Начиная с половины девятого вечера по средам, пятницам, субботам и воскресеньям к ЦПКиО имени В. Г. Белинского стекались толпы молодых людей. Ровно в девять мелодией из фильма «Фантомас» здесь начинались танцы!
В Пензе 1970-х это, пожалуй, была единственная возможность увидеть и услышать ВИА: парней перед микрофонами с гитарами, электроорганом и барабанной установкой.
По мере того как смеркалось и наступала вожделенная вечерняя прохлада (а темнота, как хорошо известно, друг молодежи), от счастья, что ты свободен от нотаций воспитателей, кружилась голова. С эстрады точно не станут петь про «комсомол и весну». Зато исполнить вживую вещи из репертуара «Битлов» и «Роллингов» — запросто.
Заканчивалась программа увертюрой из рок-оперы «Иисус Христос — суперзвезда». Где в ту пору такое было видано?!
Аргентинское танго
«Летний парк был центральной танцплощадкой города, вмещавшей до 2000 молодых людей, но билетов ценою сначала 30, а позже и 50 копеек сюда продавали даже больше 3000, — ностальгирует пензенский музыкант Владимир Усейнов. — Играть на танцах нас — меня, ударника, и гитариста-вокалиста Игоря Орлова — пригласил весной 1971 года великолепный музыкант-тромбонист Павел Янковчук.
Забегая вперед, отмечу, что у Паши был абсолютный слух, который ему впоследствии, когда он начал заниматься ремонтом автомобильных двигателей, очень пригодился. Уже на слух он безошибочно мог распознать тот либо иной дефект в движке!
А с 1973-го в Белинском мы играли в составе ВИА «Искатели». Одно утверждение репертуара в те годы чего стоило! Курировал танцы сам 1-й секретарь Ленинского райкома КПСС. В ту пору это был убежденный большевик Борис Зубков. Только и мы не лыком шиты. Вот и включали в программу вещи западных групп под невинными названиями типа «Аргентинское танго».
И вот мы на ковре у Бориса Федоровича. Доходит дело до танго: «А это еще что такое? Вон в Чили, что рядом, к власти Пиночет пришел! Там коммунистов пытают, в концлагеря сажают, расстреливают! А вы — «Аргентинское танго»… Может быть, и там не все в порядке с правами человека. Здесь еще разбираться надо!»
Орлов, как руководитель коллектива, тотчас заверил Зубкова, что, ежели, не дай бог, в этой стране с демократией что-то не так, танго исполнять не станем. А когда вышли, Игорь тронул меня за плечо: «Еле сдержался, чтоб не сказать ему: «Тогда и немца Баха в филармонии запретите, немец Гитлер — фашист!»
Вспоминая старую танцплощадку, отмечу — окружена она была столетними деревьями, а потому, даже когда начинался дождь, никто из стоящих под развесистыми кронами никогда не бывал мокрым. Еще одна особенность тогда шних танцев — дружинники. По моему глубокому убеждению, а со сцены мне хорошо все виделось, именно они и провоцировали стычки. Стоило кому-то из девчонок начать размахивать в такт музыке руками или, совсем крамола, взвизгнуть — дээндэшники тут как тут.
Парни, естественно, за девчат вступались. Вот она и драка. А дальше трели милицейских свистков, наряд в форме, подъехавшая патрульная машина. Ушли мы от директора парка Ивана Балалаева, царствие ему небесное, из-за денег. Платил он нам по 90 рублей в месяц, Игорю Орлову — 120. А у нас у всех семьи. При том что только за один вечер билетов продавали чуть ли не на 1500 рублей!
Мы несколько раз просили Ивана Дмитриевича о прибавке. Ответ всегда был стандартным: «Да у меня сторож, который всю ночь дежурит, получает 70 целковых, а вам за пару часов работы хватит и 90».
Быстрые и медленные
«В 1970-е главным центром притяжения всей пензенской молодежи однозначно была престижная танцплощадка в парке, — вспоминает свои студенческие годы известный шоумен Владимир Вишневецкий. — Из общежития на улице Маршала Крылова мы приходили в ЦПКиО, чтобы наслаждаться современной музыкой. Огражденные высокой железной оградой «танцы» молодежь облепляла с обеих сторон, поскольку в то время ВИА — это чудо, такое же как космонавты.
И пусть убогое освещение — крест-накрест висящие над площадкой лампы желтого и красного цвета. Неважно. Главное — радость от музыки. Здесь мы знакомились с девушками: влюблялись, страдали, ревновали. Танцы той поры делились на два типа: быстрые и медленные. И по сию пору строки из песен за душу берут: «Если выйдешь ты мне навстречу, даже грянет гром — не замечу, если в дождь такой ждать ты будешь, значит, любишь ты, значит, любишь».
Или «В реку смотрятся облака, а я все смотрю на тебя, но, как облака, ты так далека, в душе что-то вновь затая». Это вам не сегодняшние «…ты пчела, я пчеловод, и мы любим мед»!
Когда со сцены объявлялся белый танец, парни деланно принимали индифферентный вид, мол, не больно-то и хотелось, но сами с замиранием сердца ждали, а вдруг пригласят… А затем счастливцы скромно топтались на месте. Кавалеры нежно обнимали своих дам за талию или плечи, а те, в свою очередь, улыбаясь, глядели избранникам прямо в глаза. Девушки вообще сияли «звездочками ясными», стараясь всеми силами понравиться парням. Да и те, правда, с непроницаемыми лицами пытались отыскать среди женской половины единственную и неповторимую.
