В давние-давние времена, когда краковский район Казимеж ещё был отдельным городом, жил в его еврейской части возле Старой Синагоги раввин Натан Ната Спира по прозвищу Мегале Амукот. Большой это был мудрец. Люди часто ходили к нему за советом. А советы давал он добрые. Справедливые. И, что немаловажно, лишь если его об этом просили.
Дом раввина стоял на Широкой Улице. На первом этаже был молитвенный зал, на втором день и ночь изучал священные тексты Натан Ната Спира. Говорят, за его окном никогда не гас огонёк свечи. Да он и сейчас там горит. Правда, тот первый дом, называемый Синагогой на Горке, не сохранился. Теперь там другое здание. Но одно из окон второго этажа из глубокого уважения к мудрецу, что жил здесь четыреста лет назад, часто светится даже тогда, когда весь остальной Казимеж давно уже спит под покровом ночи.
Как-то раз довелось раввину из Синагоги на Горке столкнуться с двумя нечестными мясниками и совершить справедливый для них и всего Казимежа суд. Послушайте, как всё было.
Каждый знает, что многие иудеи имеют талант к торговле, особенно те, у кого есть большие семейные связи. Но как быть тому, кто с рождения рос в одиночестве, не имея отца и матери, которые бы могли всему научить и поставить на ноги? В этом случае приходилось рассчитывать лишь на себя...
Во времена мудреца Натана жили в Казимеже мальчики-близнецы. Круглые сироты. С раннего детства с утра до ночи трудились они в большой лавке богатого мясника, продававшего людям кошерную (как же иначе?), а значит, весьма дорогую говядину.
Случилось, что как-то раз наши двойняшки нашли в канаве за лавочкой золотую монету и тут же, как истинные сыны своего народа, решили пустить её в оборот. И всё бы прекрасно, да только помыслы их оказались нечистыми. Ну да что с них взять? Ведь они были предоставлены, в основном, сами себе. Некому было преподавать им основы иудаизма. И даже старый богатый мясник никогда не рассказывал мальчикам, почему за кошерную пищу евреи готовы платить куда больше, чем за такой же с виду товар из христианской части Казимежа. Не стал объяснять торговец своим помощникам очевидных для каждого иудея вещей. Но, будь они его сыновьями, он, вероятно, сказал бы так:
Кошерное мясо - это чистая ( в религиозном смысле) еда. Плоть жвачного животного с раздвоенными копытами, рыбы, тело которой покрыто чешуёй или нескольких видов домашней птицы, убитых специальным ножом под звуки молитвы. Но, самое главное, это мясо должно быть чистым от крови, в которой, как учит еврейская каббала, обитает душа грешного человека, вынужденная в качестве покаяния пребывать в теле зверя. Считается, что в момент, когда праведник употребляет в пищу такой продукт, она, наконец, обретает свободу и может подняться на небо...
Не зная об этом, мальчики-близнецы купили на золотую монету говядину в христианской части Казимежа, а продали в еврейской. К вечеру их состояние увеличилось ровно в два раза. Обрадовались сироты - и как это до них никому не приходило в голову заняться таким нехитрым и выгодным делом? Товар на вид отличить от кошерного невозможно, а сколько прибыли! Наутро они повторили вчерашнюю операцию. А через пару дней насовсем ушли от работодателя, чтобы начать торговать в другом месте.
Прошло тридцать лет. Дела у сирот шли прекракрасно. Теперь у них была собственная лавочка в самом центре еврейской части Казимежа. От клиентов не было отбоя. А всё потому, что к обычному мясу они добавляли немного кошерного. Каждый видел, как близнецы покупали говядину у хорошего резника. Да, это было недёшево, но гарантировало безопасность их доброму имени...
Однако, всё тайное, как известно, становится явным. Это лишь вопрос времени.
Как-то раз играли в Казимеже пышную свадьбу, на которую пригласили Натана Нату Спиру. Родители жениха и невесты купили к празднику мясо. Как им казалось, кошерное. И начали угощать почётного гостя. Но - надо же было такому случиться - слуга, подносящий блюдо с говядиной, вдруг оступился, и порция, предназначенная для раввина, высыпалась на землю. Слуга взял другую тарелку, но всё повторилось. Решил Натан, что дело здесь нечисто, и в этот день воздержался от мяса. А утром позвал к себе близнецов и спросил, действительно ли они торгуют кошерным продуктом. Сироты принялись уверять раввина в честности дела. И он на это ответил, что верит им, но на всякий случай попросил братьев поклясться на торе.
Тут-то и стало совестно двум торговцам. Осознали они всю тяжесть своей вины и представили, сколько евреев благодаря их проделке не могут отправиться в рай. Но это лишь пол беды. Кающиеся души в телах животных из-за них не смогли обрести свободу. Тяжело вздохнули два брата и во всём признались раввину.
Натан Ната Спира взял во внимание, что тридцать лет назад мясники не знали правил иудаизма, и, вопреки желанию жителей Казимежа, жаждущих изгнания двух мошенников за городскую стену, велел им уйти лишь на время. На протяжении нескольких недель посещали братья Старую Синагогу и слушали там нелестные речи обманутых соплеменников. А потом в качестве наказания целых три года скитались по всей Восточной Европе и в каждом городе сами рассказывали о своих прегрешениях. А когда наступила пора им вернуться в Казимеж, они пришли совершенно другими людьми. И теперь торговали честно.
А что до Натана Спиры, он жил по-прежнему в Синагоге на Горке и изучал священные тексты. А когда умер, был похоронен на Кладбище Рему. С момента смерти раввина прошло почти что четыреста лет, а люди, как прежде, приходят к его могиле, когда не могут принять решение. Говорят, что сделанный в этом месте выбор всегда оказывается правильным.
