Никто не видел, на чем он приехал. Автобус давно прошел, да и попуток под вечер стало меньше. А может не приехал, а шел пешком, вдоль кромки леса. Осенняя слякоть с холодным ветром заставляла кутаться прохожих. Может поэтому чужак был так странно одет: брезентовый плащ с капюшоном, длинный и балахонистый, кирзовые сапоги, за плечами рюкзак. Кепка на волосах с проседью. Небольшая борода придавала еще большей загадочности, - никто в деревне так не ходил, разве что мужики на рыбалку отправлялись в брезентухе.
- Может отшельник? – Стали шептаться бабка Марья и бабка Дарья. – Из леса вроде как вышел.
- А кто его знает? Бывало, скрывались в тайге, потом выходили к людям. И никто не знал, чего в жизни натворили, что прятаться пришлось.
Чужак, не обращая внимания на любопытные взгляды, на пугливость сельчан, брел по дороге, читая названия немногочисленных улиц. У клуба остановился, заметив стоявших девчат. Был он от них совсем близко: прищурил подслеповатые глаза и оказался на расстоянии двух метров.
Темноволосая девчонка лет двадцати смутилась, поняв, что смотрит он именно на нее. Весь его вид пугал девушку.
- Лида, - прошептал незнакомец, - обращаясь к ней.
- Я не Лида, - пробормотала она и посмотрела на подруг, словно искала защиты.
Шрам на лице чужака дрогнул, он заморгал часто глазами, словно хотел понять, что ошибся.
- Девчонки, пойдемте отсюда, странный какой-то, смотрит, что даже не по себе стало.
- Лида, - хрипло сказал он вслед, - я тебя испугал…
Девушки направились к клубу. – Аня, а ведь Лидией твою маму зовут. У нас в деревне она одна с таким именем.
- Ну и что, может он про другую Лиду спрашивал, - Ане не хотелось, чтобы этот уставший, запыленный путник имел к ее матери какое-тот отношение. И успокоилась, когда увидела поджидавшего Степку. Возвращаться домой было тоже не страшно. Со Степкой вообще ничего не страшно.
- Покажи мне завтра этого мужика, я с ним разберусь, - пообещал Степан, готовый защитить Аню от любого, кто косо на нее взглянет.
- Может его уже здесь нет, скорей всего ушел, исчез, сразу видно: чужой. – Аня увернулась от Степкиного поцелуя, и, шепнув «до завтра», поспешила домой.
Уже стемнело, и во времянке, которая стояла на усадьбе, горел свет. Аня вошла, чтобы поделиться с матерью странной встречей, и остолбенела от увиденного: на табуретке у стола сидел, ссутулившись тот самый чужак. Его плащ висел у порога на самодельной вешалке. Ане показалось, что не хватает воздуха, и если бы не мать, сидевшая спокойно напротив, она выскочила бы пулей.
- Здравствуйте, - поднявшись, пробормотал незнакомец. Тон его голоса отражал уважение и восхищение. – Какая у тебя дочка красивая, - обратился он к хозяйке, - я сразу подумал, что это ты, так вы похожи.
Лидия усмехнулась: - Неужто, подумал, что за двадцать с лишним лет не изменилась? Другая я теперь, сам видишь. – Она посмотрела на дочь: - Это давний мой знакомый, по молодости знали друг друга. Жил в Чистых родниках когда-то…
- Странный у тебя, мама, знакомый, - Аня наконец избавилась от страха и заговорила спокойно, - первый раз увидишь, испугаешься.
- Прости, дочка, напугал тебя, - мужчина виновато смотрел на девушку и на ее мать.
- Я вам не дочка, - бросив резкую фразу, она обратилась к матери: - Мне тут посидеть? – Спросила, намекая, стоит ли оставлять ее одну с чужаком.
- Иди, Анюта, отдыхать, не беспокойся, все хорошо.
Когда дверь за девушкой закрылась, Лидия строго сказала: - Удивил ты меня, Коля, своим появлением. Уже не думала, что в живых тебя увижу, столько лет прошло.
Мужчина опустил голову. – Все не так, Лида, вся жизнь коту под хвост. Виноват я перед тобой, перед матерью виноват. – Он поднял голову, взгляд был жалким, как у завтравленного зверя: - А может и не виноват, жизнь такая получилась. Хотел денег заработать, другие края увидеть и вернуться к тебе через год… Травмировался на Севере, в аварию попадал, в тундре замерзал, от волков убегал. И обворовывали меня, и били… Эх, да что там, - гость махнул рукой, - видишь, ты даже с первого раза и не узнала меня, уезжал молодым, вернулся стариком, а ведь мне, Лида, всего-то сорок пять.
- Знаю, Коля, годами молод, а телом стар. А кто виноват? Всего два письма прислал и тишина… Сам выбрал жизнь бродяжью, затянула тебя дорога, да подработки разные. А добра, смотрю, ты не нажил.
- Есть немного, на домишко хватит, в Чистых родниках и куплю. Хотел здесь, да не буду смущать дочку… Лида, это же моя дочь? – Мужчина весь напрягся, смотрел на женщину с тоской и горечью, ожидая ответа.
Лида встала, строго посмотрела на него: - А с чего ты взял, что Аня твоя дочь?
- Ну, если посчитать, по годам-то как раз совпадает...
Лида снова присела. – Эх ты, счетовод… Говорю тебе, Коля, один раз и больше не спрашивай меня об этом, тем более, не вздумай Аню спросить. Не твоя она дочь, не может она быть твоей дочерью. Никак не может.
Пальцы на руке Николая задергались, в глазах появились печаль и разочарование. – Значит мужа твоего покойного Михаила? – Уточнил он, все еще надеясь на другой ответ.
- С Мишей я стала встречаться, как ты уехал, потом расписались. Так что, Коля, нет у тебя здесь детей, на Севере ищи, ты там долго жил.
Мужчина поднялся, надел кепку на взъерошенные волосы. – Прости, Лида, что побеспокоил, пойду я.
- Куда ты пойдешь?
- В Чистые родники пойду, там, у родственника переночую.
- Тридцать километров пешком? Ты и к утру не придешь.
- Попутку поймаю.
- Какие попутки? Ночь на дворе. Ложись-ка лучше здесь, вон одеяло лежит, и подушку сейчас принесу.
- Нет-нет, что ты, - Николай замахал руками.
- Ладно, не махай, как мельница, я тебя не навсегда, я тебя до утра оставляю.
_________________
- Мама, он ушел? – Аня спросила шепотом, едва Лидия вошла в зал.
- Переночует, утром уйдет.
- Ты его оставила?! Зачем? Посмотри, как он одет! И этот шрам на лице…
- На лице – ладно, на душе у него шрам от бродяжьей жизни.
- Он – настоящий бродяга?
- Нет, конечно, не бродяжничал, но скитался по белому свету, искал, наверное, счастье, да так и не нашел. Несчастный он человек
- А ты раньше как его знала?
- Нравилась я ему, замуж звал.
- А ты?
- Я согласилась. А он решил уехать за длинным рублем, да так и пропал. Спи, доча, ни о чем не думай, утро вечера мудренее.
Татьяна Викторова