Это продолжение статьи «1937 год навис над Агриппиной Вагановой», но, если вы не читали, скажу, что читать их можно в любом порядке.
Имя Агриппины Вагановой сейчас вписано золотыми буквами в историю и современность русского балета. Выдающийся педагог создала методику обучения классическому танцу, по которой успешно учатся до сих пор. Но это сейчас ее имя окружено почетом. Так было отнюдь не всегда. В декабре 1937 г. ее ученицы и другие артисты балета выдавили ее из театра им. Кирова, где она была (с 1931 г.) художественным руководителем балета. Против нее не выступили из учениц только Н. Дудинская и А. Шелест, а Т. Вечеслова, Г. Уланова – да. Стойко пережив предательство, Ваганова вернулась к педагогической работе, и с тех пор ни единого пятнышка на ее репутации не случалось. Дело в 1937 г. было провернуто довольно просто: на обычном производственном совещании балетной труппы 7 декабря 1937 г. присутствовавшие (около 40 человек) накинулись на Ваганову, подвергли ее резкой критике, обвинив ее во многих смертных грехах, в том числе актуальном – попустительстве «врагами народа». Ваганова написала заявление и тихо ушла сама. Нашим современникам это может показаться вполне интеллигентной разборкой. В конце концов кислотой не обливали и порочащих писем не подбрасывали. Но нет, опасная это была игра в 1937 году! Можно было лишиться многого, вплоть до жизни.
Историю из уст обвинителей мы слышим односторонне, и захотелось попробовать понять «А виновата ли?». Над ней был «суд» без права защиты. Но были ли справедливы обвинения? Придется пользоваться и обвинениями, и фактами.
Итак, шесть лет (1931–1937) работала Ваганова худруком балета бывшего Мариинского театра. Хорошо ли она делала свою работу? В том-то и дело, что напрямую сказать трудно. Например, в профильных журналах и газетах о ней долгое время и вовсе не упоминалось, хотя это могло бы быть. А с 1936 г. в публикации стала проникать критика. Не упоминалась ни Ваганова, ни ее должность, зато упорно твердилось, что в театре-то многое неблагополучно. Обвинения в разных публикациях были, если честно, довольно однотипными. В то время в народном хозяйстве была плановая экономика, шла 2-я пятилетка (пятилетний план). Мне думается, что в том числе и этим обусловлены жалобы на плохое планирование типа таких:
Ни солисты балета, ни масса не знают и не видят отчетливо художественных перспектив своего театра. Движение молодежи не носит планового характера
(Писала многотиражная газета театра в октябре 1936 г.).
Ю. Слонимский, позднее известный балетовед, а тогда еще молодой зав. репертуарной частью театра, писал в августе 1937 г. в журнале «Рабочий и театр» о «небогатом заготовочном портфеле» (опять!), значительном разрыве между репертуарным планом и насущными творческими интересами ведущих актеров.
А вот тут, про артистов, уже интереснее. Читаем дальше. Артисты искали работу на «стороне», искали совместительства вследствие «безработицы». И это в том числе перспективнейшая пара Галина Уланова и Константин Сергеев, которые гастролировали в Москве. Слонимский сетовал, что «лучшая в СССР танцовщица лирического склада Г. Уланова вот уже полтора года не имеет новой работы. Для Н. Дудинской и О. Иордан за премьеру «сошло» возобновление «Пламени Парижа», где они и без того выступали в течение 4 лет». Правда, к пышно праздновавшемуся 750-летию Ш. Руставели планировался балет в постановке В. Чабукиани «Витязь в тигровой шкуре» с участием Г. Улановой, О. Иордан, Т. Вечесловой – вот вам и новые бы роли. Правда, музыка композитора была сочтена неудовлетворительной, и балет так и не родился. Но кто ж кроме композитора виноват?
Обвинения в адрес Вагановой были как «для внутреннего пользования» (на совещании), так и выплеснутые наружу. В том числе в газету «Советское искусство» от 23 декабря 1937 г.
Этот номер передо мной. На передовице портреты Ф. Дзержинского и Н. Ежова. Ах да, под конец года чекисты отмечали профессиональный праздник.
