Разговор об этой группе неизбежен, потому что именно без нее умозрительная идиллия 60-х находится в аварийном для психики состоянии.
Коллеги и поклонники «Отшельников» косяками уходили в солидный рок, где одних ожидала слава, а других прозябание. Персональная льдина под каждой из уцелевших старых групп стремительно таяла, а обновленцы, тем временем, обзаводились персональными самолетами системы «Боинг».
Herman's Hermits двигались в противоположном направлении. Дрейфуя в сторону эстрады соцстран, они становились всё ближе к Сопоту, Золотому Орфею и Братиславской Лире. Симпатичный солист в аккуратном костюме вполне мог бы стать лауреатом любого из этих фестивалей, исполнив перед жюри композицию My Sentimental Friend .
Но этого не произошло. Бегство в эстраду себя не оправдало. Поклонники переставали узнавать своих вчерашних кумиров, и, как обычно, с задержкой, следуя примеру западной публики, от Herman's Hermits отвернулись и те, кто увлекался ими в СССР.
А этой группе было чем увлечь подростка, которому в равной степени были непонятны и психоделические опыты волосатиков, и буржуазный пафос голосистых звезд. Обе крайности только расшатывали психику несмышленыша, намекая, что ему, в его нынешнем состоянии, нету места ни в одной из них. По крайней мере, пока.
Музыка «Отшельников Германа» поддерживала иллюзию «золотой середины» , организованной по четким канонам подростковых утопических представлений о стабильности и комфорте.
По идее, вместо взрослой жизни, за школьным порогом начинались бесконечные каникулы. Выпускник уходил на пенсию с массой приятных воспоминаний, которые незаметно разъедал и деформировал склероз.
Обломок льда под ногами поколения становился всё уже и тоньше.
Попытку выбраться из кризиса аналогичным путем предпринимали The Hollies, и она оказалась к более удачной. He Ain’t Heavy He’s My Brother регулярно звучала по радио, и даже если новый саунд не приносил прежней радости любителям агрессивного бита, это был неопровержимый успех.
Пример адаптации старой группы к запросам повзрослевшей аудитории – манчестерские «Падубы» (The Hollies) шагали верной дорогой, которая приведет их к победе в конкурсе Евровидения с песней Альберта Хаммонда «Воздух, которым я дышу».
Как почти всё, написанное этим первоклассным шлягермахером, «Воздух» безошибочно отражал представления зрелого обывателя семидесятых о качественной любовной лирике.
Наиболее убедительные симптомы изменений прослеживаются не в элитарных докладах конспирологов, а в сфере общедоступного ширпотреба, вроде песенных попурри Джеймса Ласта.
Недаром в чрезвычайно популярной у советских аутсайдеров повести Роберта Шекли «Обмен разумов» было сказано:
«Разве дубы-гиганты не перекочевывали по-прежнему каждый год на юг? Разве исполинское красное солнце не плыло по небу в сопровождении темного спутника? Разве у тройных лун не появлялись каждый месяц новые кометы в новолуние» ?
Увы, «Отшельникам Германа» не нашлось места в шествии кочующих мутантов, и, прекратив существование, они парадоксальным образом сумели остаться самими собой в прежнем виде – на том отрезке времени, когда слова No Milk Today и Wild Love крутились на языке восприимчивых школьников, соперничая с лозунгами и цитатами классиков марксизма-ленинизма.
Рано или поздно, человек начинает тосковать по ангелам и демонам своего детства, чьи образы и задачи он, как правило, разрабатывал сам, но на основе стереотипов. В результате получалось нечто вроде опечаток в трафарете. Реконструируя картину прошлого, он пытается их исправить, усугубляя своими мысленными действиями путаницу в настоящем.
Отголоски серьезных тем можно обнаружить в отдельных записях у «Отшельников» ретроспективно – так, замедленный вариант Little Boy Sad окутан флёром хард-роковой готики, и при желании в нем можно расслышать вой монстра-звукоподражателя, доносящийся из бутафорской пещеры.
А My Reservation Been Confirmed , плод усилий рано умершего гитариста «Отшельников» Дерека Ликенби, вообще движется синхронно линии «Бархатной подземки» Лу Рида.
Конечно же, всё это гробокопательские мелочи в духе «икры заморской баклажанной» на фоне избытка земных лакомств, которые предлагает нам щедрая дискография Питера Нуна с его ансамблем. И совсем не обязательно, наслаждаясь тем, что есть, размениваться на пижонские штудии и открытия. Впрочем, наше дело – обратить ваше внимание, а остальное зависит от вас.
There’s a Kind of Hush анализировать не обязательно. А вот сравнить версию Отшельников с вариантом бессмертного Мэтта Монро определенно надо, чтобы понять, какие крепкие вещи сочинял Geoff Stephens. Равно как и любимую Just a Little Bit Better , которую мы иногда осмеливаемся исполнять, следует освоить не только как эталон аранжировки, но и как творческий подвиг Кенни Янга, еще одного «второстепенного» деятеля поп-культуры.
Всё это «песни зарубежных композиторов», но вселенского масштаба. Хочется верить, что кому-то они еще долго будут небезразличны.
Но, чтобы уверовать, сперва надо избавиться от наваждения льдины под ногами и ступить на воду, отмечая, как с каждым успешным шагом тускнеют в памяти образы уносимых ледоходом сиротливых щенят с личиками остановившихся в развитии лилипутов, твоих вчерашних спутников и соседей.
«Отшельники Германа» не сумели завершить карьеру драматично, обошлось без трагедий и скандалов. Возможно поэтому каждая новая встреча с ними гарантирует хорошее настроение под счастливой звездой несбывшихся надежд, в утопическом уютном мире, где «все оказалось на своих местах. Жизнь шла заведенным чередом; отец пас крысиные стада, мать, как всегда, безмятежно несла яйца» .
👉 Бесполезные Ископаемые Графа Хортицы
