Солнце светило совсем по-весеннему. И это в середине зимы! Настроение у Варечки было превосходное. Все утро они проболтали с Иваном по телефону, а теперь, задумчивая, она сидела, ковыряясь вилкой в тарелке с тушеной капустой и глядя на белый день сквозь занавешенное тюлем окно.
- Чего ты там рассусоливаешь? Ешь давай! – поторопила ее Матрена. – Сейчас женщина приедет на разговор.
Варя встрепенулась и быстро доела все, что оставалось в тарелке.
- Разве вы не вечером посетителей принимаете? – удивилась она.
- Обычно вечером. Но тут случай другой, сердцем чую.
- Вот интересно, а почему люди к вам ближе к ночи приходят? Вы же не злая ведьма, людям плохого не делаете… Почему днем не принять?
Матрена хитро прищурила один глаз.
- А ты сама-то почему людей ближе к ночи принимаешь? – с усмешкой спросила она.
-Так я ведь работаю…
- Вот и я днем хочу свои дела решить. К тому же не все хотят прилюдно у ведуньи показываться, сама понимаешь. Да и темнота на всех действует устрашающе. Днем скажешь, что нельзя с темной силой якшаться, так не послушают. А если ночью скажешь, да ещё что-то скрипнет при том в старом доме… Вот тогда поверят и сделают, как велено.
Матрена выглянула в окно, отдернув тюлевую занавеску, хоть и через нее все видно было отлично.
- Чайник поставь пока, да иди в комнату – скомандовала ведунья.
Варечке ничего не оставалось, как поставить кипятиться воду, а самой отправиться за дверь, чтобы как обычно прильнуть к замочной скважине и наблюдать за всем сеансом из закрытой комнаты.
Вскоре Матрена сняла чайник с огня, залила воду в заварочник, полный ароматных лечебных трав, и вышла встречать гостью. За окном послышались шаги, входная дверь открылась, пропуская в теплое нутро дома немолодую женщину. Варя отметила про себя, что и старой посетительницу назвать было нельзя. Наверное, она была ровесницей Варечкиной мамы. Миниатюрная приятная женщина. А вот глаза… Зеленые, большие. Наверняка не одного мужчину сразила любовь к ней. «Интересно, зачем она пришла?» - подумала девушка.
- Ты, Оксана, присаживайся, - сказала Матрена и помогла женщине снять шубку. Оксана села, поставила сумочку на колени, словно боялась, что ее украдут, и нервно заправила прядь каштановых волос за ухо. Ведунья достала фарфоровую кружку с блюдцем, наполнила ее из заварочника и поставила перед гостьей.
- Не нужно, - отказалась Оксана.
- Ничего, пусть постоит, - мягко ответила ей Матрена. – Что у вас за беда? С чем пришли?
- Мне нужно снять приворот, - ответила женщина. Поколебалась и продолжила, - а потом порчу навести.
К огромному удивлению Вари, Матрена не сказала, что никакие порчи она не делает. Это так всколыхнуло ее душу, что девушка чуть не пропустила следующие слова ведуньи.
- Давайте все по порядку. С кого приворот снимать будем?
Оксана открыла сумочку и быстро извлекла оттуда фотографию, передав ее Матрене.
- Это моя дочь, - начала женщина и голос ее дрогнул. – В семнадцать лет она познакомилась с негодяем и подлецом. Уж не знаю, как и чем он ее приворожил, только за эти два года она к нему словно душой приклеилась. Им долго удавалось скрывать от нас свои отношения. Совратил он ее, - сказала она и всхлипнула. – Она ведь у нас домашняя девочка была, ни с одним мальчиком до него не дружила. А он взрослый, женатый! И вертит ей, как хочет! Она, как собачонка стала: то выкинет ее он, и она скулит на кровати лежа, даже есть не хочет; то позовет назад, и она бежит к нему, словно ничего и не было.
