Ольга с детьми вернулась домой, пришла к матери. Слова Татьяны взволновали ее. Она, как, впрочем, все, не задумывалась пока о том, что матери уже много лет, что здоровье ее может в какое-то время пошатнуться.
Она видела самую старую жительницу села, которой уже было за девяносто, но она еще ходила по селу с палочкой, в белой батистовой косыночке. Когда у нее спрашивали, сколько ей лет, она отвечала:
- Не знаю. Когда стукнуло девяносто, мой правнук народился, а ему в эту осень уже в школу итить...
- Как прожить столько, баба Поля? – не отставали любопытные.
- Не знаю, некогда было про то думать: работала всю жисть, детей рожала да ро´стила, потом внуки пошли, а оглянулась – уже десятый десяток пошел. А кажется, и не жила еще.
- Нам столько не прожить, - вздыхали бабы, только что вышедшие на пенсию, - уже сейчас здоровья нету, а потом что будет? Нет, не прожить.
- А вы не считайте года – они что вода, утекут и не воротятся, просто живите да радуйтеся!
Ольга видела, что мать еще держится, ходит быстро, не сутулится, да и морщин немного еще. Вон у тетки Марфы лицо как печеное яблоко, а у матери гладкое, только в углах глаз мелкая сеточка, да на переносице складка.
- Видела сейчас Татьяну Семенову, приехала к родителям. Говорит, что совсем плоха тетя Тоня, - сказала Ольга, заходя в комнату.
- Да, знаю, запустила она болезнь-то, поздно хватилась. А когда нам прислушиваться к себе? То работа, то дети, хозяйство. Некогда в гору глянуть...
- Мама, ты, пожалуйста, не перетруждай себя, и хозяйство пора поменьше иметь – много ли вам с Петровичем надо?
- Да нам-то, действительно, много не нужно, но вот приехали внуки – хочется и молочком парным напоить, и творожком своим, не покупным, покормить, и курочку, и огурчики-помидорчики. Да что там говорить – посмотри, вот вы приехали, а все свое есть.
- Конечно, мамуля, это все так, но ведь уже возраст, здоровье...
- Да здоровье-то мое ничего пока, а вот Петрович, боюсь, не подкачал бы. Смотрю, валидол держит в кармане. Спросила – рассердился, говорит, на всякий случай лежит.
Евдокия вздохнула:
- Так, как он, сейчас не работают! Душу отдает, скорей бы уже кончалась эта уборка. Урожай-то хороший, переживает, чтоб не потерять.
Услышав шум во дворе, Ольга вышла. Наташа не пускала Гришу в сад.
- Мама, скажи ему - он абрикосы зеленые рвет! А когда поспеют, нечего будет рвать!
- А они уже поспевают, они не совсем зеленые, - сопротивлялся мальчик. – А сама зеленые яблоки рвала, я видел!
Ольга приказала замолчать обоим и идти в дом. Беспокойство не оставляло ее. Рассказ Татьяны о матери не давал ей покоя. Конечно, люди умирают, бессмертных нет, но когда на твоих глазах уходит знакомый или близкий человек, принять это бывает очень трудно...
- Мама, они тебе еще не надоели? – Ольга подошла к матери и обняла ее за плечи. – Они такие шумные!
- Что ты! – Евдокия отмахнулась. – Они послушные, помогают мне, правда, детвора? Правда, боюсь их на речку одних отпускать, так они обижаются.
- Ну, на обиженных воду возят! – засмеялась Ольга.
Потом тихо, чтобы не слышали дети, проговорила:
- Не помню, чтоб ты со мной на речку ходила. Да и никто не водил детей туда – мы сами пропадали на ней целыми днями.
- Вот когда станешь бабушкой, тогда я посмотрю, как ты будешь отпускать внуков. Это ж такая ответственность, ты не представляешь.
Татьяна все-таки решила съездить в районную больницу, чтобы поговорить с врачом о матери. Она боялась признаться самой себе, что боится услышать от него приговор, что матери осталось немного, хотя сама видела это. Антонина пыталась бодриться, но Татьяна видела, как она тайком пьет обезболивающие лекарства, причем пьет все чаще...
Доктор, молодой, серьезный человек, выслушал Татьяну, которая, волнуясь, спросила его прямо, когда он озвучил диагноз матери:
- Сколько осталось?..
Доктор, помолчав, ответил:
- В общем, недолго, но это зависит и от вас.
- От меня?
- От родных, близких. Если вы окружите ее заботой, любовью, вниманием, то, возможно, он проживет дольше.
Татьяна слушала эти дежурные слова доктора, и все ее существо протестовало.
- А положить в больницу ее нельзя? Она часто пьет обезболивающие, но они, кажется, уже не очень ей помогают.
- Мы можем положить ее, чтобы поддержать сердце, но это не излечит болезнь. Ей назначено стационарное лечение, - он заглянул в карточку, - через неделю.
- Но ведь бывает же... – начала Татьяна.
- Чудес не бывает, - перебил ее доктор, - все очень запущено. Потеряно время.
Татьяна вышла от доктора в состоянии, близком к истерике. Опоздала! И тут же пришла совершенно уверенная мысль: она останется с матерью до ее конца. Даже если кончится ее отпуск, даже если она потеряет свое место. С этой мыслью она вернулась домой. Борис выслушал ее, помолчал. Ситуация была непростой: отпуск кончается, нужно возвращаться домой, но и бросать тещу в таком состоянии нельзя. Не исключено, что придется возвращаться сюда, едва доехав домой...