Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10
Часть 11 Часть 12 Часть 13 Часть 15 Окончание
Навигация по каналу «Полевые цветы»
Алексей молчал. Горькая обида медленно накатывалась холодными волнами… потом захлестнула его всего. Любаша подняла на него глаза:
- Карина… рассказала мне. – Снова заплакала: – Прямо в школе… в классе… Я боялась, что Василёк услышит. Рассказала, и… я сама видела, когда куртку твою сушила…
Алёшка побагровел.
- Дура! Вот… дуры! – Взял Любашино лицо в свои ладони, говорил глухо, бессвязно, умоляюще: – Люб! Любка! Ты ж умная… что ж ты дура-то такая… Я люблю тебя! Я так ждал, когда домой вернусь. Мужики на сейнере смеялись… А мне бы… только тебя увидеть… Так целовать тебя… хотелось…
Любаша горько всхлипывала:
- Карина… она рассказала, что вы с ней… ещё с весны… Алёшенька, мне… уйти лучше… Я уйду… утром.
Алексей – в невыносимой обиде, в совершенно безысходном отчаянии – рванул Любашу за руку, ногой открыл дверь в их комнату… швырнул её на постель:
- Никуда ты не уйдёшь!!! – Алексей не мог выбраться из своей горькой обиды, рвущей боли и отчаяния. – Ты жена моя! Никуда ты не уйдёшь!
Люба плакала – не от страха и не от боли. От жалости к мужу. Такого Алёшку она любила в тысячу раз больше – с его болью и обидой, в этом его отчаянии. Любила и жалела… А Карина… сказала. Про Алёшкины родинки сказала… И что же делать теперь с Алёшкиным отчаянием…
А он стоял у окна. Прикурить не получалось – Алексей комкал сигарету за сигаретой, доставал следующую… Уткнулся лбом в холодное стекло: ну, вот… значит, и Любаша уйдёт.
Когда ушла Настя, было не так больно. За малого обиду чувствовал, а потом и обида эта сменилась усталым равнодушием: видно, любви и не было… А Любаша… он только-только самому себе признался, что любит её все эти годы. И был бесконечно долгий рейс, а ему так надо было сказать Любке, что он любит её... А пока тянулся этот рейс, случилась просто ошеломляющая несправедливость…
Зашлёпали босые ножки Василька. Он вошёл в комнату, сел рядом с Любашей, обнял её. Угрюмо взглянул на отца, хмуро и серьёзно сказал:
- Будешь обижать Любашу – она уйдёт от нас.
Любаша поднялась.
- Идём, Василёк. Завтра вставать рано.
Посидела с Васильком, пока не уснул мальчишка. Потихоньку освободила свою руку из Васильковой ладошки. Вздрогнула: Алексей вышел из дому, с ожесточением хлопнул дверью.
До рассвета Любаша просидела в кресле – забралась в него с ногами, прикрылась Алёшкиной тельняшкой, дремала и плакала, чутко прислушивалась: надеялась, что вот-вот услышит Алёшкины шаги…
Алексей шёл в порт. Поднимался ветер. Завтра в море выходят сменщики, и Суходол с облегчением подумал, что пойдёт в рейс с ними: там в команде одни пацаны, лишние руки пригодятся, к тому же в такую погоду.
…Карина впервые в жизни плакала. Сначала – от злости: хотелось всё расшвырять, изорвать в клочья… Работать в подготовительном классе?.. Ей! Прямо – прирождённому руководителю! Сопли вытирать… косички заплетать?.. Так она ж не Любка Игонина! Потом ярость стала обыкновенной обидой. Жалостью к себе… Вдруг оказалось, что её, Карину, никто и никогда не жалел – кроме Любки. Раз никто не жалел – значит, никто не любил… В семье Карина была старшей сестрой, и от неё с детства – как одна за другой появились сёстры и брат – требовали этой самой жалости к ним, малым. Вечные окрики: отдай ей!.. помоги ему одеться… убери… собери, уступи!.. Здоровая уже!
А с Любкой Игониной было так удобно! Карина сразу поняла, как Любке, незаметной, ничем не примечательной девчонке с веснушками хочется с ней подружиться. И хорошо, что Любка всегда была под рукой: все годы учёбы – никаких тебе проблем ни с учёбой, ни с общежитскими заморочками. И даже потом, после того, как дипломы получили, всё устроилось очень даже неплохо – благодаря Любане… А… теперь как? Карина даже притихла: получается, Любани у неё больше нет. А с Любаней сразу ушло всё. Нет работы – не идти же, в самом деле, в подготовительный класс! Возвращаться в город?.. Да кому она там нужна… И Алёшка Суходол – как пялился на её короткое платье и ноги! И просто-напросто ушёл от неё… ушёл к Любке своей.