Женщина разрыдалась. Матрена дала ей салфетку и, дождавшись, когда та промокнет глаза и возьмет себя в руки, подвинула кружку к ней поближе. Оксана отхлебнула глоток, второй и, кажется, стала успокаиваться.
- Не этого мы хотели для нашей девочки. Единственная она у нас. А изверг этот играет с ее жизнью, не отпускает ее. Мы хотели увезти ее в другой город, но куда там! Она в слезы. Ему все рассказала. А он через нее нам передал, что если она куда-то из города поедет, пусть даже и в отпуск просто, то изверг этот по всем знакомым нашим фото разошлет… интимного характера. Она нам как сказала, что там на фото, отцу плохо стало, пришлось скорую вызывать. Я уже не знала, что делать, да вот с подругой поделилась бедой. Она-то мне и подсказала, что приворожил ее этот гад. Сделайте что-нибудь, я вас молю, - сказала Оксана и попыталась упасть на колени, но Матрена удержала ее за плечо.
- Послушай, что я скажу. Только внимательно слушай. Человек этот негодяй. Только приворота никакого не было. Сама она…
- Да как же не было? Как не было? – снова расплакалась Оксана.
- Ш-ш-ш-ш, ну, все. Не нужно слез.
- Как же она теперь? Неужели ничем помочь нельзя? Так и будет он над ней измываться?
- Этого я не говорила, - спокойно ответила Матрена. – Можно твоей беде помочь. Остуду ей сделаем. Разлюбит его она, страдать перестанет. А как пройдет эта любовь больная, так вы ее и увозите.
- Так как же увезешь? Он ведь всем ее фотографии разошлет! Как она жить потом будет?
- Не разошлет. Припугнете его полицией. А дочь отправьте подальше. Только пусть из интернетов себя поудаляет, чтобы у него соблазна не было ее новым друзьям чего отправить.
- А что на счет порчи? Можно его наказать? Хочу, чтобы он страдал, как она страдает.
- А вот этого никак нельзя.
- Если вы не сделаете, я к другой ведьме пойду. Не хочу, чтобы он безнаказанным остался, чтобы так просто отделался.
- Как зовут его?
- Кирилл, - выплюнула женщина имя мерзавца.
- За такое расплата будет. Вам или дочке вашей. Или ее детям. Рано или поздно возмездие вас настигнет. Хоть он и подлец, да только тут ведь она добровольно к нему бегала, хоть и обманул он ее, что не женат. А значит на месть у вас права нет. Сила всегда сама знает, кто прав, а кто виноват. Если и впрямь он все изначально со злым умыслом делал, накажут его и без вас.
-А за остуду ничего не будет? – с опаской спросила Оксана. – Не вернется ли дочке ... за то, что мы сделаем?
- Так разве это зло? Девочка хоть в себя придет, мучиться и страдать не будет, жить начнет нормально. Разве это плохо?
- Уж точно лучше, чем то, что с ней сейчас происходит.
- Ты чай-то допивай. Полегчает, - сказала Матрена.
- Мне уже и так лучше стало. Спасибо вам, - ответила Оксана и, покопавшись в сумочке, выложила на стол несколько купюр. – Если получится все, я вам ещё привезу.
-Это лишнее. Вам не до того будет. Придется помогать дочери на новом месте обустроиться,- пояснила Матрена.
Оксана встала и порывисто обняла ведунью.
- Ну, ну, - засмущалась та. – Иди уж. А я сегодня твоей бедой займусь. Через неделю-две все на свои места встанет. Как дочку-то зовут?
- Анечка, - ответила женщина уже у порога. – Спасибо ещё раз.
Она накинула шубку, обулась и поспешила выйти из дома. Наверное, торопилась рассказать добрые новости мужу.
- Выходи уже, - нетерпеливо сказала ведунья. – У нас сегодня дел невпроворот. На кладбище поедем.
Варечка чуть не упала со стула.
