй день мучаюсь беспокойством. Третьего дня в ночь я ночевал в Арзамасе, и со мной было что-то необыкновенное». Имение Толстой так и не купил.
Через пятнадцать лет писатель начал свои «Записки сумасшедшего», где подробно отразил свои арзамасские переживания. Помимо них, рассказы о случившемся попали в дневники, которые Толстой вел с юности до конца своих дней. После возвращения из поездки писатель отказался в пользу жены и детей от прав на имущество – движимое и недвижимое, а также прав на литературные произведения.
