Официально Верх-Нейвинский - лишь маленький ПГТ (5,2 тыс. жителей), выросший у основанного в 1769 году завода Демидовых, от которого осталась коллекция весьма любопытных зданий. Но подъезжая к этому "посёлку" по лесной дороге, быстро понимаешь, что поток машин на ней подозрительно велик, а стоит лесу расступиться - видишь впереди кварталы многоэтажек на увалах. П
опытавшись доехать до тех микрорайонов - упрёшься в забор с КПП. Фактически, Верх-Нейвинский - это открытый район закрытого города Новоуральска (82 тыс. жителей), который, в силу своего расположения, выходит самым доступным из ЗАТО - да, внутрь просто так не пройдёшь, но с окрестных холмов как на ладони и сам город, и его предприятие, флагман той редкой отрасли, в которой России пока ещё безоговорочный лидер.
Вот на переднем плане Верх-Нейвинск, поодаль - Новоуральск; под ближней трубой плавят медь, а под дальними - обогащают изотопы урана.
Приметой старинного уральского города, коим является Верх-Нейвинск, является пруд. А за ним как на ладони секретный город, когда-то не отмечавшийся на картах:
На лодке к нему тоже не подойти - по берегу тянется общедоступная железная дорога Екатеринбург - Нижний Тагил, и я не очень понимаю, какая была логика строить ЗАТО в настолько видном месте:
На берегу пруда виднеется вокзал с водонапоркой (1878). Это старейшая на Урале и два десятилетия остававшаяся "островной" Горнозаводская железная дорога из Перми в Екатеринбург через Нижний Тагил. Увы, построили её слишком поздно - не спасти уже было промышленный район, в середине 19 века сплавлявший свою продукцию по порожистым рекам на деревянных барках.
Большая часть Новоуральска, как я понимаю, стоит за горой, в долине речки Бунарки. Над видимыми из Верх-Нейвинска районом нависает "небоскрёб", внешне более всего похожий на гостиницу в таджикистанском Чкаловске . В этом есть свой символизм - там обогащали урановую руду из окрестных месторождений, здесь - обогащали сам уран, получая высокоативные изотопы. Но в общем-то Новоуральск - дитя войны, свою специализацию обретший поневоле .
Так как в 1920-30-х годах этим живописным предгорьям готовилась роль всеуральского курорта. У станции Верх-Нейвинск в 1926 году был основан санаторий для железнодорожников, а в 1939 - пафосный "Уральский Машиностроитель" для работников знаменитого "Уралмаша". Но в 1941 году почему-то именно на Бунарке было решено экстренно строить заводы №484 и №261 по производству сплавов и запчастей для военных самолётов.
Строили быстро, при заводах росли один за другим посёлки с названиями типа Временный или Фанерный и даже Постоянный с первыми в городе капитальными деревянными домами. До запуска авиазаводов дело так и не дошло, частично смонтированное оборудование было решено отправить на другие площадки, однако превращение Бунарки из курорта в промзону стало уже необратимым
. В декабре 1945 года, через несколько месяцев после взрыва над Хиросимой, сюда прибыли новые строители возводить завод №813 - первое советское производство высокообогащённого урана. Впечатляет то, что суперсовременное по тем времена предприятие строили ручным трудом, и даже транспортом основным на той стройке оставалась лошадь. К 1947 году рядом уже были котельная, мастерские и каменный посёлок, а в 1949 году завод выдал первый уран-235.
Тут надо заметить, что взорванная в 1949 году на Семипалатинском полигоне первая советская атомная бомба РДС-1 была на плутонии, который получали в нынешнем челябинском Озёрске, а здесь регалия другая - на продукции Уральского электрохимического комбината в 1954 году заработала первая в мире атомная электростанция в Обнинске. В тот же год и безымянный посёлок, в документах ходивший как "база №5", "стройка №865" или "п/я 16" стал городом и получил кодовое название Свердловск-44.
Ну а Новоуральском, прописавшись на картах да посмотрев на заокенаских, как тогда казалось, друзей, Свердловск-44 стал в 1994 году. Среди российских ЗАТО он один из самых крупных (после Северска, Сарова и Железногорска) и красивых - в живописной долине Бунарки немало интересных образцов сталинской и позднесоветской архитектуры, но полюбоваться ими постороннему человеку почти невозможно. Мне екатеринбургский друг предложил подъехать к проходной, и на опасения, не повяжут ли там, лишь махнул рукой - кому это надо? За длинной (614м) плотиной, прямо на которой стоит совсем небольшой Верх-Нейвинский завод, и высокой эстакадой над путями, с которой видны длинные цеха заводов Новоуральска встречает въездной знак и всякие склады да оптовые базы:
Обычные вроде городские кварталы - лишь за высоким забором:
У вокзала - шумный рынок, где жители ЗАТО встречаются с торговцами из окрестных деревень и южных республик, а за вокзалом - КПП, главные ворота этой импровизированной советской крепости. За воротами - совсем обычный с виду город: многоэтажки, машины, улицы, ларьки... И фотоаппарат мой тут правда был никому не интересен, лишь один пожилой инженер в огромных очках пристально посмотрел на меня, а потом наверное правда рукой махнул, сочтя, что на дворе уже другое время.
