Вот какую штучку увидел я недавно на стенде Калужской области на международной турвыставке Mitt: калужское тесто!
Симпатичная ракетно-циолковская упаковка — повертел в руках, оказалось, что это какие-то ржаные конфеты с разными цукатами-сухофруктами.
Естественно, купил. Даже две упаковки: 100 р./шт.
Перед тем, как открыть, прочитал историю на коробке: делали, дескать, мещане Беляевы-Постниковы, но главным хранителем рецепта оказался почему-то некий Кобелев. Который обиделся на Советскую власть и всё утаил: «Известно лишь, что готовили его (то есть тесто) из сушёных чёрных сухарей бородинского хлеба с добавлением мёда и сахарной карамели, добавляли пряности — корицу, гвоздику, бадьян, кардамон».
В общем, такая надпись, что оставляет больше вопросов, чем даёт ответов; зато легенда.
Почитал в интернете: и Салтыков-Щедрин это тесто хвалил, и Шмелёв нахваливал — а станешь подробнее проверять, так один просто написал, что пробовал, а другой — что видел. Более конкретно в своё время высказался Борис Зайцев: тесто это, «медвяно-мучнистое», «вряд ли кому, кроме калужанина записного, могло бы понравиться». Уже интрига!
Наверное, самая толковая история про калужское тесто — вот тут, на сайте журнала «Родина». Там пишут про одного энтузиаста, Игоря Перепёлкина, который делает тесто в своей кондитерской мастерской.
Но то, что купил я, было сделано калужским хлебокомбинатом. Я снял плёнку, осыпал стол и себя какао-пылью, которой там скопилось вдоволь, — и увидел внутри вот такие шарики. Кроме какао-порошка ещё и кокосовая стружка.
Интересно было посмотреть, что у них внутри. Но на самом деле оказалось не очень: выглядели они одинаково, хотя где-то должен был быть чернослив, где-то курага, где-то цукаты, а где-то ничего. Вот угадайте, где что.
Правильно: ни за что не угадаете.
А когда я попробовал, то подумал: и вот за то, чтобы это съесть, я ещё и денег заплатил?!
Калужская земля — это Нечерноземье, но когда ел это тесто, ощущение было, что идёшь по вязкому солодовому чернозёму и никак из него не выберешься. Тёмный солодовый вкус был не оттенён, а наоборот, был ещё больше сгущён всеми возможными способами: и черносливом (он всё-таки там был), и какао, и щедро всыпанными специями.
«Ешьте, калужане, такое сами, — подумал я. — Могли бы хоть в какао не обваливать — обошлись бы без плёнки сверху, помогли б природе».
Но на следующий день я попробовал ещё. И ещё. И ещё. И, представьте себе, привык: оказалось, что это всё-таки интересная штука. Как очень пряный ржаной пряник или коврижка, только много не съешь, потому что всё очень интенсивно. И кокосовая стружка там совсем ни к чему.
Я вспомнил похожий случай. В Скандинавии все очень любят лакрицу. Там её видов — миллион. А у меня про эту сладость было всегда твёрдое мнение: мерзость бесчеловечная. Но однажды, когда мы оказались в Стокгольме с экспедицией «Еды», решили превозмочь себя: попробовать разную лакрицу и всё-таки понять, в чём её смысл.
Слушайте, я его понял уже где-то на третьей разновидности. А на десятом вообще не понимал, как можно лакрицу не есть каждый день.
Так и с калужским тестом.
_____________________________
В следующих выпусках «Вечернего Лошманова» — новые истории про еду и путешествия. Подписывайтесь!
Напоследок, по традиции, — хорошая африканская музыка. Сегодня — сенегальско-швейцарская группа Siselabonga.