- Кладбище? – переспросила она, открыв дверь.
- Если расслышала, то зачем переспрашивать? Что такого в кладбище удивительного? Будем читать заговор на остуду.
Варя взяла с полки свою тетрадь с записями.
- Положи, - приказала ведунья.
- Но как же я заговор запомню? - возразила Варечка.
-Я запомнила, и ты запомнишь. Такие вещи на бумагу не пишут. А ну кто найдет?
Варя подумала, что и вправду, лучше не рисковать. Мало ли что человеку в голову взбредет. А вдруг воспользуется заговором?
- Местное кладбище нам не подойдет. Большое нужно. Есть тут недалеко одно. Со сторожем я знакома. Договорюсь.
Через час добрались они до кованых ворот, за которыми начинались вереницы могил. Старых, свежих, с крестами, с полумесяцами, с памятниками и без. Вразнобой все. Варе кладбища в России не нравились именно этим. Не то что в фильмах: в Америке ровные одинаковые надгробия на зеленом газоне, в Европе красивые скульптуры в виде плачущих ангелов.
- Посиди пока, - сказала Матрена и вышла из машины. На улице темнело. И со включенным светом Варечка чувствовала себя, как в аквариуме. Будто сотни тысяч глаз смотрят за каждым ее движением. Матрены все не было видно. Она погасила лампочку и уткнулась в телефон. Стук в окно заставил ее вскрикнуть и подпрыгнуть на месте. Возле машины стояла ведунья. Варя вышла и включила сигнализацию. Ветер, налетевший невесть откуда и обдавший ее колючим снегом со старого сугроба, заставил девушку наглухо застегнуть куртку.
- Пойдем, договорилась я со сторожем. Повезло нам. Нашлась могилка подходящая, - сказала ведунья и быстрым шагом двинулась вперед. Варечка даже удивилась ее прыти, едва поспевая следом. Они шли по девственно чистому снежному полотну вдоль тропки между оградками. Поворот направо, ещё один. Наконец Матрена остановилась. Варечка нагнала ее и встала, пытаясь унять сердцебиение. Уже потемнело настолько, что надписи на надгробиях было не разобрать.
Ведунья встала над свежей могилой и заговорила жутким голосом страшные слова.
- Как ты навеки остыла, - начала ведунья. Тут ветер взметнулся, чуть не сбив Варю с ног, закружил поземку, защипал лицо. Матрена продолжала говорить, а у девушки от завывания ветра и ощущения множества взглядов, вперившихся в ее спину, по всему телу прошлись мурашки. Она поежилась.
-Так и любовь Анны к Кириллу, - продолжала Матрена, а Варе казалось, что уже не взгляды, а чьи-то жадные пальцы шарят по ее спине. Волосы на затылке встали дыбом. Варя вслушивалась в слова ведуньи, стараясь не упустить ни одного слова, но как же это было сложно! Ей хотелось обернуться и убедиться, что все ее ощущения – просто жуткие фантазии. Когда Матрена положила откуп и сказала последние слова ритуала, Варечка уже была готовые сбежать из этого места, сверкая пятками. Тьма, кладбище, ветер воет на разные голоса, вокруг на километры из живых только она, Матрена, да кладбищенский сторож.
Наконец, ведунья развернулась и, молча обойдя Варечку, зашагала к выходу. Девушке особого приглашения не требовалось. Как утенок за мамой уткой, засеменила она за своей наставницей, да так, след в след, и вышла за ней с кладбища.
- Ну что, запомнила заговор? – спросила Матрена, когда они сели в машину.
Варечка мысленно пробежалась по жутким строчкам старого заклятья.
- Запомнила. Матрена, а что теперь с девушкой будет?
- Да ничего. Скоро все у нее встанет в голове на места. Ясным ум сделается. Перестанет себя изводить и родителей,- ведунья поежилась и чихнула. - Поехали домой. Намерзлась я. Чаю хочется – сил нет.