Два спокойных дня у воды – роскошь для странников! И пусть часы отдыха ускользают так же стремительно, как пролитая в песок вода - горек путь без этих кратких часов. Пустыня – вот уж лучшее место, где самый великий гордец непременно выучится благодарности…
С рассветом снова в путь, и невеликие пожитки уже навьючены на терпеливый верблюжий горб. Пока козы доедали остатки анабасиа,
Анабасиа – местное название Каланхоэ, (ещё одно название этого растения «пустынная капуста»)
Наоми спустилась к колодцу. Следовало попрощаться и отблагодарить суровую Мами-Вата за то, что сжалилась над ней, вернула дочь.
Та огромная змея… Ну, разумеется, это и была Мами-Вата - дух Древнего колодца. Мами-Вата частенько забирает людей. Редко отпускает она пленников обратно, но если уж отпускает, то непременно в сухой одежде и новым взглядом на мир. И, конечно, наделяет их новой судьбой…
Сперва опасливо глянув в квадратный глаз старого колодца, Наоми медленно наклоняется над тёмной гладью воды. Погрузила обе руки по локоть в прохладу и почтительно замерла. Мами-Вата ничем не выдавала своё присутствие. Всё тот же шелест ветра под куполом каменного свода, всё те же звуки ниспадающих капель.
Пальцы Наоми разжались в воде. На поверхность всплыла яркая лента ракушечных бус, мокро поблёскивая от соприкосновения с вороватым солнечным лучом, проникшем в это царство прохлады и тени сквозь овальное оконце.
Странная тревога муравьями расползалась по телу. Наоми чуть не расплакалась. Мами –Вата не принимала её дар.
- Прости, у меня больше ничего нет… - шепчет Наоми.
Отвергнутые бусы коснулись её предплечья. Женщина вздрогнула и послушно забрала свой дар назад.
Мами-Вата наблюдает за ней оттуда - из своей немыслимо-великой глубины. Там - на гладком каменном дне распластался её прекрасный чешуйчатый хвост. Чего же хочет она от неё? Великая Женщина-Рыба и Женщина-Змея от неё – простой земной женщины?
Страшная в своей простоте догадка приходит на ум и обречённым кроликом сжимается сердце. Конечно, ракушечные ли бусы отдают за жизнь дочери? Рождение уравновешивает смерть, но и смерть не уйдёт с пустыми руками, ибо только на том вечном равновесии и держится мир. Мами-Вата смотрела на неё с жалостью…
Мами-Вата – дух воды. «Мать Вод» или «Змеиную жрицу» жители Чёрного континента описывают, как женщину с рыбьим или змеиным хвостом. Считается, что у каждого водоёма есть своя Мами-Вата.
- Главное держать темп! – не устаёт напоминать Рэм.
И он тысячу раз прав! В бесконечном царстве камня и песка жизнь измеряется шагами, приближающими тебя к оазису. Бусинки пота выступают на лбу, на груди, катятся по плечам - каждую минуту тело теряет драгоценную влагу. Вместе с солёными каплями уйдёт и сила. Досаждает противный колючий ветер – треплет одежду, мешает дышать.
Жалобно перекликаются козы. Равиль истово орудует палкой - подгоняет слабых. Животные исхудали. Лишь ранним утром удаётся им немного попастись. Колючки, да высохший вереск местами – вот и весь корм.
Акеч с тревогой оглядывается, ищет глазами Эми. Да вот же она - козочка с белым пятнышком на лбу семенит в тени гордо выпяченного верблюжьего горба.
Спускаются с бархана только для того, чтобы снова карабкаться на очередной бархан.
Барханы и козы – всё двоится в глазах Наоми. Предательски кружится голова. Она медленно опускается на песок. Словно выброшенная на берег рыба, хватает ртом горячий сухой воздух.
- Что с тобой? – будто издалека доносится до неё голос мужа.
Наоми молчит. Прячет в складках геллаба перепачканные кровью ноги. Стыд то какой! Срам!
- Я сейчас... Отдышусь, - едва слышно бормочет она.
- У-ш-ш-ш! – зловеще шипит ветер.