- Ладно!.. Ещё посмотрим! – глотала Карина злые слёзы. И так хотелось, чтобы хоть кто-то её пожалел…
В дверь тихо постучали. Карина открыла – на пороге стоял Димка Гладышев. Моторист из команды Суходола на рыболовецком сейнере. В одной руке – большущие белые хризантемы, в другой…У Карины сердце зашлось – белый медвежонок… Руки сами потянулись за ним – ой, какой мягкий! У неё никогда не было такого медвежонка! Ну, вот так – никто не дарил ей игрушек… И отчаянно захотелось, чтобы прямо сейчас надежда сбылась! Спросила Димку:
- Это?..
- Тебе! – улыбнулся Димка.
Карина прижалась к медвежонку лицом – скрыть опять набежавшие слёзы… Димка рад был, что немного освободил руки. Вошёл в комнату, поискал глазами, куда бы пристроить хризантемы. И просто поставил их в банку – набрал в ванной воды. Карина проследила за его взглядом. Разозлилась:
- А я никого не жду! И живу так, как мне удобно! Когда надо, тогда и… уберу! И… чего пришёл?..
Димка снова улыбнулся:
- Чаю попить зашёл.
Карина ошеломлённо захлопала глазами. Присела на стул. Димка успокоил:
- Сиди, сиди. Я сам.
Сгрёб немытую посуду, поставил чайник, открыл банку с Любкиным персиковым вареньем. Батон нарезал – красиво так… Ответил на Каринкин взгляд:
- Так я ж служил. В воздушно-десантных. Там у нас, знаешь… Не можешь – научим!.. Садись!
Пили чай, говорили о ветре, о холодной нынешней зиме. Как-то медленно Карину заливало тепло… Ветер стучал в окно колючей и твёрдой снежной крупой. А Димкин негромкий голос просто убаюкивал… хотелось слушать его простые слова. И даже страшно стало: наверное, Димка скоро встанет и уйдёт, поздно уже… И обидно так стало! Любке завидовала: она со своим Суходолом, должно быть, вот так сидят долгими вечерами… Только Любка не боится, что Алексей уйдёт… И правильно делает – потому что никуда Суходол от неё не уйдёт. Карина была просто поражена: такой она Любку ещё не знала… Хотя в глубине души чувствовала, угадывала, что Любка сильная… и сумеет справиться со всем… Когда Карина рассказала ей, что они с её Суходолом… Любка не расплакалась, не стала умолять не забирать у неё Алёшку… не схватила Карину за волосы… И на совещании ничуть не растерялась, когда Карина при всех сказала, что увела у неё мужа. Спокойно и уверенно ответила ей. И у Карины промелькнуло: наверное, Любка была хорошей подругой… И дело не только в её умении готовить, стирать, дочиста убирать их комнату в общежитии… не только в том, что училась и за себя, и за неё, свою подружку… Вот эта Любкина сила, наверное, так понадобилась бы Карине сейчас, когда так неожиданно рухнуло всё…
Димка как-то опасно замолчал – наверное, готовился уходить. Карина поспешно взяла на руки Димкиного мишку. Усмехнулась, подняла на Димку глаза:
- С чего это… ты мне?
Димка немного застенчиво улыбнулся:
- Да так… Девчонки любят мягкие игрушки… а ты какая-то грустная в последние дни ходишь… Вот и захотелось развеселить тебя, настроение поднять.
- А ты… разве видел, какая я – грустная или весёлая?
Димка перестал улыбаться.
- Видел. Это ты не замечала… А я, когда не в рейсе… встречал тебя у школы… – Снова усмехнулся, теперь грустно: – Куда ж тебе, завучу, замечать таких, как я…
Карина вздохнула, но вдруг поняла, что ничего особо страшного не произошло – ну, и… на фиг это завучество!.. С облегчением призналась Димке:
- А я уже не завуч. Я буду работать в подготовительном классе.
А Димка обрадовался:
- Ну, и хорошо. Молодая ты ещё для завуча, трудно тебе.
