Антеозавр, живший на Земле конца средней, начала поздней перми (265-260 миллионов лет назад), видимо, может считаться первым её сухопутным обитателем, заслуживающим именоваться «чудовищем». Жившие до него 4 метровые диметродоны и 2-3 метровые звероящеры также выглядели устрашающе, благодаря сабельным клыкам. Но они, всё-таки, больше выглядели, чем являлись. Если вычесть хвост, смертоносной жути там оставалось, максимум, на крупного волка. Антеозавр же при массе 500-600 килограммов и длине 6 метров уже производил впечатление и в сравнении с современными хищниками.
Стоит отметить, что и в свою эпоху антеозавр смотрелся несколько архаично. Это был представитель дейноцефалов — «ужасноголовых» — самой ранней группы звероящеров. Ближе к концу пермского периода дейноцефалы устарели, в основном уступив планету более звероподобным териодонтам. Да и цинодонты — звероящеры последней модификации, вызывающие культурный шок внешней схожестью с млекопитающими, — уже появились в то время.
Тем не менее, дейноцефалы, в отличие от звероящеров поздних, шерстяного покрова ещё не имевшие, сдаваться не собирались, а вместо этого ушли в гигантизм. Относительный. По пермским меркам. Помимо антеозавров, они породили и крупнейших травоядных эпохи — тапиноцефалов и титанозухов, масса некоторых представителей которых, вероятно, превышала тонну.
Вела вся эта компания, как хищная, так и травоядная, образ жизни полуводный или около водный. Ибо, в отличие от териодонтов, тоже воду любивших, но способных заселять и регионы сравнительно засушливые, всё ещё сохраняла унаследованную от амфибий мягкую, нуждающуюся в увлажнении кожу.
То есть, местами, дейноцефал представлял собой нечто устаревшее, даже в сравнении с рептилиями. Другими же местами далеко превосходил их. Изобретением звероящеров, обеспечившим им в перми безраздельное господство на суше, стали дифференцированные зубы. Особенно — клыки. Терапсиды обзавелись мощнейшим оружием, позволяющим наносить жертве глубокие раны, и, одновременно, инструментом для разделки добычи.
Амфибии умели — и до сих пор ситуация не изменилась — только заглатывать целиком добычу, пролезающую в горло. Рептилии могли с трудом отрывать подходящие для заглатывания куски, но процесс поедания крупной жертвы занимал и сейчас занимает у них уйму времени. Крокодилам и гигантским варанам приходится ждать, пока разложение не сделает добычу более податливой. Дейноцефалы не встречались с такими затруднениями. Разве что, в отличие от звероящеров прогрессивных, не жевали ещё пищу, так как не располагали вторичным нёбом, позволяющим дышать, пока пасть занята.
...Но, кстати, о странности антеозавра. Как и многие загадки она на виду, но не бросается в глаза. Заключается загадка этого звероящера именно в размере. Который слишком велик для условий средней перми . И современники антеозавра данную точку зрения полностью разделяли. Более прогрессивные горгонопсы считали длину 3-3.5 метра более чем достаточной.
Достаточной для чего? Для хищника. Как в мезозое, в эпоху динозавров, так и в современную, кайнозойскую, крупнейшему из хищников считается приличным иметь массу на порядок меньшую, чем у крупнейшего из травоядных. Да и в палеозое, в карбоне, уже соблюдался этот принцип. Трёхметровая многоножка атроплевра придерживалась растительной диеты.
Антеозавр же уступал по массе травоядным тапиноцефалам лишь вдвое. Хотя, если по совести, то не он один. В ранней перми, хранителями обычаев которой оставались архаичные дейноцефалы, так было принято.
Хищник имеет на выбор цели трёх типов. Мелкие жертвы трудно найти — они малозаметны и прячутся; средние — убегают и их трудно догнать; наконец, с крупными трудно справиться. То есть, крупная добыча, размеры которой сравнимы с собственными, — наихудший вариант. Связываться с ней попросту опасно. Какой нибудь титанозух клыки-то имел подлиннее, чем у антеозавра, и постоять за себя мог.
Но у антеозавра, как и у прочих хищных синапсид ранних модификаций, не было выбора. Для охоты на добычу мелкую он не обладал достаточной остротой чувств. Даже цинодонты оставались глуховатыми, воспринимая вибрации среды нижней челюстью. Дейноцефалы же, вообще, едва ли что-то слышали.
Соответственно, для охоты на добычу среднюю антеозавр был слишком медлительным существом. Учитывая примитивные особенности скелета, характерные для звероящеров вообще, но у дейноцефалов особенно выраженные, тонна или полторы — максимальная масса, при которой существо ещё могло ходить. То есть, антеозавр ходил, и не более того.
Зато со «справиться» всё было не так уж безнадёжно. Помимо клыкастых звероящеров в средней перми нишу травоядных занимали и крупные виды парарептилий. Не говоря уж об упитанных амфибиях штабелями лежавших по берегам водоёмов. Эти животные не имели серьёзного вооружения и опасными противниками не являлись. По крайней мере, для охотника равной или большей, чем у них, массы. Обнаружить и догнать их тоже было сравнительно просто.
Антеозавр был вынужден и мог охотиться только на добычу крупную. И сам рос, чтобы увеличить своё преимущество в схватке. В перми, пока травоядные не стали серьёзными бойцами, метод ещё работал, но изначально имел и ещё один, кроме риска, серьёзный изъян.
Большие животные просто встречаются значительно реже маленьких. По этой причине мезозойские монстры, решившие проблемы с подвижностью и остротой чувств, к данной идее уже не возвращались. И с крупными травоядными, как это принято до сих пор, не связывались, ограничиваясь лишь молодью громоздких видов.