Многие по праву считают произведения российского писателя В. Пелевина пророческими и конспирологическими, поэтому хочу разместить некоторые, по моему мнению, наиболее яркие и точные цитаты по женскому вопросу и его перспективам из произведения "Тайные виды на гору Фудзи". Конечно, что-то следует понимать метафорически, а что-то конкретно, степень метафоричности и конкретности определяете себе сами.
***
Классная руководительница говорила о душевной красоте, невидимой глазу и значительно превосходящей привлекательность физическую, которая не так уж и важна («с лица воду не пить»). Но при этом пить воду с ее собственного лица было опасно для жизни. Выщипанные в ниточку брови учительницы, жуткие лиловые тени на веках, карминовая помада на губах и прочие трогательно-беспомощные протезы этой самой физической привлекательности сообщали чуткому детскому уму, что взрослые опять врут.
***
«Вот кошка. Живет с человеком всю долгую кошачью жизнь – и ухитряется сохранить его интерес до самого последнего дня. А почему? Красивая, загадочная, очень мало говорит, много царапает, и, самое главное, безошибочно знает, когда царапнуть, а когда прыгнуть на колени…» Таня понимала мужскую сексуальность образно. Ей иногда вспоминалась картинка из книги про динозавров: бугристый кружок земли, где стоят мальчик и девочка, а под ними – разрез земной толщи со скелетами мастодонтов и ящеров. У каждого мужика под землей были свои скелеты, и часто они выпирали из почвы. Пытаться понять, что именно там зарыто, было себе дороже – важно было выяснить, куда нельзя ставить ногу.
***
Это был, конечно, удар, хоть и смягченный трофейными метрами. Таня долго пьянствовала – сначала с подругами, потом одна. Ей даже казалось несколько дней, что она его любит и страдает от разлуки. Придя в себя и отоспавшись, она заметила, что у нее непорядок с бровями. На самом деле началось это давно.
Что-то с бровями случилось еще два года назад, но все время казалось, что если чуть подправить их по контуру, проблема уйдет. Она вроде бы и уходила – особенно после хорошего салона. Затем появлялась опять, и снова исчезала. В салон с распухшей рожей идти было стыдно, и Таня решила подправить брови сама. Потом ей снова захотелось выпить.
Поглядев в зеркало на следующее утро, она отшатнулась. Оттуда смотрела усталая испитая тетка с тонкими ниточками выщипанных бровей – какие бывают у проблемных женщин среднего возраста (ищут способа сделать себе больно, объяснил в журнале один психолог, но не решаются на пирсинг). Такие же брови, вспомнила Таня, были у училки с карминовыми губами и лиловыми веками, которая говорила про внутреннюю красоту…
Существо в зеркале даже не казалось особенно молодым. Нет, понятно было, что ему двадцать с чем-то – но это не были юные двадцать. Они были, как выражался классик, второй свежести.
***
«Мужика надо брать мерцанием, – думала Таня, – а не силиконовыми буферами. И еще, конечно, женщина должна быть не ворчащей подстилкой, а психологом и другом – понимать мужские проблемы и каждый раз приходить на помощь…» На текущего татя, впрочем, эти высокие инсайты не распространялись – он таких пилотажей не заслуживал. Он был вялой омегой: зарабатывал меньше, жил у нее, то есть уступал по всем социальным параметрам. Но в него приятно было иногда погружать когти, ворчливо напоминая об этих обстоятельствах, а он покорно молчал – и если это не женский успех, то что тогда?
***
– В максимальном сгущении женского зарождается мужское. В максимальном сгущении мужского зарождается женское… Понимаешь?
Таня отрицательно покачала головой.
– Я – максимальное сгущение мужского. И поэтому я – одновременно самое чистое и сакральное женское, зародившееся в его центре… Я алхимическая женщина. Если хочешь, женщина в третьей степени. Патриархия во мне достигла предела и обрела свою смерть. Про таких, как я, пока не знают даже самые передовые активистки.
***
– Но, хоть атрибуты роскоши украшают именно женское тело, нет никаких сомнений, что это сделано на мужские деньги и ради мужского тщеславия. Патриархия превращает женщину в объект вожделения и похоти. А красивую женщину – в трофей, свидетельствующий о высоком социальном статусе. Это не женщина тратит на себя деньги. Это мужчина тратит их на свою похоть…
***
– Очень молодые девушки из-за высокой скорости обмена веществ практически лишены жирового покрова. Они худы без всяких особых усилий. Это естественный природный эффект, но годам к двадцати пяти обмен веществ замедляется. Затягивая женщину в корсет или навязывая ей анорексический идеал – то есть тот же самый корсет, только на уровне внедренных в психику программ – патриархия вынуждает нас имитировать юность для услады самца. Ту же роль играет и косметика, закрывающая естественные дефекты кожи, появляющиеся с возрастом…Таня кивнула. Все было чистой правдой. Она всегда это знала – просто не видела в этом ничего особенного. Ну что делать, если так устроен мир.
***
– Теперь погляди на стоящего рядом мужчину. Это вялое, жирное, лысое существо. Оно воняет сигарой и алкоголем. Его безобразное лицо и распухшее тело совершенно никак не украшены для привлечения женского интереса. Для мужчины подобное считается излишеством. Красота, гласит патриархальная мудрость, для мужчины не главное. Существует огромное число афоризмов на этот счет. Смысл их примерно один и тот же – «мужчина, от которого не шарахается собственная лошадь, уже красавец». Самцу достаточно быть богатым. И тогда он купит себе много-много женщин… Быть красивой, привлекать и притягивать к себе – это обязанность самки.
