- Колька, это ты? – Семен смотрел на постаревшего Николая, вглядываясь в черты лица и еще до конца не веря, что это его двоюродный брат.
- Я это, Семен, я, - Николай стянул с головы фуражку, - поизносился телом, вот ты и не узнаешь.
- Ну, дак, сколь лет прошло, мы тебя уже потеряли, считай что насовсем. Шутка ли в 90-е уехал, почти четверть века не было. Ну, заходи, посидим, отметим возвращение.
Фая, жена Семена, смотрела на гостя с подозрением, плотно сжав губы. – Ты гляди, чтобы он нас не обокрал, - шепнула она, когда Николай пошел мыть руки.
- Не придумывай, родня он мне.
- Ага, родня! А где он был столько лет? Даже на похороны матери не приехал.
- Это да, не приехал, - согласился Семен, - но домик-то тетки Евдокии нам достался, продали мы его, Колька нам разрешил.
- Вот и молчи про домик, наши это деньги.
- Что думаешь дальше делать? – Спросил Семен, когда гость сел за стол. – Здесь останешься или дальше подашься?
- Хватит, наскитался, здесь хочу окопаться. В район поеду, там и работы больше, устроюсь какой-нибудь склад сторожить или на лесопилку пойду. Пожить хочется по-человечески, - Николай вспомнил Лиду, которая, как ему показалось, не изменилась, только строже стала. Хотелось ему ради нее преобразиться, приехать к ней уже в другом виде.
- Ну и правильно, здесь-то тебе негде жить, домик продан…
- Я знаю, не бойся, денег не требую, свои есть, заработанные, было бы на кого тратить, а мне-то много не надо.
- Ну, ты сам виноват, не приехал тогда…
Николай промолчал, и не стал говорить, что был он тогда тяжело болен и лежал в больнице, кое-как оклемался.
- Тебе, Коля, зубы вставить бы, - осторожно намекнул хозяин, - а то вид не ахти какой. Дорого это, денег надо заработать.
- Зубы подождут, ты мне лучше могилку матери покажи.
_______________________
Через неделю Николай вошел в небольшой стоматологический центр, растерянно оглядываясь и не зная, к кому подойти, пока не увидел окошечко регистратуры.
- Кира Сергеевна, что это у вас тут посторонние? – Полноватый мужчина в белом халате брезгливо посмотрел на Николая. – Кто впустил?
- Так пациент это, записывается зубы вставлять, к вам, между прочим.
Полноватый доктор усмехнулся: - А деньги у него есть хотя бы на один зуб? – Он еще раз взглянул на Николая и проворчал: - Ходят тут всякие.
- Погоди, доктор, - Николай окликнул врача, который задел обидными словами и пошел за ним. А когда тот обернулся, сказал тихо: - За зубы я заплачу, а вот тебе, грубиян, денег я не дам!
У окошечка регистратуры Николай попросил записать его к другому врачу.
- А у нас только два доктора, второй молодой специалист Дмитрий Романович.
- Вот и давай к нему.
Через две недели Кира Сергеевна показала тому полноватому доктору сумму, которую оплатил Николай: - Гляньте, Юрий Львович, какую сумму оставил тот пациент, и еще благодарность написал Дмитрию Романовичу. Юрий Львович моргнул, словно хотел убедиться в весомости цифр, ничего не сказав, пошел в кабинет.
________________________
Парикмахерская, на входе которой ляписто написано «салон красоты», встретила Николая стойким запахом лаков, шампуней, музыкой, доносившейся из радиоприемника, и разговорами мастеров и клиентов.
- Тебе чего? – Женщина лет пятидесяти, с выкрашенными в рыжий цвет волосами, в очках, властно обратилась к нему. Ее статная фигура выделялась на фоне других мастеров.
- Мне бы подстричься.
- Ну, жди тогда, и плащ скинь, вон вешалка.
Женщина была громкоголосой, казалась на вид суровой, но надменности в ней не было.
Молоденькая парикмахерша, освободившись, увидела очередного клиента и нашла причину отказаться: - Марья Петровна, у меня перерыв, пусть другой кто-нибудь возьмет, - она указала на Николая.
- Ладно, симулянтка, иди, отдыхай. – Разрешила она и снова обратилась к Николаю: - Я бы тебя подстригла, но позже, клиентка у меня.
- Марья Петровна, я возьму, - Николай увидел девушку, как ему показалось, лет тридцати.
- Хорошо, Вера.