Вокзал 1960-х годов снабжён здоровенной гостиницей для командировочных, у которых с пропуском вышла накладка, и родни, приехавшей к атомщикам погостить. В век интернета постояльцев у неё явно немного.
Пути станции удивительно красиво проходят по краю пруда, тянущегося на 20 километров до самого озера Таватуй:
На вопрос "Что фотографируем!" у меня был готовый ответ - "Уточек!". По крайней мере ответ "кошку!" прокатывал даже в ДНР.
За прудом - обе горы Верх-Нейвинска да завод на плотине:
Центр старого посёлка:
С тех гор над ним как на ладони и Верх-Нейвинский, и Новоуральск по разные стороны пруда:
Вокзал за прудом и куранты в Верх-Нейвинске:
Новоруальск на заднем плане изрядно распластался по распадкам. Помимо УЭХК, там был целый конгломерат заводов, в том числе даже автомобилестроительный АМУР (как и ЧАЗ в Таджикистане, на базе ЗиЛа, только не автобусы для Минсредмаша делал, а грузовики), и большинство из них теперь в плачевном состоянии. Поэтому у тех, кто не работает на УЭХК, проблемы те же, что и во внешнем мире - многие жители ЗАТО ездят на работу в Екатеринбург или Нижний Тагил. Все посты из Новоуральска, что я видел - преисполнены скорби и пессимизма.
Но на сам УЭХКа по-прежнему приходится 49% российского обогащения урана, а на Россию - 45% мирового производства высокообогащённых изотопов, то есть в этих приземистых корпусах сосредоточена четверь мирового производства в своей отрасли. Обогащение урановой руды и обогащение самого урана - совершенно разные процессы: в природе уран содержит лишь 0,7% изотопа U235, этого "хлеб" ядерных технологий, в то время как для работы ядерного реактора нужна доля 2-5%, а для взрыва атомной бомбы - под 90%.
Но есть чудесный газ фтор, самый агрессивный химический элемент, который реагирует даже с золотом и платиной, а в его струе горит вода. На химическом заводе в Кирово-Чепецке с 1946 года получают гексафторид урана - белые кристаллы, на грани комнатной температуры становящиеся неимоверно ядовитым газом. И молекулы с разными изотопами урана чуть-чуть отличаются по размеру и массе. Обогащают такой газообразный уран совершенно механически: американцы первоначально его "фильтровали" через тысячи мембран, а советской науке ближе оказалось сепарирование: к 1950-м годам в СССР был создан гораздо более эффективный метод разделения изотопов при помощи газовых центрифуг, производство которых в 1955 году наладили во Владимирской области.
В 1957 году первые центрифуги поступили на завод в будущий Новоуральск - с этого момента советская боеголовка стала существенно дешевле американской, и в "гонке вооружений" коммунисты пошли на прорыв. Современная газовая центрифуга выдаёт до 2000 оборотов в секунду, но при этом должна служить долго - заменить изношенную запчасть в таком агрегате чрезвычайно сложно, да и к тому же все детали быстро начинают "фонить".
Поэтому даже первые урановые центрифуги должны были крутится хотя бы 3 года, а срок службы современных центрифуг "девятого поколения" достигает 15 и даже 30 (!) лет - а это, на минуточку, 1-2 триллиона оборотов. При этом последние 4 поколения российских цинтрифуг были созданы уже после распада СССР, и сейчас на подходе десятое поколение . В производстве таких центрифуг Россия до сих пор твёрдый лидер , да и конкурент в этой отрасли всего один - сборно-западная (Англия, Германия, Голландия, Франция, США) компания URENCO , по объёмам производства уступает нашему ТВЭЛу примерно на треть, а весь её штат - меньше, чем число сотрудников одного только УЭХК.
Но только, глядя на эти корпуса, вместе с гордостью за державу, я вспоминаю ещё и печальную динамику "Роскосмоса" 2010-х годов и думаю - надолго ли это лидерство останется за нами?
