Марина слышала, как Иван прошел в ванную, как плескался там. Она представляла это все очень ясно – так было каждый день, но сегодня все иначе. Она не могла понять себя: хотела ли она, чтобы он вошел к ней, или чтобы ночевал в гостиной? Если он ляжет в гостиной, значит... господи, что же это значит? Неужели ей придется пережить то, о чем она столько раз слышала от других? Да, когда у нее не было детей, она могла судить о любой ситуации, выносить «приговоры», быть категоричной в своем мнении. Теперь понятно, что значит «чужую беду рукой разведу»...
Дверь в спальню открылась, Марина затаила дыхание. Иван тихо обошел кровать, осторожно лег рядом с женой. От него пахло спиртным. Он повернулся к Марине, обнял ее, стал целовать шею, плечи... Марина сделала вид, что только что проснулась.
- Это ты? – проговорила она нарочито сонным голосом.
- А ты кого ждала? – прошептал Иван. – Неужели не меня?
Марина мысленно ругнула себя: действительно, задала вопросик!
- Я уже сплю, - ответила она, почувствовав, как тревога, которая захватила было ее всю, понемногу уходит.
По крайней мере,
Иван становился настойчивым.
- Ты где был? – спросила Марина. – С кем это вы пили?
- Я расскажу тебе все потом, - шептал Иван. – А на улице, между прочим, очень холодно. Согрей меня!
- Ну вот, - полушутя ответила Марина, - где-то ходил, а согревать я должна.
- Кто же, кроме тебя, может согреть меня? – шептал Иван. - Ну, Мариша, иди ко мне...
За окном свистел ветер, что-то сыпалось в стекло, похожее то ли на град, то ли на крупный дождь. Сентябрь здесь - уже поздняя осень. А про лето вообще говорят: июнь ЕЩЕ не лето - июль УЖЕ не лето. На этот счет иронизируют и так: «Говорят, сегодня лето было? Жаль, я на работе была».
Утром Иван был ласков, все пытался обнять жену, когда она стояла у плиты, готовила ему бутерброды. Марина отмахивалась, говоря, что скоро встанут дети. Наконец, она все-таки решилась и спросила:
- Так где ты вчера был? Вернулся такой жаркий, будто где-то тебя разогрели и отпустили.
Иван отхлебнул кофе, усмехнулся:
- Все-таки червь сомнения грызет твою душу! Мариша, там, где я был, женщин не было.
– А где ты был?
- Вечером расскажу. А сейчас я тороплюсь.
Он быстро надел шинель, чмокнул жену в щеку и выбежал за дверь.
Он спускался по лестнице и думал о том, что произошло вчера. Его вызвал приятель, с которым он сошелся очень быстро, как только приехал. Тот был веселым парнем, недавно разведшимся с женой. Он жил один в квартире, потому что жена с ребенком уехала к родителям на юг. Время от времени он устраивал вечеринки с музыкой, выпивкой и, конечно, с девочками. И в этот раз он пригласил Ивана потому, что о нем говорила одна из его приятельниц, которая бывала у него частенько и которая уходила от него, как правило, не одна.
- Знаешь, у нас лежал сейчас на комиссии один летчик, ничего себе мужичок. Недавно переведен сюда с юга. Узнать бы, насколько он горяч, этот южанин. – Она назвала фамилию Ивана. - Пригласи его сегодня, Юрик! – попросила она его.
Юрик сказал, что он семейный, у него двое детей.
- Так я ведь его детей не трогаю, они мне не нужны. А такие, знаешь, какими любовниками бывают? Жена уже надоела, дети со своими проблемами лезут, а тут я – молодая, красивая, свободная! Как тут устоять?
- А вдруг устоит?
- А ты попробуй! Звони!
Юрик позвонил, трубку взял сам Иван.
- Товарищ полковник! – начал он на случай, если телефон может слышать жена.- Сегодня необходимо быть по такому-то адресу, - он назвал свой, - для решения срочных задач. Будет Шурочка, - тихо произнес он. Звоню по ее просьбе.
Иван вспомнил медсестричку, которая сразу принялась обхаживать его, как только он появился в госпитале. Она словно нечаянно касалась то руками, то грудью его тела, отчего у Ивана по коже бегали мурашки. Он уже в воображении рисовал картинки одну ярче другой, как он возьмет ее крепкими руками за талию...
У приятеля уже сидели три девушки, одна из которых и была та самая Шурочка, и двое молодых мужчин. Они были в гражданском, так что определить, кто они такие, было трудно. Иван был в форме – ведь уходил «на аэродром», к начальству. Его усадили, налили стопку, Шурочка сразу подсела рядом. Через некоторое время объявили танцы, и, конечно, Иван оказался в объятиях Шурочки, горячо дышавшей ему в шею и грудь. Ободзинский жарко пел о глазах, что напротив, голова кружилась от выпитого и близости Шурочки. И неизвестно, чем все закончилось бы, но Шурочка произнесла слова, которые отрезвили Ивана и заставили увидеть ее в другом свете.
- Юрик, я увожу от вас этого полковника, - сказала она, потянув его за галстук.
- А если он не захочет? – вдруг отозвалась одна из девушек.
- Я не ухожу отсюда одна никогда, правда Юрик? – заплетающимся языком проговорила Шурочка, продолжая виснуть на сегодняшнем избраннике.
Иван вдруг осознал, что его просто уводят, словно на веревочке, что он – очередной!
Он попытался оторвать руки Шурочки от себя, но она не отпускала.
-Ты не хочешь идти со мной? Тогда иди домой, к своей женушке, она, видно, заждалась уже!
Иван вдруг представил, как Марина ложится одна в их постель, а он здесь, в этом притоне... Не говоря ни слова, он оделся и вышел на улицу.
Было темно и холодно. В лицо била снежная крупа, которая собиралась у стволов деревьев, за кочками, белея небольшими клочками. От ветра пахло свежестью, Иван вдохнул его полной грудью, словно хотел выдохнуть все, что было с ним только что.