Любовь, пронесенная через года. Они встретились через полвека в Париже
Вы снова здесь, изменчивые тени...
И-В.Гете
Когда человек умирает,
изменяются его портреты...
А.Ахматова
...Из писем Николая Гумилева Анне Ахматовой. 1917 год. Париж
Дорогая Аничка, ты, конечно, сердишься, что я так долго не писал тебе, но я нарочно ждал, чтобы решилась моя судьба. Сейчас она решена. Я остаюсь в Париже в распоряжении здешнего наместника от Временного правительства, т. е. вроде Анрепа...
Из дневника Николая Владимировича Недоброво.
1 октября 1905 года. Суббота. Петербург Несколько раз дружески беседовал в Университете с Блоком. Все это делается для того, чтобы устроить академию -собрания талантливых мужчин и приятных женщин, которые должны привести к организации новой литературной и, даже шире, художественной партии с главенством Бори и Моим, на основании наших мыслей и на том, что Анреп и Недоброво - величайшие поэты всех времен и народов..
Анреп Б.В. - 1863 - 1969, русский художник-мозаичист, художественный критик, писал стихи, сотрудничал в журнале «Аполлон». С 1908 года жил и работал на Западе, в 1914 го¬ду вернулся в Россию, воевал, затем, наезжая в Петроград, служил в Париже и Лондоне в русском правительственном комитете. Ахматова посвятила ему много стихов, напе¬чатанных в «Белой стае» и «Подорожнике»...
Согласно указаниям Ахматовой, Анрепу посвящено в «Белой стае» 17 стихотворений (с апреля 1916 года), а в «Подорожнике» - 14. Ему, по-видимому, адресованы стихотворения, связанные с темой эмиграции, а также некоторые отрывки...
В те дни Анна Ахматова гостила в Англии, получала оксфордскую мантию... Тень Ахматовой навеки осталась на мозаичном полу вестибюля Лондонской национальной галереи. Мозаика эта выполнена в сдержанной коричневой гамме Борисом Анрепом, инженером русского происхождения. Еще в бытность в России они обменялись с Ахматовой кольцами из черного камня. Анреп носил это кольцо на груди, подвешенным на цепочке... Помните ее сказку о черном кольце? «Я друзьям моим сказала: «Горя много, счастья мало», - И ушла, закрыв лицо; Потеряла я кольцо»...
Инженер? Художник? Поэт?
Кто же он, этот таинственный Анреп, которому посвящены такие пронзительные стихи и к образу которого Анна Ахматова обращалась на протяжении всей своей жизни? Что мы знаем о нем?
Это был выдающийся человек.
Журнал «Среди коллекционеров» за 1923 год:
«В июньском номера английского журнала «Берлингтон мэгэзин» Р. Фрей опять возвращается к России в лице молодого русского художника Бориса Анрепа. давно проживающего в Англии и занявшегося там полузабытым в наши дни мозаичным искусством, в котором он уже успел достигнуть значительного совершенства. Прежние работы Анрепа - его большая мозаичная композиция «Видение святого Иоанна» в военном колледже в Сандерхерсте - были трактованы еще в стиле древних мозаик, но в новейших своих произведениях художник подошел ближе к духу времени, целиком отказавшись от религиозно-иератических традиций...»
Из писем Николая Недоброво Борису Анрепу. 27 апреля 1914 года
...Твое последнее письмо меня очень обрадовало - то. что ты так признал Ахматова' и приня! ее в наше лоно, мне очень дорого..,
...Попросту красивой ее назвать нельзя, но внешность ее настолько интересна, что с нее стоит сделать и леонардовский рисунок, и генсборовский портрет маслом, икону темперой, а пуще всего поместить ее в самом значущем месте мозаики, изображающей мир поэзии осенью.
А вот еще одно послание, на этот раз от 27 мая того же года.
...Твое предыдущее письмо я вслух прочел Ахматовой. Мы очень смеялись этому стран¬ному сочетанию большой проницательности, а тут же безмерной какой-то недогадливости. Во всяком случае, она просит передать тебе, что только восторги незнакомца и способны ее тронуть, так как восторгами добрых знакомых она переобременена...
Ахматова познакомилась с Анрепом в доме Недоброво весной 1915 года - в доме № 54 на улице Бульварной в Царском селе. Стихотворение, посвященное этой встрече, было на-писано тогда же: по-моему, одно из лучших стихотворений Анны Ахматовой:
Из памяти твоей я выну этот день,
Чтоб спрашивал твой взор
беспомощно-туманный:
Где видел я персидскую сирень,
И ласточек, и домик деревянный?
