Те, кто учился в советской школе и на уроках истории не балбесничал, наверняка помнят, что так называемый ленинский план социалистической революции применительно к России включал помимо индустриализации и кооперирования сельского хозяйства ещё и культурную революцию. А ещё те, кто хорошо учил историю в советской школе, должны помнить ленинское положение о революционной ситуации. Были там слова о том, как низы не желают жить по-старому, а верхи не могут управлять по-новому. И вот здесь роль искусства в подталкивании общества к революционному хаосу чрезвычайно велика, учитывая, что необходимость будоражения массового сознания и вовлечение всё больших слоёв населения в революционное действо даже во вред тому же самому населению изменяют и само искусство.
Революция в искусстве и революционизирование искусством общества началось намного раньше, чем развернулась непосредственно схватка за власть. Хотя в соответствии с канонами марксизма-ленинизма культурная революция была поставлена последним пунктом, она на самом деле отвечала основной цели революции — созданию человека совершенно новой формации, гораздо более, чем индустриализации и кооперирование сельского хозяйства. И если истоки культурной революции стоит поискать и в эпохе Просвещения, и у литераторов-западников позапрошлого века, то начало её — это декадентство и другие эксперименты "серебряного века". И тут заслуга в продвижении революции в массы вовсе не только сотрудничавших с большевиками Максима Горького и Владимира Маяковского, но и вполне "умеренных" Николая Рериха и Александра Блока.
Что такое революционные настроения и революционность масс прекрасно описал Фёдор Михайлович Достоевский в своём романе "Бесы" устами главного революционера в повествовании Петра Верховенского:
"Слушайте, я сам видел ребенка шести лет, который вел домой пьяную мать, а та его ругала скверными словами. Вы думаете, я этому рад? Когда в наши руки попадет, мы, пожалуй, и вылечим... если потребуется, мы на сорок лет в пустыню выгоним... Но одно или два поколения разврата теперь необходимо; разврата неслыханного, подленького, когда человек обращается в гадкую, трусливую, жестокую, себялюбивую мразь, — вот чего надо! А тут еще "свеженькой кровушки", чтоб попривык".
По развратом здесь выступает у литературного героя, внешне весьма схожего с молодым В. И. Лениным, не только набор сюжетов из скабрезных анекдотов или порно-фильмов. Разврат — это любое следование своим страстям и выдуманным искусственным ценностям, это смешение добра и зла, прекрасного и безобразного, когда сумасшествие объявляется высшим достоинством под названием, например, классовое чутьё, или национальное самосознание (как вариант "свiдомость"), требование свободы и т. п. Всё по Фрейду, Ницше и Руссо — эгоизм индивидуальный или коллективный превыше всего.
Вернуться хотя бы к тем же пролетарским литераторам Горькому А. М. или Маяковскому В., широко представленным в школьной программе в созданном при их живом участии Советском государстве. Из того, что школьники должны были как минимум прочитать: у Максима Горького — "Старуха Изергиль" (1894), "Челкаш" (1894); у Владимира Маяковского — "Левый марш" (1918), "Нате!" (1913); просто на вскидку по паре названий, программа до сих пор по этим авторам очень насыщенная.
В произведениях Максима Горького не просто перемешано и уравнено добро и зло, но и зло получает безусловный приоритет. "Старуха Изергиль" — рассказ состарившейся шл.. "женщины с пониженной социальной ответственностью" о своих приключениях, разбавленный двумя красивыми легендами, дающими повод начать рассуждать о служении обществу на примере героини рассказа. Вывернутая мораль. “Челкаш" — попытка вымучить идею морального превосходства опытного вора и контрабандиста Челкаша перед крестьянином, приехавшим в приморский город на заработки. Челкаш тоже был когда-то крестьянином, но оторвался от этих ненужных цепей и стал" "благородным вором" и пьяницей. И после этого ещё находятся глупцы, всерьёз уверенные, что социализм вовсе не против семьи и вообще упорядоченной нормальной жизни. А идея горьковских произведений проста — разрушение естественных социальных установлений и замена искусственными. Ну а "Левый марш" Владимира Маяковского — просто гимн самому разнузданному насилию.
Между прочим, все эти бесконечные квадраты Казимира Малевича очень хорошо коррелируют с толстовскими видениями, описанными в "Записках сумасшедшего" (опубликовано в 1912):
Еще раз прошел посмотрел на спящих, еще раз попытался заснуть, все тот же ужас красный, белый, квадратный. Рвется что-то, а не разрывается.
О Казимире Малевиче с его безумными посланиями Космосу предстоит отдельный разговор. Этот психически нездоровый человек был ещё и не отягощён нормами морали. Приютивший его Марк Шагал впоследствии сильно пожалел о своём участии в жизни и карьере этого то ли поляка, то ли украинца, то ли еврея. Впрочем, сам Лев Толстой передал эстафету многим почитателям своего таланта, эстафету разрушения всех понятий нормального человеческого общежития: семьи, собственности, государства, религии. В. И. Ульянов (Ленин) не зря его определил как "зеркало русской революции". По большому счёту, Лев Николаевич как мыслитель дошёл до того, что предложил человечеству в качестве единственного выхода постепенное вымирание через псевдо-нравственный метод — натполнейшее воздержание. Впрочем, толстовский метод воздержания — это уничтожение семьи, но не блуда. Здесь он с марксизмом опять заодно.
Конечно, далеко не все деятели искусства были радикально настроены в духе самого левого социализма. Но поселившие в себе равнодушие были, пожалуй, куда опаснее самых экстремистски настроенных. Недаром чешский писатель и журналист, уважаемый в СССР, Юлиус Фучик, вторя Иоанну Богослову написал, будучи уже под арестом гестапо:
... бойтесь людей равнодушных — именно с их молчаливого согласия происходят все самые ужасные преступления на свете.
Примеров художников, литераторов, театральных деятелей и прочих, умудрявшихся органично встроиться во все зигзаги революционной трагедии, предостаточно. Один из малоизвестных примеров.
Вот так к началу обрушения политической системы благодаря силе искусства в том числе изрядная доля населения Российской империи была не только морально готова к краху государства и общества, но даже стремилась принять участие. Потому революцию часто и сравнивают с карнавалом, когда можно демонстративно отбросить все нормы приличия.
Традиционное: заходите, читайте, смотрите, ставьте like, если понравилось, делитесь ссылкой в соц. сетях, ну и подписывайтесь на канал.