Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 11
Часть12 Часть 13 Часть 14 Окончание
Навигация по каналу «Полевые цветы»
Незадолго до отъезда в часть лейтенант Демидов зашёл в дом к соседям, Караваевым. Покурил с Танюшкиным батей. Потом взглянул на Таню:
- Тань! Я на днях уезжаю. Ты давай… собирайся. Завтра нас зарегистрируют.
Отец с матерью переглянулись. Батя незаметно кивнул – выйдем… сами пусть.
Танюша грустно улыбнулась:
- Дашку… со свадьбы специально увёз? Не поняла, думаешь… Чтобы Пересветов ко мне вернулся…
Мишка отчаянно покраснел.
- Ты… замуж за меня выйдешь?
- Миш!.. Ребёнок у меня… от Сани. Тебе зачем это? – Подошла к Михаилу, положила ему на плечи свои ладошки: – Что случилось – назад не вернёшь. –Горько вздохнула, по-девичьи доверчиво призналась: – Сама я… виновата. Позволила ему… – Потянулась, поцеловала повлажневшие Мишкины ресницы, улыбнулась: – А ты… уезжай. Тебе служить надо, семью… заводить. И ты… встретишь, Миш. Самую лучшую… потому что ты… самый лучший! – Таня вскинула глаза и тут же опустила их. – А я… сама, Миш.
Демидов прижал к себе Таню.
- Сама-то хоть веришь… словам своим. – Целовал её волосы: – Таанька!.. Я ж люблю тебя… с тех пор, как мы родились с тобой.
- Знаю, Мишенька… Всегда знала. Что ж теперь… Так вышло.
- Думал, с Саней ты… Мы с ним, Тань… ещё пацанами поклялись… там, у криницы… что как братья будем. Думал – сестра ты мне… раз одной грудью нас твоя мать кормила… – Улыбнулся грустно: – А ты росла… и такой красивой становилась! Я злился: сестра, называется!.. А сама красивая такая!..
- Миишенька!.. Видела, как ты смотрел… Где ж силы брал… когда мы с Санькой…
Ох, как трудно давалось Михаилу каждое слово... но спросить надо было – чтобы не только ему, и Танюшке ясно стало, как им дальше-то...
- Тань!.. Саню любишь... как раньше?
Танюша медленно покачала головой:
- Не знаю, Мишенька... Вчера со свадьбы ушла – самой странно было: плакать не хотелось... и обиды на него нет. Одна пустота... Может, когда-нибудь мы встретимся с ним... и любовь нашу школьную вспомним, легко и светло вспомним... А теперь – пусто на сердце.
Мишка осторожно спросил:
- А... ребёнок?
Таня твёрдо повторила:
- Я сама, Миш.
А в глазах темнело: Мишка уедет… родной, любимый Мишка… И как без него… наедине со своей болью, наедине с тем, что уже не исправишь…
Михаил уехал один. Я сама – это сказать было легко… А когда округлившийся живот уже не прятало летящее платье, и коллеги в хуторской школе с интересом посматривают на него, и любопытные девчонки-старшеклассницы переглядываются: а математичка-то… беременная!.. И не замужем… когда строгий директор хмурит брови… и свои, хуторские, оглядываются, смотрят ей вслед, а дома батя вдруг начал пить –Танюшина уверенность в своих силах как-то быстро таяла…
От долгого, внимательного взгляда Санькиной матери, Елены Ильиничны, Танюша просто убегала. А Елена Ильинична по вечерам вязала крошечные пинетки, улыбалась сквозь слёзы. А потом задумала одеяльце детское сшить. Пригодился козий пух, как знала – собирала, берегла… Муж посмеивался: что делать с ним будешь. А вот и буду!..
Одеяльце вышло – просто сказка. Лёгкое, почти невесомое. Тёплое, мягкое-мягкое. Сердце замирало от счастья: представляла, как хорошо, уютно будет… маленькому в таком одеяльце… Долго не решалась сходить к Караваевым. От хуторского фельдшера слышала, что Танюша уже в декретном отпуске. Видела, что Таня всё равно каждое утро в школу идёт: она – один математик в школе… Вздыхала Елена Ильинична: был бы муж – не позволил работать до последнего…
Отважилась всё же – как-то под вечер зашла во двор к Караваевым. Анастасия Петровна, хорошо, в виноградной беседке капусту шинковала – солить. На робкое Еленино приветствие едва кивнула, от дела не оторвалась.
