Доброго времени суток, дорогие читатели Дзена!
Как вы считаете, кого можно называть старым человеком? Того, кому больше 50? Или может быть того, кто страдает от «старческих» недугов? Что ж, вопрос не самый простой. Давайте разбираться.
Начнём с простого: наверняка, старый — это тот, кому много лет.
Но «много» — неточное понятие. 30 — это уже много ? А 40? Или 60? Хорошо бы ввести возрастной порог, за которым человек начинает автоматически считаться старым. Таким порогом можно считать, например, возраст выхода на пенсию — но во многих странах он не одинаков, например, в Румынии его повышают на год каждые четыре года, а в Бельгии — каждые пять. И как тогда понять, когда и на сколько двигать границу старости?
С любым возрастным порогом есть и ещё одна проблема: как только мы устанавливаем границу между старыми и нестарыми людьми, мы закрываем глаза на процесс старения, а наступление старости считаем конкретным событием.
Допустим, человеку исполняется, 60 лет — и точно в годовщину своего рождения он по щелчку пальцев становится стариком. Это хороший сюжетный ход для сказки , но в жизни выглядит неправдоподобно.
Старение — это постепенный процесс, который занимает годы и не совершается моментально.
А если рассматривать старение как часть развития, то, подобно большинству процессов развития, логично считать его непрерывным.
Если спросить прохожего на улице, что такое старость, скорее всего вы услышите, что это когда возникают поломки и нарушения в организме. В это определение вписывается и репродуктивный критерий: неспособность размножаться — одна из таких поломок. Но, поскольку она может возникнуть у каждого конкретного человека раньше или позже, вне связи с другими признаками старения, делать её мерилом старости неразумно, если мы хотим найти единую для всех точку отсчёта.
Кажется, однозначно определить старость и старого человека у нас не получится: старение — процесс постепенный, с концом, но без начала. Тем не менее есть люди, которые продолжают бороться со старением, несмотря на отсутствие определений, — это врачи.
Они распознают старость по конкретным проявлениям: возрастным заболеваниям, и борются — когда это возможно — непосредственно с ними. Всё, что сегодня врач может сделать для пожилого пациента: заменить зубы, вставить слуховой аппарат, подлечить сердце или пересадить роговицу — мелкий ремонт тела, замена отдельных деталей. Поэтому старость с точки зрения врача — это совокупность наиболее часто встречающихся дефектов, которые можно исправить.
Стоит отдать медицинскому подходу должное: пока что это самый эффективный способ продления жизни, которым мы располагаем.
Какими бы ни были глубинные механизмы старения, с ними бороться мы ещё не умеем, зато многие непосредственные причины смерти побеждаем легко: жители развитых стран больше не гибнут массово от инфекций, паралич давно перестал быть приговором, а справиться с повышенным давлением или уровнем сахара в крови теперь можно с помощью таблетки.
Средняя продолжительность жизни за последний век выросла почти в два раза. В этом смысле битва со старостью, невзирая на отсутствие чёткого определения врага, уже идет полным ходом.
Но когда мы говорим об отмене старения, мы едва ли представляем себе вечную борьбу с возрастными заболеваниями. Нам, скорее всего, хотелось бы, чтобы они даже не возникали. Поэтому таблетку от старости, если мы её придумаем, нужно будет, видимо, принимать ещё до появления тревожных симптомов. А это значит, что таблетка должна будет бороться с заболеванием, которого ещё нет.
То, что сейчас называется «старостью» в Международной классификации болезней описывает стандартный набор возрастных симптомов: «старческий возраст, старческая слабость, старческая астения». Но само по себе старение современная медицина болезнью не считает.
Хорошо это или плохо — вопрос спорный. С одной стороны, такое положение дел всерьёз тормозит развитие науки. Даже если геронтологи (специалисты, занимающиеся лечением и изучением здоровья людей старше 60 лет) договорятся о том, кого считать старым, а кого молодым, они не могут провести клинические испытания ни одной таблетки от старости и проверить, работает она или нет.
Чтобы обойти эту проблему, испытывают препараты против какого-нибудь возрастного заболевания — например, воспаления суставов . Если у пациентов перестанут болеть суставы, это в любом случае будет хорошо. А если они вместе с этим проживут дольше среднего — будет ещё лучше.
С другой стороны, давайте представим себе, что старость всё-таки официально причислят к болезням. Тогда сразу выяснится, что существенная часть населения земного шара больна, причем неизлечимо. А если измерять старение количеством мутаций, то больны окажутся поголовно все. С точки зрения медика это абсурд: болезнь есть отклонение от нормы, а где искать норму, когда здоровых людей не существует?
Пока геронтологам и врачам договориться не удалось: первые публикуют призывы признать старение болезнью, вторые упорно сопротивляются. Впрочем, подозреваю, медикам рано или поздно придётся сдаться: то здесь, то там отдельные биохакеры начинают экспериментировать на себе сами, а отважные исследователи запускают частные клинические испытания таблеток от старости на деньги самих испытуемых. Бороться с этим хаосом бесполезно, поэтому однажды медицинскому сообществу придётся его возглавить и признать старость одной из множества болезней человечества, а заодно и договориться о едином определении.
Как вы считаете, когда наступает старость?
Спасибо за внимание! Надеюсь, статья оказалась полезной.
Поставьте класс 👍, если вам понравилось, это очень помогает продвижению контента⭐.
Заходите на мой канал, здесь вы найдете много других интересных статей
#здоровье #здоровье и красота #долголетие #фитнесс