Совсем простые Димкины слова окончательно убедили Карину, что ничего не произошло…
Когда Димка всё же ушёл, Карина попыталась обдумать, как это случилось: она, Карина Асеева… и моторист Димка Гладышев… С ним что – есть о чём говорить?.. И как же её совершенно неповторимые крупные кольца золотисто-русых волос?.. А самые стройные ноги?... А… И что – моторист рыболовецкого сейнера всего этого достоин?.. Но ничего не придумала, и просто отмахнулась от этих мыслей. Постояла над горой грязной посуды, что так аккуратно Димка собрал в одну большую миску. Глазами отыскала забытый Любкой кухонный фартучек – голубенький, в мелкую ромашку… Решительно повязала фартучек и стала мыть посуду. Улыбалась: а… вдруг Димка ещё зайдёт… И увидит, что вся посуда чистая… Когда перемыла всю гору, неожиданно стало легче. Посмотрела в окно, послушала – ветер усиливается. Обняла белого медвежонка и уснула.
Алексей Суходол уходил в третий рейс подряд – без выходных. Отчаянно надеялся, что Любка не уйдёт, пока его нет дома, не бросит Василька… А на что ему ещё было надеяться… Мужики видели горькую, безысходную тоску в глазах Суходола, не расспрашивали: бывает…
А Любаша с Васильком управлялись – и с уроками, и с курами, и с двумя драчливыми петухами, и с бело-серыми степенно-строгими гусями… Любаша ещё и корову Марту доила по вечерам. Утром, пока они с Васильком собирались в школу, Марту доила Любашина крёстная Алёна. Василёк, когда увидел, что Любаша доит Марту, оторопел:
- Люб!.. А что ж Ванька Крапивенцев говорил… говорил, что учительницы не умеют коров доить. – Шмыгнул носом, неуверенно кивнул на Любашины ногти с бледно-розовым лаком.– Говорил… раз ногти накрашены, – не умеют.
Любаша процедила молоко, вынесла Марте тёплого пойла, Василёк видел – обняла Марту за шею… Марта шумно вздохнула.
- Завтра творожок сделаю… Чего хочешь – блинчиков или вареников с творожком? – улыбнулась Васильку.
А Василёк спросил:
- Люб!.. А ты не уйдёшь от нас?
Любаша присела, провела ладонью по прикрытым глазам… горестно-горестно прошептала:
- Я… не знаю…
Вчера у школы Любаша столкнулась с Димкой Гладышевым. Димка кивнул, а потом, уже вдогонку, сказал:
- Люб!.. Ты это… не волнуйся. Алёха сейчас без выходных… ну, в рейсы. И с нашей, и со сменной командой. У нас там это… производственная необходимость.
Люба тоже кивнула Димке:
- Спасибо, Дим…
В школе Карина избегала встреч с Любашей. Если виделись в коридоре – старалась не смотреть на подругу. С вызывающе поднятой головой проходила мимо… А Любаша за Каринкиным высокомерием видела растерянность и обиду… Как хотелось Любаше подойти к ней, поговорить, утешить… Знала, что найдёт нужные слова – такие, чтобы Каринке стало легче.
Занятия в подготовительном классе начнутся только весной. Карине надо было уточнить списки будущих учеников, посетить семьи, а для этого обойти всю деревню. Люба еле сдерживалась, чтобы не помочь Карине в этом. Останавливал холод в Каринкиных глазах.
А завтра Любаше надо ехать на районный семинар учителей первых классов. Когда директор сказала об этом, Любовь Александровна растерялась: а уроки? И дети – как они без меня? И Василёк – как он один соберётся в школу, как один дома будет – ведь вернуться получится только к вечеру…
Анна Васильевна сказала:
- Вас заменит Карина Евгеньевна – проведёт уроки.
У Любаши сердце сжалось: представила, как удивлённо притихнут её малыши, когда утром вместо своей учительницы увидят Карину Евгеньевну… И Карина разозлится, станет кричать на них… вдруг они замкнутся, не будут ни писать, ни читать… Анна Васильевна строго напомнила:
- Автобус в семь утра. Семинар в третьей школе. Флешку не забудьте – будет много полезной информации.
Как хорошо, что есть крёстная Алёна! Успокоила Любашу:
- Утром приду, помогу Васильку собраться, в школу провожу. В обед покормлю, не волнуйся. У нас побудет.
После уроков Любаша подошла к Карине:
- Карин! Карина Евгеньевна! Вот здесь конспекты на завтра. По математике надо повторить…
Карина перебила:
- Учить меня будешь? Без тебя справлюсь!
Любовь Александровна негромко, но настойчиво продолжала:
- По математике надо повторить устный счёт двойками. У Артёма ещё не получается ставить вопрос к задаче – с ним надо позаниматься.
Карина постаралась измерить Любашу высокомерным, насмешливым взглядом… А Люба заметила в её глазах растерянность и неуверенность. И снова сердце сжалось – от жалости к ней, к Каринке, любимой, единственной подружке…
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10
Часть 11 Часть 12 Часть 13 Часть 15 Окончание
Навигация по каналу «Полевые цветы»