- Насть! Я тут вот… смотри, одеяльце… из козьего пуха… – Улыбнулась: – У Ромашки нашей пух – что тебе лебяжий… даже лучше! И пинеточки вот… тоже пуховые…
Анастасия ни на одеяльце, ни на пинеточки и не взглянула. Сухо сказала:
- Сами справимся.
Елена Ильинична смотрела потерянно, жалко:
- Что ж ты так-то, Насть… я ж по-соседски, от души… ты посмотри. Возьми, пригодится!
Анастасия Петровна усмехнулась:
- По-соседски… Что ж – не по-родственному… – Жёстко повторила: – Сказано – сами справимся. Обойдёмся. Не надо нам ничего.
Таня проверяла тетради. Замерла – прислушалась к разговору матери с тётей Леной Пересветовой. Не выдержала, вышла на крыльцо. Елена Ильинична растерянно топталась на месте… не знала, то ли уходить, то ли уговаривать Настю, чтобы разрешила хоть одеяльце оставить… А у матери, заметила Таня, губы дрожали… Подошла к Елене Ильиничне, взяла свёрток с одеяльцем, развернула. Улыбнулась, щекой прижалась:
- Мягкое какое! И лёгкое! Такого не купишь. Спасибо Вам, Елена Ильинична!
Елена Ильинична заплакала. Обняла Танюшу, горько прошептала:
- Танечка, Танюша… Не так думалось…
Мать тоже вытирала слёзы косынкой.
А в конце октября Таня родила девочку. Это сказать легко: я сама… Если под окнами родильного отделения районной больницы муж сидит… А Танечка чувствовала, что она одна… во всей Вселенной. Даже боль от схваток какой-то приглушенной казалась – по сравнению с той, что сердце сжимала. И металась Танюша целую ночь вовсе не от той боли, что заставляет женщин кричать во время родов… Так жалко было девочку – Таня знала, что у неё девочка родится... а девочке с первой минуточки надо, чтобы... отец был рядом... чтобы на руки взял. Девочке так надо сразу чувствовать себя защищённой и... любимой... А её малютку отец на руки не возьмёт…
Девочка родилась на рассвете. Весёлая акушерка Тосенька, синеглазая красавица, улыбнулась, кивнула за окно:
- Твой-то… целую ночь просидел на скамейке. Глаз не спускал с окон. Шептал что-то – либо молитвы?.. Ой, любит, видно, Татьяна! Дочке обрадуется! В палату переведём – увидишься.
Миша… Мишенька! – Танюша знала, что ей хочется увидеть только его. Кричать… или шептать хотелось:
- Миша!..Мишенька! А я… я люблю тебя, тоже люблю с того самого дня, как мы родились с тобой. А ты ж говорил – сестра… я и привыкла, что сестра… Думала, тебе так лучше, что… сестра… Одёргивала себя, и думать не позволяла, что… люблю… Даже не понимала этого. Боялась.
Танюша вспомнила, как ревновала Мишку, когда они в училище поступили. Он был такой красивый и сильный… в запылённой курсантской форме, загоревший. Ревновала к незнакомым девчонкам, что вмиг рассмотрят Мишку… И он полюбит кого-то. А он… уходил, чтобы дать им с Саней вдвоём побыть. И… Дашку со свадьбы украл… чтобы Саня одумался и к ней вернулся…
Лейтенант Демидов осторожно вошёл в палату. А навстречу – Танюшины глаза… И земля вдруг пошатнулась под ногами. Мишка немного виновато, несмело улыбнулся:
- Тань… А я вот вырвался – аж на три дня. С полигона вернулись, ротный разрешил… домой смотаться.
Таню душили слёзы. Она взяла Мишкину ладонь:
- Мишенька, родной…
Мишка склонился, поцеловал её губы – первый раз поцеловал Танькины губы. Они были горячие, в запекшейся крови – от боли ночью Танюшка прикусывала губы, понял Михаил.
Медсестра принесла малютку. Мишка бережно, невыразимо нежно взял девочку из её рук. И задохнулся… На него смотрели Санины глаза… И брови Санины – Мишка узнал эти смелые светлые стрелки – к самым вискам… Ох, Саня, Саня!.. Друг единственный, любимый… прости, что так и не удержал, не остановил… не спас тебя – для этого вот счастья…
- Таань! Какая она красивая! – Мишкин голос вздрагивал: – Таань... смотри – она на Алёнушку похожа!.. Пусть она… у нас Алёнушкой будет!
На Таниных ресницах слёзы дрожат:
- Красивое имя…
Молодая, очень строгая медсестра сказала:
- Ребёнка пора кормить. Роды первые, перед первым кормлением я должна дать маме необходимые консультации.