О, как ты часто будешь вспоминать
Внезапную тоску неназванных желаний
И в городах задумчиво искать
Ту улицу, которой нет на плане!
При виде каждого случайного письма.
При звуке голоса за приоткрытой дверью
Ты будешь думать: «Вот она сама
Пришла на помощь моему неверью».
...Вот, пожалуй, и все, что мне удалось узнать о Борисе Анрепе на первом этапе поисков. Не было даже ниточки, за которую можно было зацепиться. Но, как всегда, на помощь пришла случайность. В рукописном отделе Ленинградской публичной библиотеки имени М.Е. Салтыкова-Щедрина я наткнулся на архив Веры Знаменской, близкой знакомой Николая Недоброво. Открыл папку и... обомлел: там лежали 16(!) писем Бориса Анрепа, написанные приблизи¬тельно в 1967-1968 годах и адресованные Знаменской. Ее, правда, интересовали подроб¬ности последних лет жизни Недоброво; но избежать разговора об Ахматовой собеседники, конечно, не могли. Тема эта возникает буквально с первых страниц: Анреп рассказывает о себе и вспоминает об Ахматовой.
Из писем Бориса Анрепа Вере Знаменской, 1967-1968 годы
...Преклонение перед ней, стремление к ее близости было полно счастья религиозно-эротического чувства...
...Последний раз сопровождал английских генералов в сентябре 1917 года и выехал обратно в Лондон в октябре 1917-го. После революции снял мундир и вернулся к работе по мозаике, переехал в Париж, где жил с 1907 года, но часто ездил в Лондон.
Звал он он ее с собой?
Помните: «Мне голос был...»?
Нет-нет, на самом деле это начиналось так:
Когда в тоске самоубийства
Народ гостей немецких ждал
И дух суровый аизантийства
От русской Церкви отлетал...
Да, и только потом уже шло знакомое всем нам:
...Мне голос был. Он звал утешно,
Он говорил...
...Пропущенные во многих более поздних сборниках строки можно было увидеть в ахматовском «Подорожнике», вышедшем в 1921 году. Правда, официальные советские литературоведы буквально до последнего времени утверждали, что это стихотворение -ответ эмиграции и эмигрантам. Но Ахматова отвечала Анрепу. И только ему.
Итак, они расстались. Но странным образом были связаны между собой. В письме к Знаменской Анреп пишет, что никогда не расставался с черным кольцом - подарком Ахматовой. И тут же вспоминает, что «был деревянный крест с резьбой и фигурками Христа и святых. Я дал этот крест А.А. перед отъездом в Англию в 1916 году...» Из многочисленных воспоминаний об Анне Ахматовой можно вычитать, что этот крест видели у нее в Ташкенте, куда она попала в эвакуацию во время Второй мировой войны.
Из писем Анрепа - Знаменской
...Я понимал, что в Россию уже не вернусь. Имя Ахматовой мелькало в печати все реже, слухов о ней доходило мало. После войны появился грубый и бестактный доклад Жданова о ней и Зощенко. За участь Ахматовой стало страшно. Я был убежден, что больше никогда ее не увижу.
...Да, это правда, я решил изобразить Анну Ахматову в мозаике, но это нельзя назвать портретом. Мозаика находится в Лондонской национальной галерее. Это - мысль об Анне Ахматовой, воображение о ней, ея образ - не портрет. Нет, конечно, есть намек на ее черты, но очень легкий. А сама мозаика была исполнена в 1952 году.
В 1958 году у Ахматовой впервые после долгого перерыва вышла небольшая книга. Через три года - еще одна. И последняя - за год до смерти, в 1965 году. Называлась она «Бег времени», и там перед небольшим циклом «Эпические мотивы» впервые появилась строчка эпиграфа с инициалами «Б. А.»: «Я пою, и лес зеленеет».
Эта строчка - рефрен одной из глав поэмы Анрепа «Человек». Появилась она в 1916 году в известном «Альманахе Муз», выпущенном петроградским издательством «Фелана». Сразу после поэмы следовали стихи Ахматовой, четыре великолепных стихотворения. «...A в Библии красный кленовый лист Заложен на Песни Песней»...
Весной 1965 года Анна Андреевна поехала на родину Шекспира, увидела британское небо и Атлантику, повидалась со старыми друзьями и познакомилась с новыми, еще раз посетила Париж.