Не может она сказать ему о своей беде. Нельзя! Не теперь! Им надо идти вперёд. И она встанет и пойдёт. Вот только…
Темп держать, она вряд ли сможет…
Но Рэм замечает зловещее красно-бурое пятно на её подоле и приподнимает край геллаба.
- О-о-у! – сокрушённо качает он головой.
- Накрой, - робко просит она, - чтобы вода не испарялась. Накрой!
- Да, - он покорно расправляет ткань. И смотрит ей в лицо так, будто видит свою женщину впервые.
- Ты же истекаешь кровью, Наоми. Почему ты ничего мне не сказала? – детская обида в голосе взрослого мужчины вызывает у Наоми слабую улыбку.
«Что толку знать, если не можешь ничего изменить, любимый?», - хотелось сказать ей в ответ, но она молчала.
- Рэм! - громко окликнул Фарадж, - мы должны идти!
Последнее, что видела Наоми теряя остатки сознания, была удаляющаяся от неё ссутулившаяся спина мужа.
***
- Наоми истощена. У неё кровотечение.
Мужчины избегают смотреть в глаза друг другу. Разговор этот неприятен обоим. Они стоят на вершине небольшого бархана. А там внизу за их спинами женщины и дети. И все ждут от них решения.
- Рэм, я всё понимаю... Но… Мы должны идти! Иначе, погибнут все, – в голосе друга суровое сочувствие. Пустыня не знает жалости, но человеку дано это трудное чувство.
И только ли человеку? Однажды видел Фарадж, как трепетно относятся слоны к погибающему собрату! Животные несколько дней подряд толпились вокруг смертельно раненой слонихи. Рядом с больной матерью стоял детёныш, совсем маленький, сосунок ещё. Стадо состояло из слоних. Так уж принято у этих животных – самцы живут отдельно от самок.
Тревожно ворча, слонихи всё время оглаживали больную своими хоботами. Не сразу покинули они и мёртвое тело. Может быть отказывались верить в случившееся? Может ждали чего –то?
Но лишь после того, как запах тления и нетерпеливый визг гиен возвестили о случившемся всей округе, слонихи неохотно пошли прочь.
И то сказать надо. Перед тем, как покинуть мёртвую, слонихи принялись ломать ветви и вырывать с корнем бамбук. Всё это они кидали на труп. В это же время старая слониха, видимо, вожак, грозно топыря уши, отпугивала наглых гиен. Слонихи наконец ушли. А слонёнок остался. Он был слишком мал, чтобы позаботиться о себе и неминуемо должен был стать чьей-то добычей. Но тут снова раздался треск ломающихся веток, приблизившиеся к трупу гиены отступили, поджав хвосты. А из зарослей вынырнула морщинистая голова с хоботом. То вернулась старая слониха – вожак. Она нависла над слонёнком точно скала. Что –то ворчала и похрюкивала – издавала обычные слоновьи звуки. Потом принялась подпихивать малыша хоботом. Легонько, но настойчиво. Тот сначала упирался, но, отойдя от тела мёртвой матери на некоторое расстояние, пошёл за старой слонихой сам. Вместе они и скрылись в зарослях.
Этот случай помнил Фарадж потому, что дед его был охотником на слонов. Было это очень давно. Так давно, что и подумать страшно. Теперь уж нет ни деда, ни тех непроходимых лесов. Да и слоны живут в особых зонах. Сахель поглотила лес. А теперь и сама Сахель превращается в пустыню. Ещё немного и Великая пустыня проглотит их всех…
- Нам нужно идти дальше, Рэм. Ради детей!
- Идите, Фарадж, - Рэм кладёт руку на плечо другу.
- Я останусь. Наоми нуждается в отдыхе. Мы присоединимся к вам, как только сможем.
(Продолжение следует) - здесь!
Иллюстрация - так изобразил Мами Вата немецкоязычный художник (1926 год) Теперь этот образ принят, как близкий к святыне для некоторых народов Западной Африки и диаспоры в Америке.
Начало истории - тут!
2 часть, 3 часть, 4 часть, 5 часть, 6 часть.
Спасибо за внимание, уважаемый читатель!