Ещё до того, как пойти на большой флот в составе экипажа корабля, довелось поработать и слесарем на судостроительно-судоремонтном заводе, и мотористом-матросом на буксире-толкаче, пройдя предварительно плав-практику на ледоколе, и т.д. И даже за этот период времени, наслушался столько морских баек и историй, что и не сосчитать, и не вспомнить всех уже. Рассказывали и те, кто ходил в море, и те, кто был знаком с флотской жизнью понаслышке и видел её, в лучшем случае, только с причалов СРЗ и порта.
Истории были на любой вкус. Смешные и грустные, таинственные и самые обыкновенные, нелепые и завораживающие, но в тоже время интересные. И почти каждая из них, будь то выдуманная, пересказанная или произошедшая на самом деле, обладала чем-то таким, что добавляло желания дослушать историю до конца. Публика была у нас колоритная и разношёрстная, люди, в основном, прошедшие в своё время через разные, трудные жизненные ситуации и повидавшие многое. Так, что было о чём им поведать. Одна из таких флотских баек – это “Легенда о Чёрном Мотористе”. О котором, наверное, каждый по несколько раз успел рассказать, добавляя что-то новое и по-своему освещая произошедшие когда-то загадочные события.
Помню, наслушавшись подобных повествований вдоволь, слушал опять её уже, наверное, в сотый раз, только теперь из уст своего бригадира, и то, по причине наличия глубокого уважения к этому отличному механику и просто хорошему человеку. Но вот почему то, после всего этого, стало как-то грустно и не по себе, на душе кошки начали шкрябать, тоска какая-то залезла внутрь, жалко стало этого парня, который столько лет скитается по старым, изношенным судам, доживающих свой короткий век на малоприбыльных линиях и не в очень благоприятных районах, не выдерживая конкуренции с новыми судами. Да и во многие современные и серьёзные порты, их уже просто не пускают.
А он, год за годом, путешествуя с корабля на корабль, как повествует легенда, пытается затеряться и забыться в море и в работе, после того, что с ним сделала когда-то жизнь. Да он и сам хорошо для этого постарался, о чём не раз уже, наверное, пожалел, а может и нет. Так вот, с одного теплохода, на другой, путешествует по судам вроде один и тот же, Чёрный Моторист, но душа, сердце и разум у него, сотканы из судеб и жизней многих моряков, не сумевших когда-то справиться с испытаниями, выпавшими на их долю.
И каждый из них в своё время, отгородившись от мирской суеты и людей, закончил жизненный путь в одиночестве, наедине со своими страхами и призраками из прошлого, наполнившими потихоньку, проявляя терпение, их внутренний мир уже через край, грустными и тревожными воспоминаниями, обидами и тоской, отчаянием и призывами о помощи. Которые уже никто не слышит. Кто-то не может, а кто-то уже и не хочет помогать, просто перестали обращать на всё это внимание, устали просто, всему ведь есть предел. И в один момент, когда такая одинокая и потрёпанная душа, проходит точку невозврата, ей уже никто не сможет ничем помочь, кроме её самой и Господа Бога.
Послевкусие осталось после разговора со своим наставником, странное и противоречивое, с привкусом сострадания, горести и сочувствия, в отношении героя его рассказа, Чёрного Моториста. После обеда, нас направили в начале на плав-мастерскую, а потом на док, для профилактического ремонта центробежного балластного насоса. Ещё нужно было, вскрыть на доке горловину одного из танков, и спуститься проверить приёмные патрубки с фильтрующими сетками. Док уже был старый и не в очень хорошем состоянии, спускались по вертикальному трапу, из освещения только шахтёрские коногонки с лампами на касках, вокруг всё ржавое и сгнивший в некоторых местах почти полностью, набор этого древнего морского сооружения.
Спустились в низ, чуть не сорвавшись на двух пролётах, проникли по настилу из ржавчины, глины с илом и песком, за 3 переборку балластного танка через технологический вырез, чтобы посмотреть в каком состоянии все приёмные патрубки системы осушения. С трудом их нашли, почти полностью разрушенные и замулянные, из-за чего порой приходилось пользоваться резервными насосами, центробежным и струйным, с гибкими погружными трубами и шлангами для откачки воды и осушения. Погружные насосы не справились с таким количеством воды, хоть док был и не большой.
Через 15 минут пребывания внутри, у нас обоих неожиданно погасли обе коногонки, в принципе ничего особенного, на первый взгляд, настала полная, кромешная тьма. И тишина. А потом раздался стук в переборку, из соседнего танка, монотонный, с одинаковыми интервалами, нарастающими по силе и уровню звука, при каждом следующем ударе чем-то тяжёлым. <<Не бойся сынок,-сказал бригадир,- он парень нормальный, просто даёт знать таким образом, что заскочил к нам, чтобы помочь док сохранить на плаву, это же мой старый знакомый!>>. После этих слов, почему-то не стало спокойнее, а скорее наоборот.
И мне уже мой бугор, начал мерещиться в непроглядной темноте в образе старого, здоровенного краба, обросшего ракушками и клацающего своими клешнями. Я попробовал включить запасную коногонку, но она тоже не подавала признаков жизни, как и первая, позвал Михалыча, ответа не последовало. И тут совсем нехорошо стало, попытался рукой его нащупать, вроде рядом работали, должен был быть где-то поблизости, а нету его. Ещё раз позвал, тишина, перешёл на крик, всё равно ни ответа, ни привета.
Вдруг, что-то холодное и скользкое, коснулось моей шеи, мороз по коже пробежал аж до кончиков пальцев ног, разболелась сильно голова, в висках запульсировало, потом последовало оцепенение. Пошевелиться вообще не мог. Последнее, что помню, так это холодное, леденящее сердце дыхание, которое ощущал всем своим окаменевшим телом, и какой-то неразборчивый и приглушённый шёпот. Очнулся от того, что Михалыч ослепляя светом своей коногонки, пытался привести меня в чувство, вытирая лицо какой-то грязной промасленной ветошью, и кричал как ошалевший: <<Эй, морячок, ты чего дедушку пугаешь, ану собрался и взял себя в руки, чего ты расклеился вдруг, да ещё и в обмороки падаешь как кисельная барышня, тебе тут не институт благородных девиц!>>.
В своё оправдание, я попытался рассказать в мельчайших подробностях о произошедшем, на что бугор ответил, что всякое бывает и много мы не знаем и не всё объяснить можем, но вероятнее всего, по его мнению, всё случившееся со мной, произошло по причине нахождения в помещении с плохой вентиляцией и недостатком чистого воздуха, да ещё пребывая под впечатлением от рассказов о Чёрном Мотористе. Со временем перейдя работать на флот, продолжал встречать моряков, ещё помнящих об этой легенде, но в основном это были представители старой, проверенной гвардии.
Говорят, что он так и бродит с корабля на корабль, скитаясь по морям и океанам, погрузившись с головой в работу, старается помочь экипажам в трудные моменты и предупредить об опасности. Скитается, в надежде когда-нибудь, обрести долгожданный покой. В одном из рейсов, вовремя обесточки, находился как раз в машинном отделении на овертайме, освещение в машине почти полностью погасло, за исключением тусклых аварийных светильников, получаемых питание от аккумуляторов, АДГ не запустился. Присел в районе воздушного компрессора и жду, когда вахтенный механик с мотористом запустят второй движок, а тут опять, как и много лет назад, холодное дыхание в затылок, оцепенение и неразборчивый, леденящий сердце, шёпот…