И они встретились. И это было страшно. Ведь прошло пятьдесят лет!
Между тем Анреп в письмах к Знаменской не рассказывает подробно об этой встрече. Разве только вскользь упоминает: «А. А. сказала мне во время нашего свидания в Париже, что Н. В. (Николай Владимирович Недоброво) был совершенно исключительный критик ея стихов...»
За четыре года до этого свидания было написано стихотворение, посвященное Борису Анрепу:
Прав, что не взял меня с собой
И не назвал своей подругой.
Я стала песней и судьбой.
Ночной бессонницей и вьюгой.
Меня бы не узнали вы
На пригородном полустанке
В той молодящейся, увы,
И деловитой парижанке.
Покидая Париж, Ахматова говорила: «Бог даст, опять приеду на будущий год...» Но желанию этому не суждено было сбыться. 5 марта 1966 года Ахматовой не стало. После ее смерти, в том же году, Анреп впервые узнает о стихотворении «Всем обещаньям вопреки», обращенном к нему:
Всем обещаньям вопреки
И перстень сняв с руки,
Забыл меня на дне...
Ничем не мог ты мне помочь.
Зачем же снова в эту ночь
Свой дух прислал ко мне?
Он строен был, и юн, и рыж,
Он женщиною был,
Шептал про Рим, манил в Париж,
Как плакальщица выл...
Он больше без меня не мог:
Пускай позор, пускай острог..
Я без него могла.
Анреп пишет об этом стихотворении:
«Оно меня глубоко взволновало».
По-видимому, и тем, что он мог прокомментировать каждую строчку. И он комментирует!
Ахматова.
Всем обещаньям вопреки
И перстень сняв с моей руки...
Анреп.
Перстень - да!
Ахматова.
...Зачем же снова в эту ночь
Свой дух прислал ко мне?
Анреп.
Мой дух... Фотография в краске, послал после лет молчания - да!
Ахматова.
...Шептал про Рим, манил в Париж...
Анреп.
«Манил в Париж...» - да!
Человек жив, пока жива память о нем. И эта память будоражит, не дает покоя, заставляя заново проживать минувшее. И тогда происходят удивительные вещи:
Бывало я с утра молчу
О том. что сон мне пел.
Румяной розе, и лучу.
И мне - один удел.
С покатых гор ползут снега,
А я белей, чем снег.
Но сладко снятся берега
Разливных мутных рек.
Еловой рощи свежий шум
Покойнее рассветных дум.
Это стихотворение являет собой единственный ахматовский акростих. Первые буквы строк образуют имя - Борис Анреп. Но сам Анреп не знал об этом! И он пишет Знаменской о своем открытии:
«Я только что узнал о этом, никогда не обращал внимание на заглавные буквы. Как мне дорог этот загробный подарок!»
Из писем Анрепа - Знаменской
...Недавно мне предложили написать о наших отношениях. Нет. анализировать наши отношения не могу. Все это мучительно и лучше быть ему в бессловесном раю воспоминаний. Несмотря на мое преклонение перед литературным гением Анны Ахмато¬вой и отдавая себе полный отчет ее значении для русской культуры, я не чувствую себя способным написать что-либо о ней по разным причинам, может быть, чисто личным...
Анреп все же не сдержал своего слова. Его воспоминания были опубликованы в четвертом томе сочинений Ахматовой, выпущенных в США, а затем перепечатаны в ленинградском журнале «Звезда», в номере, приуроченном к 100-летию со дня рождения великого поэта. Трудно поверить, читая неуклюжие, тяжелые строки воспоминаний, что они принадлежат Борису Анрепу. И не в возрасте тут дело. Может быть, старый художник писал все это через силу, идя против себя, предчувствуя, что стоит на пороге смерти? И потому понимаешь, что многого он так и не сказал (не смог? не захотел?); и по-прежнему остается таинственной и неясной загадка «Анреп - Ахматова».
Анреп пережил Ахматову на три года, скончавшись в возрасте 86 лет...
В одном из залов Русского музея в Петербурге среди произведений начала XX века можно увидеть небольшую бронзовую голову - мужской портрет отличной работы скульптора Стеллецкого, который поражает каким-то особенным отпечатком иронии и воли. На дощечке написано: «Портрет Б. Анрепа»...
А, вот, и еще интересное - о великом и неподражаемом Сергее Параджанове: читайте здесь же, на Дзене -