***
– В естественной природной среде самцы везде и всегда украшают себя, чтобы понравиться самке. Самка подобным себя не утруждает. Мелкие исключения лишь подчеркивают правило. Но у человека этот великий древний закон перевернут с ног на голову. Женщина не только продолжает род – патриархия вынуждает ее вдобавок взять на себя эстетическую функцию самца, освобождая последнего от любых биологических нагрузок вообще…
***
– Яркий, привлекательный и часто неудобный наряд женщины, – продолжала Жизель, – ее сложная прическа, каблуки, косметика на лице и так далее – это имитация брачной раскраски самца, которую в природе формирует тестостерон. Носитель тестостерона даже эту ношу взваливает на женщину, оставляя себе одно чистое наслаждение…
***
– Гламур – это изобретение патриархии. Это внедренная в женскую психику троянская программа, которую патриархия ежедневно апдейтит через весь свой инструментарий «женских» в кавычках журналов и сайтов. Одновременно с этим, – Жизель по-учительски подняла палец, – патриархия издевается над женщиной за якобы свойственную ей тягу к этому самому гламуру. Такая изощренная смысловая подмена – одно из самых подлых нравственных преступлений в истории человечества… Погляди на эту картинку еще раз.
На экране вновь появился английский скетч – рыхлый и неопрятный мужчина с сигарой и женщина с осиной талией на каблуках.
***
– Может быть, – ответила Жизель. – Художник вполне мог вдохновиться какими-то конкретными сценическими образами, или, например, темами гей-культуры. Кстати, мужская гей-эстетика гораздо ближе к истинному замыслу природы, чем тот неряшливо-омерзительный мужской типаж, на который век за веком выписывает себе индульгенцию патриархия… Гораздо ближе. Когда мы победим в борьбе, все мировые клише мужского и женского поменяются местами. В этом смысле артистичный и изящный Дэвид Боуи, конечно, был человеком будущего.
Мое замечание - на данный момент Азия выращивает тысячи таких людей будущего c помощью шоу-бизнеса, а, как известно, шоу-бизнес - это мощное оружие изменения вектора развития общества
***
– Пост-христианские страны, духовная культура которых укоренена в лицемерии, запрещают уличную проституцию для бедных – но великосветскую проституцию для богатых, эту скупку женской красоты толстосумами, не смеет запретить никто. На этом фундаменте покоится любая буржуазная патриархия, к какой бы политической трескотне она ни прибегала… Социально-эстетическая норма нашего мира – обрюзгший старый урод рядом с юной красавицей… Неравный брак сегодня так же неравен, как в девятнадцатом веке, когда была создана картина Василия Пукирева. Мало того, он стал еще неравнее, потому что самец чаще всего уже не утруждает себя самой процедурой брака, юридическими или церковными обязательствами! Вместо этого женщину просто нанимают по контракту. В сухом остатке только неравенство, неравенство в чистом виде…
***
– Как тебе этот «Неравный брак»? – спросила Кларисса.
– Если честно, – вздохнула Таня, – моя история.
– Не только твоя. Быть трофеем – судьба практически любой сексуально привлекательной женщины в нашем мире. Иногда горечь смягчают дети. Но чаще… Чаще, увы, дети ее добавляют.
– Может, лучше быть некрасивой?
– Это не выход, – ответила Кларисса. – Красивых женщин патриархия выкидывает на помойку, выжав из них все соки. Некрасивых сразу.
***
Выплеснувший пиво бежал последним, махая руками и что-то лопоча. Один из облитых остановился – и с размаху заехал ему кулаком по щеке. Таня услышала тихий, но крепкий звук удара и снова опустила глаза.
– Так это что, самая настоящая веревка?
– Нет, – ответила Кларисса. – Это… Я бы сказала, что это своего рода энергетический шнур, которым можно влиять на реальность. Обычная женщина тратит силу этого шнура, превращая его в плаценту и рожая рабов для патриархии. Мы используем эту энергию иначе.
***
– Ничего. Все хотят быть амазонками. А кто детей рожать будет?
Таня вспомнила свои разговоры с Жизелью. Уж к чему к чему, а к таким диалогам она теперь была готова отлично.
– Бенефициары пусть рожают.
– Какие бенефициары? – спросила игуана.
– Этого мира, – ответила Таня. – Гребаной патриархии и вообще. Что я, нанялась им за свой счет рабочих муравьев плодить? А? Или ты мне про слово «надо» расскажешь? Про социальные лифты? Или про солнечный шанс?
– Эх, – вздохнула игуана, – и куда мы так приедем?
***
Таня повернулась к Клариссе, и вдруг задала совершенно неожиданный для себя вопрос:
– Клэр, скажи – а что случается с охотницами после смерти?
– Мы возвращаемся к Священной игуане.
– Ой…
– А куда ты хотела, глупая? В патриархальный рай? Где отец и сын? Нас там заставят работать гуриями. Ты что, не знала?
***
Она понимала, что это тот самый body-shame, про который говорила Кларисса: телесный позор, костлявая рука патриархии, до сих пор держащая ее за горло. Вирусная программа, внедренная в каждую женскую голову на планете. Но понимание не спасало от боли. Язву этого позора расчесывали в ее голове столько лет, что наивно было ожидать быстрого исцеления. Можно было сколько угодно плевать в мурло патриархии, но в следующую секунду голову заполняли суетливые и полные боли мысли: если бы похудеть килограммов на десять и сделать наконец что-то с бровями… Нет, я не могу. Он же меня увидит голую.
***
– Феминизм – это очередная игрушка патриархии. Он беззуб и слаб. Если хочешь, мы – это эзотерический феминизм.