Совершенно ошалевший от избытка чувств Мишка не сразу понял, что ему надо уйти... Танюша улыбнулась:
- Миш, ты домой иди... отдохни.
Демидов пришёл в себя. Со знанием дела кивнул медсестре:
- Понял. А потом... можно, я снова зайду?
- Ненадолго. И маме, и ребёнку надо отдохнуть.
Михаил вышел на улицу. Прохладное октябрьское утро светилось жёлтыми листьями, пахло хризантемами – их полынный запах плыл волнами из окрестных садов... Но горечи Мишка не чувствовал, только – радостную свежесть. И безграничное счастье – от того, что этим утром в мире появилась крошечная девчонка, и он назвал её Алёнушкой... И девчонка эта так похожа на его друга, Саню Пересветова... Михаил свёл брови: Санькину ошибку... или – предательство... надо исправить... Ещё в училище, перед выпускным... Мишка уже совсем было решился нарушить данное Татьяне обещание – не говорить Сане о её беременности... Шло время, Мишка с мальчишеским отчаянием понимал, что скоро у Таньки станет заметным живот... и как она будет с этим... в хуторе... и отец у Таньки строгий такой...
Словом, в отчаянии этом безысходном Мишка отважился выдать Танькину тайну. Ночью – чувствовал, что Санька не спит – зашептал:
- Ты вот... о свадьбе, Пересветов. О том, что Дашка... свадьбу в хуторе хочет... А как же Татьяне... теперь... Она... – у Мишки перехватило дыхание.
- Миш... что было – уже не вернёшь... Я предложение Даше сделал. И предать её не смогу... она ждёт... свадьбу.
- А Танька?.. Что ж ей... теперь...
- Не рви сердце, Демидов... Не сложилось у нас. И возврата нет. Всё.
- А если...
Пересветов перебил:
- Возврата нет. Всё.
И отвернулся.
Получается, Саня даже знать не захотел, что... у них с Танюшей случилось так... и уже осенью на свет появится крошечная девочка с его, Саниными, глазами и светлыми стрелками бровей...
Михаил вернулся в палату. Алёнушка спала. А Танюша – он почувствовал... и сердце счастливо забилось – ждала его...
- Таня! – Михаил говорил негромко, но твёрдо: – Я сейчас в часть. Командира предупредить. Потом, когда вас выпишут домой, зарегистрируемся. Вы поедете со мной.
В Таниных глазах – растерянность. Мишка заторопился:
- А если хочешь, нас прямо сегодня распишут.
Танюшины ресницы испуганно встрепенулись:
- Я... не могу сегодня...
Ей вдруг сильно захотелось посмотреть на себя в зеркало... почувствовала, что губы её искусаны... о растрепавшихся волосах подумала... и круги, наверное, тёмные... под глазами... А Мишка... он красивый такой... В полевой форме... повзрослел за эти месяцы службы...
Михаил улыбнулся, понял её девичью тревогу. Ох, Танька... да я ж тебя всякую люблю... в миллион раз больше люблю такую вот, как сейчас...
Через три дня Танюшу с Алёнушкой выписали домой. Лейтенант Демидов взял малышку из рук медсестры, и все, кто это видел – Танькины родители, её крёстная, соседи, что пришли встретить Танюшку с маленькой – поняли, что теперь Мишка, рослый, красивый офицер, никому на свете не отдаст ни Таньку, ни дочку...
Пересветовы, отец с матерью, поодаль стояли. Елена Ильинична слёзы незаметно вытерла – заметила, что малютка на руках у лейтенанта Демидова – в её одеяльце атласном: как знала, что для девочки одеяльце шьёт, подобрала светло-розовый атлас, вот как нераспустившиеся бутоны у яблонь... А под ним – лёгкий и тёплый Ромашкин пух... Скоро ноябрь, а там и зима... Хорошо будет девочке в этом одеяльце... и ей, Елене, хоть крошечное утешенье, отрада...
Михаил с Татьяной расписались на следующий день. И тут же дочку зарегистрировали. Михаил серьёзно и строго взглянул на родственников, своих и Татьяниных, на соседей:
- Дочка у нас с Танюшей – Алёна Михайловна. Демидова. Вопросы есть?.. Вопросов нет. – Кивнул матерям: – Вы там ужин... соберите. Посидим с соседями. Послезавтра с Татьяной и Алёной уезжаем – мне на службу.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 11
Часть12 Часть 13 Часть 14 Окончание
Навигация по каналу «Полевые цветы»