Нина Григорьевна выписывалась из больницы через две недели. Ее подлечили, но Степану сказали, что ей нужен покой, иначе ее нервная система может дать сбой, и тогда ее придется поместить в специальную клинику. Степан понимал, но знал, что до тех пор, пока она сама не успокоится, никто ей покой создать не сумеет. Нина была молчаливой и подавленной. За то время, пока она лежала в палате, она рассказала соседкам все о своей жизни, даже то, что сына родила не от мужа – ведь бывает, что чужим незнакомым людям легче рассказать то, чего не скажешь своим или знакомым. Пожаловалась, что не показывают внучку – единственное, что осталось от сына. Правда, не сказала, как отказывалась от нее и сына убеждала отказаться.
Соседки по палате сочувствовали ей по поводу гибели сына, осуждали, что не родила невестка, а вот по поводу внучки молчали. Может быть, не поняли, как оказалось, что мать девочки не подпускает бабушку к ней, а может, как раз поняли, почему так происходит. Только одна женщина, лежавшая после инфаркта, которой не разрешали вставать, тихо сказала:
- Не надо девочку трогать. Раз она выросла, не зная вас, то нужно подождать, когда она станет понимать, почему так происходит.
- А если я не доживу до этого? – пыталась возразить Нина. – Что ж, так и помирать, не рассказавши ей про отца?
- А вам что нужно больше: общаться с ней или рассказать об отце?
- Хочу, чтоб она знала его, а то ведь и отчество отняли.
- Но ведь не рассказали ей про отца при жизни, зачем же о мертвом рассказывать? Надо пожалеть девочку, ведь придется испытать сразу два удара: живет с неродным отцом, а родной умер.
- А кто ж меня пожалеет? – расплакалась Нина, и в это время вошла медсестра, принесшая перед обедом лекарства.
- Это еще что за слезы? Кто вас расстроил? Это никуда не годится – доктор вас лечит, а вы его труд на ветер пускаете. Ну-ка прекратили, я сейчас принесу успокоительное.
Нина вытерла слезы, вздохнула. Действительно, кому нужно ее горе? А успокоиться нужно, а то не выпишет врач, как обещал, через три дня.
Медсестра принесла микстуру, Нина послушно выпила, легла.
...Ольга ехала в троллейбусе, переполненном совершенно. От детского сада, где она работала до дома было всего три остановки, но они приходились на самые загруженные места. Ей не давали покоя слова Нины Григорьевны о том, что та хочет видеть Наташу. А еще забеспокоилась из-за слов матери, которая сказала, что показала фотографию девочки ей. Ольга, конечно, не была суеверной, но, видимо, вековые народные традиции сидят в нас на генном уровне, и она переживала, чтоб не сглазила Нина девочку.
Внимание Ольги привлек громкий разговор двух женщин, стоящих недалеко от нее.
- Так вы встречали ее из роддома?- спрашивала одна.
- А как же! – отвечала другая. – Ребенок-то наш!
- А сын как к этому отнесся?
- Ну как он мог отнестись? Не разрешал, говорил, что этот ребенок ему не нужен, что он ее предупреждал...
- А она, значит, против пошла?
- Да неважно это уже! Что там они накуролесили, это их дело. Будет что-то между ними или нет, а внучечка есть. Ребенок-то не виноват, что его родители дураки!
- А ее родители?
- Я что родители? Такие ж, как мы. Договорились, что будем заботиться о внучке вместе.
Ольга подумала, что скорее всего у тех молодых будет все в порядке, если такие родители у них. И ей тоже повезло: свекровь оказалась женщиной понимающей, Наташу приняла как свою. Ольга переживала, что, когда родился Гриша, она всю любовь отдаст ему, ведь он родной внук. Но ничего такого не произошло, или Ольга не заметила этого.
А как, интересно было бы, если бы они с Ильей поженились? Ольга даже тряхнула головой: не вышло бы ничего, свекровь попрекала бы постоянно, да и Илья - царство ему небесное! – гулял бы, конечно, жизни не было бы. А Николай совсем другой – свекровь говорит, что он весь в отца, такой же верный и порядочный. Ольге хорошо с ним, спокойно, надежно. Иногда даже слишком спокойно... Только бы не послали его в командировку «исполнять интернациональный долг»! Молодые, конечно, рвутся туда, Николай рассказывал, что молодые летчики засыпали командование рапортами с просьбой отправить их в Афганистан.
Троллейбус остановился, пассажиры высыпали из него. Ольга переложила сумку в другую руку – та устала держать полную в троллейбусе, где невозможно было пошевелиться, не то что перекладывать сумки из рук в руки. Неожиданно чьи-то руки подхватили сумку, Ольга не успела отреагировать на это.
- Не пугайтесь! – услышала она голос рядом.
Она оглянулась: молодой лейтенант стоял перед ней.
- Разрешите помочь вам, девушка! Разве можно носить такие тяжелые сумки? Вы далеко живете?
- Столько вопросов сразу! Лейтенант, за помощь, конечно, спасибо, но я справлюсь сама, - твердо сказала Ольга, пытаясь взять сумку у неожиданного помощника. – К тому же мой муж, майор Никитенко, не любит, когда за его женой начинают ухаживать лейтенанты.
- Товарищ майор – ваш муж? – выпрямился лейтенант, не выпуская сумки из рук. – Ну... я все равно помогу вам.
Ольга пожала плечами:
- Хорошо, спасибо!
Они вошли в подъезд, подошли к лифту.
- Спасибо, лейтенант! – улыбаясь, сказала Ольга.
- Меня зовут Алексей, - представился тот.
- Спасибо, Алеша!
- А как вас зовут? – не уходил лейтенант.
- Это совсем неважно! – ответила Ольга и вошла в лифт.