В этом же номере громят В. Мейерхольда – его театр вот-вот закроют (в январе 1938 г.). А вот статья «О Ленинградском балете». Под ней стоят подписи Т. Вечесловой, О. Иордан, Г. Улановой, Е. Люком, Л. Леонтьева, А. Лопухова, К. Сергеева, В. Чабукиани.
Что там? (Курсивом – текст газеты).
Репертуар значительно сократился. С 1934 г. этот театр показал всего лишь две балетные премьеры.
Серьезно? Считаем. 12 февраля 1934 г. «Щелкунчик» Вайнонена, 28 сентября 1934 г. «Бахчисарайский фонтан» Захарова. 23 апреля 1935 г. «Эсмеральда», новая редакция Вагановой балета Перро–Петипа. 3 января 1936 г. «Утраченные иллюзии» Захарова. 30 января 1936 г. Лавровский переносит из хореографического училища свой балет «Катерина», а 10 мая 1937 г. прошла премьера балета Вайнонена «Партизанские дни». Шесть. Даже если сам 1934 год не считать, все равно много, не два. Вообще, я посчитала, что каждый сезон было по 2 новых балета плюс возобновления классики. Что это вообще было? Какие две премьеры с 1934 г.?
За истекшее пятилетие театр не только не выдвинул новых балетмейстеров, но и растерял тех, которых имел. Р. Захаров работает сейчас в Москве, Л. Лавровский – в Малом оперном театре.
Что так, то так, не поспоришь. В 1935 г. Лавровский ушел в Малый, и Захаров через год в московский Большой. И как будто чувствовали, что скоро уйдет и Вайнонен (в 1939 году). Из-за сложившихся не слишком хороших взаимоотношений с труппой.
Захаров балет поставил замечательный – «Бахчисарайский фонтан». Этот первенец хореодрамы, сохранившийся до сих пор, прославил молодых Галину Уланову, Татьяну Вечеслову и Константина Сергеева. А его «Утраченные иллюзии» продержались недолго. Причина, по которой он перешел из Кировского в Большой мне неизвестна.
Лавровский при Вагановой раскрыться не успел и вовсе. Он мог это делать только на стороне – ставил в хореографическом техникуме и в Малом оперном театре. Он прославился больше всего как автор хореодрамы «Ромео и Джульетта», но это было позже, в 1940 г. Из театра же он уволился именно из-за Вагановой, которая его прижимала и в конце концов не повысила зарплату (ему единственному из всех).
Да, потери балетмейстеров были, и частично из-за Вагановой.
Портфель театра пуст. Впереди, кроме готовящейся переделки «Раймонды» и одного нового балета «Сердце гор» грузинского композитора Баланчивадзе, ничего нет.
А это мало, учитывая, что и ранее выпускали по 2 балета в сезон? Честно говоря, отдает каким-то пустобрехством.
Большинство ведущих актеров вот уже два года как не получают новых ролей… В итоге такой репертуарной бесперспективности артисты балета все чаще и чаще обращаются к поискам работы «на стороне».
Нет, это не я по рассеянности дважды написала одно и то же. Это такие однотипные претензии, прямо теми же словами сказанные, у Слонимского и в этой коллективной статье.
Кто же виноват, по мнению коллектива авторов?
Вредительская деятельность врагов народа, орудовавших в театре, сыграла здесь немалую роль. Громадное значение имели также и серьезнейшие ошибки художественного руководителя балета.
В 1937 г. театр лишился директора, администратора и (из тех, кто повыше) начальника профильного управления по делам искусств. Они были арестованы по обвинению во вредительстве, и вот о них и речь. В 1937 г. в 2 раза была превышена смета на постановку балета «Партизанские дни», а балет «Витязь в тигровой шкуре» был снят с постановки, хотя деньги немалые уже были потрачены. Формально это растрата. Фактически – были причины. Про «Витязя» я уже упоминала, музыка показалась недостойной. А с «Партизанскими днями» Вайнонена было еще интереснее. Это была попытка поставить героический балет о событиях времен совсем недавних – гражданской войне. В конце 1936 г. прошла генеральная репетиция балета с присутствием зрителей. Представление было встречено овацией. Казалось бы, все хорошо. Правда, у сценария были некоторые недостатки. Но вместо того чтобы помочь исправить их, дирекция театра «родила» множество указаний, которые спектакль еще больше испортили. Хотя, объективно говоря, это не особо и их дело. Перенесите действие в Грузию, добавьте пантомимных подробностей… Все это засорило действие и спектакль портило. Не исключено, что и лишних денег потребовало. Вредительство? Пожалуй. А Ваганова как раз этот балет защищала, но безрезультатно.
