Я всегда была барахольщицей. Однажды в детстве, во время очередных сборов в отпуск, мама разрешила мне взять в самолёт маленькую детскую сумочку, размером чуть больше кошелька. Самолёт не взлетел. Когда я показала родителям свою "ручную кладь", они долго не могли прийти в себя: розовая сумочка разбухла до размеров подушки и весила, как маленький, но упитанный розовый поросёнок.
Несмотря на тотальный дефицит (детство моё пришлось на семидесятые годы прошлого века), дома было много вещей. "Срочно всё выбросить!" — говорил папа, "Только через мой трyп!" — упиралась мама. "В кого ты у нас такая барахольщица?" — недоумевали оба. И правда, в кого?..
Я собирала фантики, марки, открытки, переводные картинки, билетики из кинотеатров и со спектаклей, календари, упаковки от новогодних подарков, иллюстрации из "Работницы", рецепты из "Крестьянки", детскую газету "Пионерская правда", журналы "Костёр" и "Юность". Оформляла песенники и анкеты, разрисовывала школьные тетради по литературе — и никогда их не выбрасывала. Стопки тетрадей со вклеенными картинками отправлялись в личную сокровищницу, хранившуюся в ящике из-под снарядов. Туда же перекочёвывали и стопки писем, перевязанные разноцветными ленточками: у каждого адресата был свой цвет. И конечно же дневники: пухлые, многостраничные, в коленкоровых обложках — хлипкие блокноты всерьёз не воспринимались, да и не выдержали бы такого количества писанины. Подозреваю, что одних только чернил на дневниковые записи уходили вёдра. Учительница литературы, объявляя тему очередного сочинения, выразительно смотрела на меня и повторяла: "Объём три страницы. ТРИ СТРАНИЦЫ! Не десять! Все поняли, или нужно ещё раз сказать?" Я приносила три с половиной страницы, исписанные таким микроскопическим почерком, что лучше бы уж десять, но чтобы можно было читать без лупы. Стоит ли говорить, что отношения с учителями литературы, несмотря на сплошные пятерки в дневнике, оставляли, мягко говоря, желать лучшего?
Одним из любимых литературных героев был для меня Робинзон Крузо. Вы помните эти списки, гимн спасённым в кораблекрушении вещам? О, мы бы с ним подружились!..
При том, что коллекционировала всё подряд, я никогда не была жадиной и легко расставалась со своими сокровищами ради благих целей. Школьные стенгазеты, рефераты, кукольные спектакли во дворе время от времени опустошали мои закрома. Но всё равно они были слишком объёмными для одной маленькой девочки и занимали всё больше и больше места.
Я росла. Закрома тоже. Детская сокровищница давно уже не умещалась в ящик из-под снарядов. Хорошо хоть одежда меня не интересовала. Но вот книги, тетради, всевозможная канцелярка... Однажды я зависла над вопросом подружки: "Где бы ты хотела жить и владеть всем, что есть в магазине: в промтоварах или в книжном?" Теперь я точно могла ответить: "В книжном. Но недалеко от промтоварного."
Наверное, так бы всё и продолжалось, если бы не очередной переезд, после которого я смогла взглянуть на ситуацию с вещами по-другому.
Папу перевели на новое место службы, и нам предстояло переехать из Хабаровска в Москву: контейнеры с вещами были отправлены по новому адресу, в том числе и мои феерические коробки со всем-всем-всем. Родители с братом встречали их на месте.
Я жила с бабушкой, прилетевшей специально из Самары, чтобы помочь с делами и присмотреть за мной, студенткой-первокурсницей. Квартира, в которой мы жили, была служебной, её уже передали другой семье, и глава этой новой семьи не стал дожидаться, когда мы её освободим, и начал ремонт прямо при нас. Мы ютились с бабушкой в моей крошечной комнате. Ждали приезда мамы, она должна была оформить какие-то документы и забрать меня вместе с последними чемоданами...
Продолжение здесь
___
Постскриптум: дорогие мои подписчики, вот здесь я с огромной благодарностью раздаю вам подарки: