Продолжаю размышлять над содержанием романа Джонатана Франзена «Поправки» (“The Corrections”, 2001). В прошлой статье я приводила примеры «плюсов», здесь приведу «минусы».
Напомню, что это образец современной американской прозы. Время действия – 2000 год, место действия – США (и чуть-чуть Литва). Главные герои – семья Лэмбертов: престарелые родители Инид и Альфред, их дети (30+) Гэри, Чип и Дэниз.
Читала в оригинале 👇
По прочтении меня удивляет сравнение с Толстым и Достоевским. Мне думается, наши писатели поднимали знамёна более высоких идей, были больше заняты нравственным поиском, стремлением к христианскому идеалу. У Франзена сплошной материализм. Вещи, вещи, вещи. Еда, еда, еда. Деньги, деньги, деньги. И немного любви –родительской, дочерней, сыновней. Ещё был проблеск любви к Америке: Чип Лэмберт размышляет над тем, что покой и порядок возможны только на его континенте, в его отчем доме (“The continent, his homeland.”)
Неподъёмная детализированность, подробность к быту – в этом есть что-то французское, от Жюля Верна, от Бальзака. А перечисление содержимого шкафов и кладовок стариков Лэмбертов напомнило описание будуара «Дамы с камелиями» Дюма-мл., где все предметы были выставлены на торги.
Если сравнивать Франзена, то, может быть, с Бальзаком: тот тоже писал о людях, для которых деньги – приоритет, тоже делал материальное более значимым для персонажей, чем духовное. И потом, Бальзак написал огромную трагикомедию («Человеческую комедию») – и Франзен тоже. Только Бальзак подталкивал читателей к выводу о том, что персонажи его – люди пустые (в основном) и достойные осуждения. А Франзен своих персонажей любит, как детей. Здесь просматривается вековой отход западной литературы от Христианства и, вообще, идеализма и вечных ценностей – и фокусирование на бренном, физическом, сиюминутном.
«Мы все в грязной луже, но кое-кто смотрит на звёзды,» – это Уайльд. Так вот, теперь «великой книге»-«международному бестселлеру» на звёзды смотреть необязательно. Чего на них смотреть? Ледяные глыбы в миллиардах километров от Земли. А вот грязь – близка и понятна. Давайте лучше подробно обсудим, как она хлюпает, как она липнет к одежде, к волосам, как она пахнет, как засыхает на коже и как затекает в самые неприличные места.
Кстати, когда Чип избегает смертельной опасности, он не вспоминает ни о матери, ни о Боге. Он радуется тому, что не наложил в штаны. В книге, вообще, хватает упоминаний мочи, фекалий и спермы.
Если в литературе прошлых веков конфликты часто развивались вокруг традиционной супружеской измены или подозрений в таковой («Отелло», «Красное и чёрное», «Анна Каренина» и проч., и проч.), то у Франзена всё по-современному: «Меня уволили, потому что я спала с женой босса». В «Поправках» любовным отношениях натуралов Гэри и Чипа уделено не так много внимания, как исканиям и лесбийским разборкам Дэниз. Справедливости ради, Франзен показывает, что счастье в личной жизни не зависит от сексуальной ориентации: у него не везёт всем.
Я понимаю, что, когда в книге полно персонажей и всем надо придумывать какую-никакую биографию, то возможна некоторая небрежность. Особенно если это биографии персонажей из далёкой и малознакомой американскому читателю Литвы.
Франзен пишет о своих литовских персонажах (политик-авантюрист Гитанас там основной) так же уверенно, как о Лэмбертах. Но пишет вот что:
Его дедушка допустил ряд неверных высказываний, когда отвечал на вопросы новой коммунистической администрации в 1940-ом, и был отправлен в гулаг, и его жена – тоже, и больше о нём не было ни слуху ни духу. У отца Гитанаса была пивная в Видишкесе, и он привечал участников партизанского сопротивления (т.н. Лесных братьев) и помогал им до окончания боевых действий в ’53-ем.
То есть, «отправить в гулаг», чтобы литовец там сгинул, – это так обычно и достоверно, что без рассуждений вызовет полное доверие американского читателя, а «Лесные братья» – нацисты и террористы, – оказывается, были вызывающими сочувствие «борцами сопротивления».
Для меня такие строки являются диагнозом писателя.
Потом Гитанас вырос и угодил в “Red Army barracks” (казармы Красной Армии?), где его «пытали, прижигая кожу сигаретными бычками». За что он отбывал такое странное наказание – не говорится. Наверное, просто-напросто любил свободу. Для западного читателя ясно: за такое «красные» сажали.
Со слов Франзена (который тут подмигивает литовским националистам) выходит, что ничего, кроме скотского к себе отношения, жители Литвы от советской власти не видели.