Жаль, что на смену танцам под открытым небом пришли дискотеки. Из нашей жизни исчезло еще одно чудо…
Из песни слова не выкинешь — почти ежевечерне откуда ни возьмись в ЦПКиО появлялась компания в подпитии, задиравшая встретившихся на пути. Но делалось это с разбором. Иначе можно было нарваться на ответочку. И кто мог оказаться с противоположной стороны — еще вопрос, поскольку в парке у танцплощадки любили коротать вечера и известные Пензе боксеры, мастера спорта Владислав Грунюшкин, Александр Немков, Олег Рахматуллин.
Мордобой заканчивался очень предсказуемо: задиры отдыхали в нокауте. Но романтики, конечно же, было больше — мне знакомы семейные пары, завязавшие отношения на танцплощадке. Счастливы они до сей поры. Хочу вспомнить и еще одно ноу-хау, придуманное для молодежи не кем иным, как 2-м секретарем обкома КПСС Георгом Мясниковым, — студенческие вечера в драматическом театре, где после спектакля устраивались танцы под ВИА.
У нас тогда после всего случались танцы: после фильма, после лекции… Я даже шутку для себя придумал, будто в одном из учреждений и после ревизии — танцы».
Шизгару давай!
«Я жил на улице Суворова, недалеко от гостиницы цирка, а потому моими первыми «танцами» стала площадка у Дома культуры им. Дзержинского с высоким каменным бортиком по периметру, — вспоминает руководитель регионального отделения «Союз «Чернобыль» Анатолий Алексютин. — Входной билет стоил 30 копеек. Начинался сезон всегда в мае. И в мои юношеские времена девчонки накручивали прядки волос у висков, надевали юбки в обтяжку, водолазку или кофточку-лапшу, плотно облегавшую фигуру. Парни — в джинсах, причем большинство в индийских, фирменных-то не достать!
А если и предлагали фарцовщики настоящие Lee (которые на самом деле стояли без человека), то где взять 200 рублей? В СССР это были серьезные деньги! Но уж брюки клеш и батник — это у каждого было обязательно.
Поскольку площадка у «Дзержинского» была в основном для молодняка, подрастая, мы перебирались в парк Белинского. Теперь на компанию из нескольких человек — для понта — покупалась бутылка портвейна «Агдам» за рубль сорок две копейки, а если предполагались дамы, то и «Лидия» крепостью в 16 «оборотов». Привлекала живая музыка.
Радовало другое: «Для меня нет тебя прекрасней, но ловлю я твой взор напрасно…», «Говорят, что некрасиво, некрасиво, некрасиво отбивать девчонок у друзей своих. Это так, но ты с Алешкой несчастлива, несчастлива, а судьба связала крепко нас троих», «Льет ли теплый дождь, падает ли снег, я в подъезде против дома твоего стою», «Пропадают два билета, впрочем, что там два билета? Пропадаю в этот вечер я».
А чего только стоила битловская Girl в самодельном переводе! «Я хочу вам рассказать, как я любил когда-то, правда, это было так давно. Помню, брел я как-то ночью по аллеям сада, чтоб шепнуть в раскрытое окно: «О геоол…» Ну где еще в СССР могла быть такая свобода?
А инструментальная «Дом восходящего солнца», под которую стопроцентно объявлялся белый танец! Но все и всегда ждали самую известную композицию Shoking Blue. Особо нетерпеливые драли глотки: «Шизгару давай!» И «Искатели» давали. Что творилось вокруг!
Нам казалось, вот это и есть та самая полная свобода, желание жить и, если хотите, некий протест. Именно на этой песне девчонки визжали, но толпу тотчас ледоколом прорезали дружинники с требованиями прекратить крики. Непослушных выводили.
Танцевали как кто умел. Но в основном шейк, поскольку даже на рок-н-ролльных композициях никто ничего путного показать не мог. В общем, импровизация на заданную тему. А во время медленных танцев (когда можно было прижаться к девчонке, насколько та позволяла) начиналось топтание на месте с покачиванием в такт музыке и постепенным поворотом по кругу».
Свои танцы в ЦПКиО им. В. Г. Белинского вспоминает и Светлана Кревская, долгие годы серьезно занимавшаяся бальными танцами: «Впервые я пришла на открытую площадку летом 1978-го с подружкой, но поскольку родители у меня были очень строгие, после первого отделения пришлось возвращаться домой. А настоящие танцы начинались как раз во втором отделении. Это я узнала только после 1-го курса, когда мы стали ходить на танцплощадку с Шуриком Киреевым, моим партнером. Там среди обычной публики мы демонстрировали то, чему нас за год сумели научить тренеры Владимир и Алевтина Баландины.
Это были минуты славы! Мы занимали место поближе к центру и скромненько парой начинали танцевать диско-рок. Постепенно публика расступалась, брала нас в кольцо, и мы солировали на просторе с полной амплитудой. К нам быстро пришла популярность известных танцоров, отголоски которой я с удивлением встречаю до сих пор. Просто мы были одними из первых».
Уместно вспомнить, что и Сергей Пенкин не всегда собирал многотысячные залы. Начинал Принц Серебряный именно на танцплощадке: «В 1970-х я занимался в хоровом кружке ДК, а затем волею случая оказался в вокально-инструментальном ансамбле, с которым и выступал на танцах. Причем пел бесплатно. Исполнял «Клен», «В реку смотрятся облака» и Money, Money, Money из репертуара группы ABBA.
После окончания танцев мы небольшой компанией шли на ночной вокзал, где покупали беляши или чебуреки, пили газировку ценой в три копейки, а потом я шел к себе домой на улицу Луначарского…»
Автор: Владимир Вержбовский
