В первой части я рассказал, что такое Охтинский мыс, в чем уникальность этого археологического памятника и о начавшемся противостоянии Газпром нефти и петербургской общественности. Теперь, об истории этого противостояния.
Главный исследователь Охтинского мыса археолог Петр Сорокин копал не везде, а только там, где были наибольшие шансы обнаружить фрагменты древних сооружений. Он их нашел, описал, составил отчеты и решил, что дальше копать нет смысла, лучше оставить культурный слой нетронутым для будущих поколений археологов, которые придут с новыми технологиями и выполнят эту работу на более высоком уровне. ООО «Городъ» заказало оценочную экспертизу на предмет разрешения строительства казанскому археологу, доктору исторических наук Айрату Габитовичу Ситдикову. А.Ситдиков изучил отчеты Сорокина и пришел к выводу, что те места, где артефакты описаны и изъяты из земли, могут быть застроены, а там, где обнаружены неизымаемые сооружения (это где-то 15% территории), строить нельзя. То обстоятельство, что часть объектов, хотя и была изучена, но не была разобрана, а осталась в земле законсервированной, ускользнула от внимания уважаемого эксперта. Выпавшие из охранной зоны 85 % территории по форме странным образом напоминали силуэты планируемых к постройке газпромовских "кораблей".
Так в топографии Охтинского мыса появились стыдливые, особо охраняемые 4 "пятна", на которых строить было запрещено соответствующим приказом Министерства культуры и документами КГИОП. То обстоятельство, что есть участки вообще не подвергавшиеся раскопкам, госчиновники проигнорировали; в противном случае, было бы сначала потребовано завершить раскопки, а потом определялись бы границы запретных зон. Сколько ни бились общественники, в какие инстанции ни обращались, все, включая Верховный суд РФ и Санкт-Петербургский городской суд, лишь подтверждали определенные Минкультом охранные пятна.
Газпром нефть радостно засучивала рукава, готовясь запустить свои «хрустальные кораблики» и, повторяя как мантру: Мы все сделали по закону, охранные пятнышки застраивать не будем. Вдруг, как гром среди ясного неба, в январе текущего года президент РФ поручил (Пр.-133, п.7) Министерству культуры РФ рассмотреть совместно с Правительством Санкт-Петербурга и ПАО Газпром вопрос о создании историко-археологического музея-заповедника на Охтинском мысе и предоставить соответствующие положения до 1 мая 2021 года. Ответственными назначены Любимова Ольга Борисовна (министр культуры), Беглов Александр Дмитриевич (губернатор СПб) и Миллер Алексей Борисович (председатель правления ПАО Газпром). Надо отметить, что данное поручение явилось следствием диалога Президента на декабрьском заседании Совета по правам человека с координатором общественного движения "Архнадзор" Константином Петровичем Михайловым.
Казалось бы, хлопай в ладоши, хохочи и радуйся, но нашего чиновника так просто голыми руками не возьмешь. Они тут же стали подменять термин «музей-заповедник», словом «музей». В чем разница? Разница такая же, как между зоопарком и национальным заповедником. В первом случае, зверей сажают в клетки, а вы приходите в зоопарк, чтобы обонять запах навоза и обозреть экземпляры мировой фауны. Во втором варианте, вы выезжаете на природу, чтобы вкусить арматы дикой флоры и увидеть, как звери свободно обитают в естественной для себя среде.
Подобно тому, как некоторые виды животных в неволе не размножаются, так некоторые артефакты в музейных витринах не смотрятся. Мало того, музейные фонды переполнены, а выставочных площадей не хватает. Те две с лишним тысячи артефактов, которые были извлечены из недр Охтинского мыса, гарантированно никогда не будут выставлены ни в экспозиции Кунсткамеры, ни выставочных залах Эрмитажа (музеи, куда были переданы найденные вещи).
Остается надеется, что Президент РФ не допустит подмены понятий («музей-заповедник» на просто «музей») и не позволит хвосту вертеть собакой. Будем подождать 1 мая 2021 года. Конечно же, очень хочется мечтательно пофантазировать о перспективах развития этой уникальной территории. Но, это в следующей части моего рассказа.
