Каждый кинорежиссёр надеется, что его фильм целиком поглотит зрителя, что зритель войдёт в целлулоидного персонажа и будет полтора или два часа жить его эмоциями и мыслями. И нет благодарнее в этом смысле зрителя, чем ребёнок. Вот уж кто полностью погружается в вымышленный киномир, принимает любые условности и подолгу не расстаётся с увиденными героями даже после окончания фильма!
Советские мальчишки заходили в кинотеатры петями и вовками, а выходили оттуда храбрыми спартаками и развесёлыми мушкетёрами. И оставались таковыми очень долго, неделями изображая из себя экранных героев и требуя от друзей называть себя совсем не теми именами, какие дали родители.
Не помню уже, какой первый фильм оказал на меня и моих друзей такое сильное впечатление, что мы перенесли его действие в наши тесные, шумные дворики. Возможно, это был «Спартак» Стэнли Кубрика, на который не всегда можно было попасть. В некоторых кинотеатрах он шёл с пометкой «Детям до 16-ти», и тут уж зависело от везения — нарвёшься на добрую билетёршу, которая не заметит твой слишком юный возраст, или на строгую мегеру, которая отгонит тебя от кинозала, несмотря на слёзы в три ручья.
А, возможно, это были «Д’Артаньян и три мушкетёра» Георгия Юнгвальда-Хилькевича, увиденные не в кинотеатре, а по телевизору. Прекрасно помню, как мы ссорились за право быть Д’Артаньяном и пели, перевирая слова и мотив «Судьбе не раз шепнём».
Игры в персонажей фильма неизбежно вызывали споры за персонажей. И «Три мушкетёра» в этом отношении были ещё хорошим вариантом. Если тебе не доставался Д’Артаньян, то ты мог стать Атосом (что было почти столь же круто), или на худой конец Арамисом (что тоже неплохо). Ну, а самый толстый мальчик в компании даже в спорах не участвовал, поскольку понимал, что обречён быть Портосом.
Хуже, когда в фильме действовала всего парочка ярких персонажей или вообще герой-одиночка. В компании все понимали, что несколько спартаков быть не может, но иных вариантов не предполагалось. Ну, не Валерией же мальчишке становится на время игры!
Детская фантазия — великая штука! Она запросто превращала подобранную веточку в шпагу, а ветку поувесистей — в гладиаторский меч. Эти же веточки и палочки за секунду становились «ножами», «автоматами» или «космическими бластерами», в зависимости от того, на какой сюжет переключалась игра.
Однажды нам, мальчишкам, сильно повезло. В одном из дворов взрослые начали возводить мини-стадион — ну, то есть, обычный корт. Для ограждения завезли целую гору штакетника. А это же готовые мечи! Так мы и растаскивали оттуда «оружие» для своих игр. Штакетины были плохо обструганы, после них все руки были в занозах. Да кто же обращал внимание на такую мелочь?
В тот период мы как раз переживали очередную волну «мушкетёрства». Но уже не из-за советского телефильма, а из-за французских комедий с комик-группой «Шарло». И наши обычно «изящные», с «остроумными комментариями» дуэли на шпагах-штакетинах тут же стали дурашливыми и шумными. Помнится, мы даже пытались проворачивать с противниками шутку с омарами. Помните? В фильме, пока двое соперников фехтовали, их слуги вклинивались в бой по-своему. Они оттягивали дерущемуся штаны и забрасывали туда огромного рака, чтобы отвлечь от дуэли. Мы же, за неимением омаров, забрасывали в штаны «врагам» клочья травы или ещё что-нибудь в том же роде.
Совсем особые игры у нас начались, когда по телевизору показали английский сериал про Робин Гуда. О, вот это было событием века! Конечно, начались извечные споры о том, кому быть Робином, а кому — Малышом Джоном. «Мечи» и «шпаги» тут же сменились «луками» и «стрелами». Их мы делали всё из тех же самых веток, самого ходового материала для ребёнка-оружейника. Но тут уж одной фантазией не отделывались и старались действительно сделать функционирующей лук. Иногда это получалось настолько успешно, что было возможным запускать стрелу на довольно приличное расстояние. А если к ней приделывался наконечник из гвоздика, то она звонко втыкалась в деревянную мишень.
Увлечение Робин Гудом было особенно долгим. Когда впечатление от сериала начало притупляться, интерес к английскому разбойнику снова обостряли советские фильмы «Стрелы Робин Гуда» и «Баллада о доблестном рыцаре Айвенго». Перед мужественным обаянием Бориса Хмельницкого и песнями Владимира Высоцкого мальчишки устоять не могли!
Как раз в тот период я впервые попал с родителями «на Юга», и там увлёк детей других отдыхающих этим «робингудством». Мы наделали луков и стрел с грозными гвоздиками на конце и устраивали каждый день на пляже турниры по меткости. Мишенью, помнится, служило круглое деревянное сиденье старого стула, воткнутое в песок. Тому, кто попадал в цель, доставался приз — какой-нибудь фрукт из целой корзины экзотической вкуснятины, купленной нашими родителями на местном рынке. Под конец дня мы так обжирались инжиром, финиками, алычой, что специально мазали мимо мишени, лишь бы больше не жевать очередной «приз».
После телесериала Игоря Масленникова мы играли в Шерлока Холмса. После комедии с Дином Ридом «Пой, ковбой, пой» косолапили, будто только что слезли с лошади, и «палили» из игрушечных револьверов во все стороны. А когда посмотрели «Конвой» Сэма Пекинпа (он каким-то чудом оказался в советском прокате), то конечно, сразу же стали «дальнобойщиками» и сооружали из подушек и стульев «грузовики». «Баранками» нам тогда служили крышки от кастрюль.
Не припомню только, чтобы мы с друзьями играли «в Штирлица». Смотреть «17 мгновений весны» обожали, но особого желания становиться советским шпионом в тылу у фашистских гадов не возникало. Наверное, «экшена» не хватало.
А вас в детстве какое кино вдохновляло на «ролевые» игры?