- Пойдемте, - она позвала мужчину в самый дальний закуток салона. – Как будем стричься? – Спросила девушка.
Николай даже улыбнулся от этого вопроса. – Убери вот это все, - он показал на лохматую шевелюру, пестрившую сединой. Придумай, как подстричь.
- Хорошо, - мастер усердно взялась за дело. Волосы падали на пол, появилась аккуратная стрижка, изменившая мужчину почти до неузнаваемости.
Он показал на бороду: - Это тоже надо убрать, совсем убрать. Можно я сам сбрею? Прямо здесь.
- Можно, я сейчас принесу все, что нужно.
Через несколько минут мастер смотрела на Николая, как на другого человека. – Вам очень идет, вы изменились, намного моложе выглядите.
Мужчина коснулся щеки, погладил лицо: - Шрам не уберешь…
- Да что вы, он вам даже идет, шрамы украшают мужчин.
- Как тебя зовут?
- Вера.
- Спасибо, Вера. И за то, что стричь меня взялась, тоже спасибо.
Первой обратила внимание ярко-рыжая, громкоголосая Марья Петровна: - Вот это оперный театр! Вера, ты чего с ним сделала, как будто лет пятнадцать сбросил. – Она смотрела на Николая, который, даже в поношенном свитере, выглядел теперь гораздо моложе, взгляд стал теплее и смущенным от нового образа.
Женщины тоже с интересом разглядывали клиента, а он натягивал на себя потертый плащ. – Приодеть так и ничего мужик. - Не унималась Марья Петровна. – А жена имеется? Если нет, то лучше меня невесты не найти. – Все в парикмахерской, рассмеялись. – Нет, ну правда, на человека стал похож, - продолжила она, - вот еще бы кожу свою лягушачью сбросил, - она указала на его брезентовый плащ, - и вообще не узнать.
Николай расплатился с Верой и тихо спросил: - А еще поможете? – Он вопросительно смотрел на нее: - Мне бы одежду выбрать. И чтобы со стороны кто-то глянул, а то я не умею выбирать. Совсем не умею.
- Помогу. Завтра у меня выходной, можно сходить в торговый центр.
- Понимаешь, я хочу к одному человеку съездить, в прошлый раз напугал своим видом. Надо как-то приличнее одеться что ли.
- Не переживайте, сходим, купим все, что нужно.
Продавец указала на ряды костюмов. – Нет, мне бы чего попроще, не ходил я в галстуках, - смутился Николай.
Вера смотрела на мужчину, который, явно чувствовал себя не в своей тарелке, и подбадривала. – Здесь все так делают, примеряют, а потом выбирают, что подошло.
Остановились на джинсах, нескольких рубашках, футболках, пуловере и куртке стального цвета. Николай смотрел на себя в зеркало, привыкая к своему новому образу. – На, Верочка, расплатись на кассе, - он подал ей несколько купюр.
- Сдачу, сдачу возьмите, - Вера пыталась всунуть ему в руки деньги.
- Это тебе на конфеты, - крикнул он и побежал к подошедшему автобусу. В голове крутилась только одна мысль: «Лида, Лида, Лида». Хотелось приехать к ней не таким жалким, как он заявился тогда, хотелось поговорить с ней дольше. Он не надеялся на ее внезапную взаимность и прощение, но хотя бы предложить ей помощь, сколь позволяет здоровье. Почему-то за все эти годы не выветрились из его сознания их встречи. Он и сам не ожидал, что так сильно будет тосковать.
___________________________
- Прости меня, Лида, накуролесил я по жизни. И прости, что уехал тогда, считай, что бросил. – Николай снова сидел в той же времянке на том же месте, а Лида слушала его тягостный рассказ, все больше сочувствуя ему.
- Коля, жаль мне тебя, но из жалости я тебя не приму. Даже если каждый день будешь ездить ко мне, все равно не приму. Было время, любила тебя, выглядывала каждый день, писем ждала. Но это прошло. Новая любовь у меня была, с Михаилом мы хорошо жили, только ушел он рано. – Она посмотрела на него: - А ты изменился, не такой как в тот раз, и без бороды тебе лучше.
- Понятно, нечего мне тут делать, видно судьба такая: скитаться… - Он тяжело поднялся, - прости, Лида, за все прости.
- Куда ты опять?
- Уеду я, неделю-другую и уеду. – Плечи его снова опустились, он взял куртку и побрел к калитке.