В ХХ-ом веке гестапо и СС уничтожили 200,000 литовских евреев, а Советы депортировали ещё четверть миллиона граждан в Сибирь.
– этак запросто пишет Франзен и ставит, следуя модному тренду, представителей гитлеровской власти рядом с представителями власти советской.
Трьетьестепенный персонаж – русский наркоторговец по имени Виктор Личенкев (Lichenkev – хоть стой, хоть падай!) после развала СССР и «великой приватизации» (“the great privatization”) владеет собственной маленькой армией и собственной политической партией. Русская мафия в Литве, надо понимать. Насчёт его нелепой фамилии не могу не сказать, что лучше бы Франзен не побоялся показаться банальным и назвал его просто «Иванов» вместо того, чтобы придумывать чёрт-те что по примеру американских киноделов.
В общем, по Франзену, литовцам лучше распродать свою страну, ввергнуть в нищету большинство населения, допустить разгул преступности, позволить своим несовершеннолетним детям – девушкам и юношам – лечь под американцев, набитых долларами (в книге всё это написано чёрным по белому), чем терпеть власть русских. Читатели должны получить представление, что ВСЁ ЧТО УГОДНО лучше, чем власть русских. Наша нация представлена абсолютным злом.
То есть, книга написана с умом, в неё вложено много труда, автор проработал сюжет, название, «запараллелил» несколько линий, рассказал о многих грехах американского общества, используя стиль дневниковой откровенности, – и читатели приняли книгу «на ура». Но русофобия – без которой можно было обойтись, она совсем не важна для сюжета – там обезоруживающе привычна, бесстыдна, автоматична! Американцы – народ – так себе, с кучей проблем и пороков, но всё ж выставлены не такими негодяями, как русские.
Писатели с промытыми мозгами повторяют вбитые в их сознание клише и тем самым промывают мозги читателям.
Думаете, у Франзена душа болит за «поруганную» коммунистами Восточную Европу? Отнюдь, хотя предки его матери откуда-то оттуда. Наделяя Лэмбертов некоторыми автобиографичными чертами, он «отправляет» Дэниз в путешествие по Восточной Европе со смутной надеждой отыскать предков Инид.
Лица были похожи на её лицо, но неприветливые и состарившиеся до срока, и нигде ни следа английского языка. Нет, это была не её страна.
Кстати, знание английского языка как признак цивилизованности – по мнению американцев – был подмечен ещё Грэмом Грином в «Тихом американце». Наверное, этот предрассудок не то что не изжит – он упрочился со времен выхода романа Грина.
Впечатления от «Поправок» напомнили мне впечатления от фильма «Самый опасный человек» (A Most Wanted Man, 2014), где сотрудники американских спецслужб показаны коварными (могущественными, хитроумными, считающимися только со своими интересами), но их российские коллеги показаны просто зверьми. Фильм интересный, и актёры в нём хорошие (Филип Сеймур Хоффман так вовсе бесподобен), но осадочек остаётся.
Повторюсь, про русских в романе Франзена ничтожно мало, но это именно он – дьявол в деталях. У американских (и, вообще, западных и прозападных) авторов будто правило такое негласное: упомянул русских – припиши какую-нибудь гадость. Все привыкли, все «схавают», даже сами русские.
Да, я читала значительный объём «Поправок» с удовольствием, как давно не читала никакую книгу. А по итогам даже не знаю, можно ли её рекомендовать к прочтению. «Ложка дёгтя» отравляет всю «бочку мёда».
Некоторые универсальные вещи (конфликт отцов и детей, семейные неурядицы, поиск собственного пути, отход от традиций), конечно, близки всем – буквально всем вне зависимости от географии, экономики, религии. А остальное – быт, общество, сама атмосфера – какое-то чужое. Например, фильм «Красота по-американски» (American Beauty, 1999) тоже вроде бы интересен нам, но он не про нас. Там тоже про консьюмеризм, про сексуальные табу и их преодоление, про проблему отцов и детей. Сценарист и режиссёр мудро вставили в название определение “American ” – в самую точку. Если бы Франзен назвал книгу «Поправки по-американски», это более точно отражало бы суть романа.
Кроме того, «Поправки» едва ли понравятся читателям моложе… ну хотя бы 25. Для погружения в текст надо быть ближе к возрасту главных героев.
Как и «Красота по-американски», «Поправки» хронологически пришлись на смену тысячелетий. Они про перемены, они многое говорят о западном обществе, вступающем в миллениум. Сегодня все аспекты, затронутые Франзеном, получили своё развитие: и мировоззренческий разрыв между поколениями, и отмирание традиций, и замешанная на высоких технологиях фармацевтика, и сексуальная свобода, и внимание к разного рода меньшинствам, и проблемы восточной Европы, и даже русофобия.
Книга незаурядная, сильная, но перечитывать не буду.