Художественное руководство считало, что прежние победы ленинградского балета дают ему право почивать на лаврах, не заботясь о дальнейшем творческом росте. Художественное руководство не только не боролось с вредительством, но, наоборот, предоставляло возможность вредителям разрушать замечательный балетный организм театра имени Кирова.
Чем они его рушили все-таки не очень понятно.
Надо сказать, что если театр и создавал порой новые спектакли, выдвигал новые таланты, привлекал новым постановщиков, то это делалось помимо художественного руководства, по инициативе низовых работников и благодаря помощи и вниманию к балету художественной общественности Москвы и Ленинграда.
Вместо того, чтобы возглавить творческую инициативу труппы, руководство зажимало самокритику, встречая всякую попытку деловых предложений в штыки.
Труппа предлагала возобновить ряд старых балетов, исправить имеющиеся в репертуаре, включить в него новые советские произведения, привлечь новых композиторов, либреттистов, постановщиков.
Вот это да! Это всё мы! Опять нудно поперечисляю, что было поставлено при Вагановой. Ей было возобновлено 4 классических балета («Жизель, «Баядерка», «Лебединое озеро», «Эсмеральда», последние два – в новых измененных редакциях). Причем даже такой вредноватый рецензент как И. Соллертинский хорошо оценил «Эсмеральду» и особенно работу артистичной Т. Вечесловой в главной роли. Было поставлено разными балетмейстерами и 6 новых балетов («Пламя Парижа», «Щелкунчик», «Бахчисарайский фонтан», «Утраченные иллюзии», «Катерина», «Партизанские дни») и планировался 7-й («Витязь в тигровой шкуре»).
Труппа указывала, кто из молодежи заслуживает продвижения, кому следует предоставить возможность выступить в качестве постановщика. Труппа требовала внимания и заботы к людям, без которых немыслимо существование и развитие любого советского организма. Но все наши указания приводили лишь к тому, что художественное руководство балета рассматривало предложенные мероприятия как акт «незаконного» вмешательства в «чужие» дела.
Дальше можно не читать. То есть можно, но ничего интересного далее. Ни одного хорошего слова о Вагановой. Вместе с тем последние предложения уже наталкивают на мысли.
Обратили внимание на посыл? Мы (коллектив) хотим руководить сами. У нас социализм и государственный театр, а не частная труппа, у нас цехком, производственные совещание, мнение коллектива и т. д. Что это они так?
Артисты выросли уже при новой власти. В театральном училище они встретили законсервировавшуюся с царских времен иерархию, уважительное отношение к педагогу и беспрекословное подчинение. Но за стенами училища шла другая жизнь, более свободная, иногда опьяняющая коллективная власть победившего класса. Такой же она была и в театре. Партком, цехком, комсомольская ячейка… Все тебе твердят, что надо критиковать если есть за что, бороться. И тут в театр приходит и становится твоим начальником педагог из училища. Она и училища не покидает, работает на двух работах. Сможет ли она перестраиваться каждый день из одних нравов в другие? Не зря же на том злополучном совещании она сказала: «Характер у меня, может быть, как тут выражались, ужасный. Но… мягкотелые приятные люди дисциплины не введут».
Сложной и до конца не понятной была эта внутритеатральная интрига. Ваганову на посту сменил Л. Лавровский, которого вернули из бывшего Михайловского театра (МАЛЕГОТа). Он поставил шедевр – «Ромео и Джульетту» Прокофьева, но руководил тоже 6 лет. А потом руководители балета продолжили меняться часто…
Спасибо за внимание! Делитесь мнениями, ставьте лайк, подписывайтесь.
См. также: «1937 год навис над Агриппиной Вагановой»
