Вечер уже... Зелёный чай, и халва с творчеством Иосифа Бродского ...
Почти день корпел над иллюстрацией.. Ещё вчера начал, но не пошло, вчера работа осталась черновиком, а сегодня немного доработал, и.. Закончил. Новая иллюстрация ..
Не скажу, что доволен, потому как, хотел и хочу лучше, более глубже, и более интересней. Но как говорится: начало положено, и в процессе разогреюсь, и войду "во вкус"...
Сегодня получил запасные глаза. (Ура!)
Работать, читать, стало намного чётче и легче..
Важно, что после работы не появляется головной боли (!)
Всего то видимо надо: очки...
Настроение сегодня к обеду испортилось. От нужности, и окрашивания ею: пустоты, и не своей жизни, причмокивая, и со слюнями обсуждая, рассуждая..
Каждый раз задаюсь вопросом *зачем!? * , *какой смысл!? * , - оргазм!?
По мне, когда имеешь своё, свою жизнь, свои события и прочее, то по сути некогда даже смаковать , и сосать не свою жизнь, пусть даже родственную через колено, но.. Но все же.
Реально меня выбило. Неприятно. Отталкивает. Пугает.
Все это отравляет меня, и пугает, отталкивает.
Возможно и я становлюсь яйцеголовым...
Грустно вообщем все...
Расстроен.
16.03.2021
"Из серии дневник Януса"
24 декабря 1971 года.
В Рождество все немного волхвы.
В продовольственных слякоть и давка.
Из-за банки кофейной халвы
производит осаду прилавка
грудой свертков навьюченный люд:
каждый сам себе царь и верблюд.
Сетки, сумки, авоськи, кульки,
шапки, галстуки, сбитые набок.
Запах водки, хвои и трески,
мандаринов, корицы и яблок.
Хаос лиц, и не видно тропы
в Вифлеем из-за снежной крупы.
И разносчики скромных даров
в транспорт прыгают, ломятся в двери,
исчезают в провалах дворов,
даже зная, что пусто в пещере:
ни животных, ни яслей, ни Той,
над Которою — нимб золотой.
Пустота. Но при мысли о ней
видишь вдруг как бы свет ниоткуда.
Знал бы Ирод, что чем он сильней,
тем верней, неизбежнее чудо.
Постоянство такого родства —
основной механизм Рождества.
То и празднуют нынче везде,
что Его приближенье, сдвигая
все столы. Не потребность в звезде
пусть еще, но уж воля благая
в человеках видна издали,
и костры пастухи разожгли.
Валит снег; не дымят, но трубят
трубы кровель. Все лица, как пятна.
Ирод пьет. Бабы прячут ребят.
Кто грядет — никому непонятно:
мы не знаем примет, и сердца
могут вдруг не признать пришлеца.
Но, когда на дверном сквозняке
из тумана ночного густого
возникает фигура в платке,
и Младенца, и Духа Святого
ощущаешь в себе без стыда;
смотришь в небо и видишь — звезда.
1972.
Иосиф Бродский.