- Стой, бродяга! – Лида побежала за ним, у самой калитки вцепилась в его куртку. – Что ты делаешь со своей жизнью? Вот куда ты поедешь? На работу ведь устроился, так живи в родных краях.
- А для чего жить? Ни детей, ни жены, ничего нет…
- Есть! – Лида со злостью вытерла набежавшие слезы, не хотелось ей плакать, а слезы все равно выступали. – Есть, ради чего жить! Аня – твоя дочь! Слышишь, ты, бродяга, твоя она дочка! Как ты мог подумать, что я могла сразу тебя забыть и с другим остаться?! Миша меня беременной взял, знал, что не его, а считал родной.
Николай прислонился к забору, словно обессиленный. – И многие в деревне знали, что от тебя. Говорю это тебе не потому, что передумала, а потому что есть у тебя шанс внуков дождаться, Анюта замуж выходит. Дочку не растил, так хоть на внуков посмотри. Вот и решай, бежать тебе от всего и от самого себя, или иной раз дочь навестить.
- А как же она? Она ведь боится меня.
- Она знает, я ей рассказала. Да она и раньше знала, что Миша ей не родной отец. Просто хороший он был, вот и все.
_____________________
Николай ехал на автобусе ошеломленный, смотрел в окно и думал только о дочери, сожалея, как много в жизни он упустил, как много потеряно, чего уже не наверстаешь. Он вышел в райцентре на своей остановке, пошел по тротуару, наступая на осенние листья, прилипшие после дождя к асфальту.
- Подождите, Николай, подождите, - Вера, в пальто бежевого цвета, держа в руках, спавший с головы берет, бежала за ним. – Николай, как хорошо, что я вас встретила! Вы сдачу тогда забыли, - она протянула деньги.
- Я же тебе на конфеты дал.
- Тут много, я уже купила конфеты, а это ваши деньги.
- Что ты все на «ты»? Подумаешь, моложе меня лет на пятнадцать. Мне сорок пять, тебе, наверное, тридцать.
- Мне уже тридцать восемь, - сказала Вера.
- Я бы не подумал. Тем более, зови на «ты». – Он взял деньги из ее рук, - Пойдем, я тебя сладким угощу. – И он взял ее за руку, как ребенка.
Маленькое кафе с ароматной выпечкой было почти безлюдным. – Ну вот, я тебе все рассказал.
- Значит, ты передумал уезжать?
- Передумал, Вера. И честно сказать, никакого желания ехать куда-то нет.
- Знаете, вы мне нравитесь, - призналась Вера, - еще в парикмахерской обратила на вас внимание, еще до того, как подстригла. Если не уедешь, может быть, я за тебя замуж выйду.
Николай от удивления выпрямился, не зная, шутит ли или всерьез говорит. – Так я вроде не сватался к тебе.
- Ну и что, а я заочно говорю, на тот случай, если надумаешь, то я согласна.
Он рассмеялся, и было заметно, что удивлен и рад этому разговору.
- Торопиться я не буду, - продолжила Вера, - посмотрю еще на тебя… И знаешь, меня два раза бросали. Сначала муж бросил нас сыном, ушел к другой, потом сходилась с одним, он тоже уехал. А вот, думаю, третий раз повезет. Не уедешь от меня?
Николай растрогался от такой искренности, взял Веру за руку: - Ничего я тебе не обещаю, Верочка, а потому как лучше делать, а не обещать. У меня ведь теперь три причины остаться: родина моя здесь и могила матери, дочка, хоть и взрослая, но живет поблизости, внук скоро родится. И теперь ты, такая хорошая, добрая. Дай мне только время доказать, что ты не ошиблась.
__________________________
Дружная весна за несколько дней избавила землю от снега. Николай ходил по огороду, с жадностью глядя на оттаявшую землю, представляя, как он будет копаться здесь, выращивая урожай для Веры, которая недавно стала ему женой, и ее сына Антона. «К осени Анюта родит, надо урожаем поделиться», - подумал он, и от этой мысли растеклось по телу спокойствие и уверенность в завтрашнем дне. И еще он помнил, как недавно, дочь Аня впервые назвала его папой: - Понимаешь, мне рожать скоро, ни на кого не хочу обижаться. И на тебя тоже, папа.
Он тогда бормотал ей слова прощения и гладил по голове, как маленькую, благодарил за это простое, но такое сердечное слово «папа», ощущая, как хочется ему жить на родной земле и видеть родные лица, которых так мало у него осталось.
Татьяна Викторова