В настоящее время трудно придумать какую-либо работу, которая по-прежнему будет доступна для наших детей, когда они вырастут. Паникующие родители все чаще пытаются предвидеть следующую большую цифровую вещь, чтобы они могли дать своим детям преимущество над всеми другими людьми, чьи рабочие места скоро будут автоматизированы. Бухгалтеры и рентгенологи уже обречены, но наверняка разработчики, совершенствующие беспилотные автомобили или добавляющие новые функции в Facebook, востребованы, не так ли?
Вместо того чтобы думать подобным образом, мы должны рассматривать появление невероятно эффективных цифровых технологий как возможность создания новых видов рабочих мест, удовлетворяющих нашу социальную природу. Такой подход позволил бы не только решить проблему "конца работы", но и решить одну из величайших проблем современности - одиночество.
Ничто в цифровой революции не требует от нас перестать ценить людей и человеческие взаимодействия
Социально изолированные люди более печальны и больны, чем те, кто наслаждается значимыми человеческими связями, и их число растет. Согласно комментарию 2016 года в The New York Times : “с 1980-х годов процент взрослых американцев, которые говорят, что они одиноки, удвоился с 20 до 40 процентов.”
Совсем один
Социально-цифровая экономика будет одновременно реагировать на проблемы, связанные с автоматизацией и одиночеством. Машины и алгоритмы уже управляют цифровой экономикой, и люди должны признать, что у них нет никаких шансов конкурировать с ними в плане эффективности и вычислительной мощности. Мы должны ожидать – и приветствовать – будущее, в котором машины будут летать на наших пассажирских самолетах и выполнять наши операции на сердце. Зачем мириться с неуклюжими, отвлеченными человеческими пилотами или хирургами, если в этом нет необходимости?
Безусловно, некоторые работники-люди будут необходимы для управления вещами в цифровой экономике, но не на уровне прошлого. Между тем, все люди, которые могли бы стать пилотами, хирургами или бухгалтерами в более ранние времена, могут вместо этого выполнять работу, на которой машины изначально плохи.
Как отмечает Шерри Теркл из MIT, для некоторых видов деятельности участие машины портит социальные связи. Рассмотрим социальные сети: Facebook и Twitter не могут уменьшить одиночество, потому что они предназначены для обслуживания предвзятого образца социального опыта. Подобно цифровому сахару, они могут мгновенно сделать социальное взаимодействие приятным, но всегда оставляют после себя ощущение пустоты. Предлагая лишь имитацию социального опыта, они в конечном счете делают нас еще более одинокими.
В прошлом термин "социальный работник" применялся к узкой когорте профессионалов, которые заботились о тех, кто не мог заботиться о себе сам. Но в социально-цифровой экономике значение этого термина было бы расширительным. В конце концов, бариста, который делает ваш латте, также предоставляет социальную услугу, просто спрашивая, как проходит ваш день. Этот простой вопрос, даже если он мотивирован соблюдением правил на рабочем месте, не будет иметь никакого смысла, исходящего от машины.
Социальный вид
Наша потребность в социальном взаимодействии является продуктом нашей эволюции. Люди, как объяснил социальный нейробиолог Джон Качиоппо в своей книге “Одиночество", " обязательно общительны”. Смотритель зоопарка, которому было поручено создать “надлежащий вольер для вида homo sapiens”, писал он, “не поместил бы члена человеческой семьи изолированно” по той же причине, по которой они не поместили бы члена Aptenodytes forsteri [императорских пингвинов] в горячий песок пустыни“. Другими словами, если кто-то хочет мучить социальное животное, самым экономичным способом было бы изолировать его.
На протяжении индустриальной и постиндустриальной эпох наша социальная природа подавлялась культурной зависимостью от эффективности, но цифровая революция может помочь нам вновь обрести то, что мы потеряли. В настоящее время единственным применением цифровых технологий на рабочем месте является повышение производительности, но при социально ориентированном подходе мы вместо этого сосредоточимся на том, чтобы дать работникам-людям больше свободы самовыражения. В социальной экономике мы по-прежнему заботимся об эффективности, но делаем скидку на человеческие ошибки. Точно так же, как мы не ожидаем совершенной эффективности от наших любовников, мы не должны ожидать ее от человеческих учителей, медсестер или бариста.
В дополнение к эффективности, мы должны также думать о том, как мы можем социально улучшить различные профессии, в том числе те, которые не кажутся особенно социальными. Подумайте об астронавтах: сосредоточение внимания на эффективности потребовало бы от нас более или менее немедленного отказа от людей-исследователей космоса. Машины уже лучше справляются с корректировкой курса и сбором данных, и им не требуются дополнительные средства, необходимые людям, чтобы оставаться сытыми и здравомыслящими в космосе.
Но есть и другой способ мышления о космических исследованиях – тот, в котором присутствие людей-это весь смысл. Рассказывание историй всегда было очень приятным социальным опытом для людей, и хотя роботы-роверы могут передавать данные с вершины марсианского Олимпа, они никогда не смогут рассказать эмоционально удовлетворяющую историю о том, каково это-взбираться на него. Зачем вообще исследовать космос, если не для того, чтобы внести свой вклад в историю человечества? С социальной точки зрения, замена человеческих астронавтов машинами немного похожа на замену Мерил Стрип анимацией CGI.
Для встревоженных родителей лучший способ предсказать будущее работы-это изучать не новейшие технологии, а наше собственное прошлое. До того, как Homo sapiens стали фермерами, мы принадлежали к сообществам фуражиров, которые удовлетворяли многие социальные потребности, которые сегодня остаются неудовлетворенными. Будущее работы в социальной экономике будет заключаться в том, чтобы вновь обратить внимание на эти потребности.
Однако для этого нам необходимо изменить менталитет политиков и бизнеса. При нынешнем положении дел работники, которые имеют самое непосредственное отношение к другим людям, часто первыми вытесняются автоматизированными службами. Но это выбор, а не экономическая необходимость. Ничто в цифровой революции не требует от нас перестать ценить людей и человеческие взаимодействия.
Вместо того чтобы направлять дивиденды от автоматизации в карманы нескольких миллиардеров, мы должны начать использовать их для восстановления значимых связей между обязательными стадными существами. Преуспеть в этом было бы достойной человеческой историей.
