В марте 1760 года помещик Никифор Сипягин передал майору Писемскому трёх крепостных: Степаниду, Мавру и Ульяну. Выручил он совсем немного, три рубля. Во-первых, это были девчонки, даже грамоте не обученные, во-вторых, Сипягину некогда было торговаться. Дела его шли неважно. Любой помещик восемнадцатого века сказал бы, что этот барин продешевил. Других причин для возмущения никто бы не нашел: все это было нормой для 1760 года.
О крепостном праве учёные договориться не могут. Одни считают, что оно началось в правление царя Федора Иоанновича - в 1592 году тот подписал указ о прикреплении крестьян к земле. Другие возлагают вину на государя Алексея Михайловича, на его Уложение от 1649 года. Историк XIX века Николай Рожков (сторонник первой версии) изучал, как попадали крестьяне в бесправное положение: одни оказывались в долгах перед землевладельцем, другие добровольно принимали кабалу, опять же, по финансовым причинам. Ну а в 1675 году Артамон Матвеев убедил царя Алексея разрешить ему «записать» за собой крестьян. Раз можно одному, начали это делать и другие. И уже при царевне Софье крепостных начали продавать. Как мебель, повозки или скот.
«Дворянство ежедневно продавало…семью, лакея, повара, - писал издатель Николай Селивановский, - приобретение было дёшево… Иногда дарили крепостных на именины». Сергей Львович Пушкин, отец поэта, подарил своей крестнице… крепостную Пелагею. Ещё раньше Екатерина Вторая осыпала дарами фаворитов: шесть тысяч душ одному Ванечке Римскому-Корсакову.
Вести торговлю разрешали лишь аристократам, а вот купцы, даже при наличии капиталов, не могли приобретать крестьян. Петр III приказал им рабочую силу только.... нанимать. Чтобы избежать государева гнева, купечество шло на хитрости: могли оформить документы так, словно люди отправлялись в услужение, лет на 20-30, а на самом деле, это была обычная продажа. В бумагах одно, на деле совсем другое. Обычное дело.
При Елизавете Петровне и в первые годы правления Екатерины Второй «живой товар» ценили невысоко. Дворовые шли по 10-15 рублей, их отпрыски почти даром – от 50 копеек. В Чухломском уезде лошадь отдавали за три целковых, а малолетнего крепостного – за рубль двадцать. В 1780-е цена выросла – за мужскую душу просили от 80-ти, и это средняя величина. В Петербурге нельзя было сторговаться меньше чем за сотню.
«У Пантелеймона, против мясных рядов, имеется к продаже крепостная, тридцати лет, и молодая гнедая лошадь», - вот обычное объявление для 1800 года. Иногда добавляли характеристики: «золотые руки», «расторопная и ловкая», «обучена языкам» или «вышивает шелком». Знания хорошо ценились, владение ремеслом – еще больше. Таким крепостным можно было рассчитывать хоть на какие-то улучшения в своей судьбе. Например, обучила барыня дворовых девушек прилично шить, так потом они могли отправиться на службу к модисткам.
Но семьи легко могли разлучить. Если помещик оказывался на грани банкротства, его имущество часто продавали по частям. Сыновей, дочерей и жен крестьянина - в разные дома. Нередко просто забирали дочерей к барину и «под реализацию». Официально такого разрешения не давалось, Екатерина II в 1771 году запретила продавать крепостных с молотка. А потому очень гневалась, узнав, как помещик Хитрово отобрал из своих земель 30 девушек, чтобы пристроить их повыгоднее в Петербурге. И не всегда в горничные. Кстати, упомянутые Степанида, Мавра и Ульяна – тоже имели родителей. «Ивановы дети», - значится в документе. По всей видимости, Никифор Сипягин тоже разлучил чью-то семью.
Красивые крепостные всегда высоко ценились. При случае можно было задорого отдать, или оставить при себе. В 40-е годы XIX века помещик Киевской губернии, Виктор Страшинский, требовал, чтобы в его имение регулярно присылали пригожих крестьянок. У него образовался целый штат фавориток, причём среди них были и замужние женщины. А в землях "арапа Петра Великого" появилось немало смуглых и кучерявых детишек. И об Иване Ивановиче Вульфе его племянник оставил такое свидетельство:
"Женившись очень рано... на хорошенькой девушке... жизнью в Петербурге расстроил свое имение. Оствил он жену и завёл крепостных... с которыми прижил с дюжину детей".
Известную фразу, будто "царь ничего не знал" к это ситуации применить нельзя. Александру I, например, не раз готовили доклады о положении крепостных. С его подачи было предложено заново ввести запрет на торговлю крепостными без земли, и поодиночке. Однако в Государственном совете заседали такие же помещики, которые были невероятно возмущены: как же так? А если лакей обнаружит дурной характер, или попадется на краже? Держать его в доме, вопреки здравому смыслу? Дело закончилось тем, что в газете запретили публиковать объявления о продаже. Но явление-то существовало и дальше!
Одно благое дело Александру, впрочем, сделать удалось – он издал указ о «вольных хлебопашцах». Помещики могли давать вольную своим людям, но свободу после 20 февраля 1803 года получили не более 47 тысяч человек. Например, этой возможностью воспользовался князь Борис Юсупов, Борис Шереметев и граф Фёдор Ростопчин. Но таких были единицы!
В 1833 году все-таки появился закон, запрещавший реализацию крепостных «отдельно от семей», но и тогда помещики неохотно его выполняли. Право распоряжаться людьми так срослось с характером, стало такой обыденностью, что многие просто не могли себе представить иного варианта. Хотя к тому времени уже хорошо были известны имена Дарьи Салтыковой или Льва Измайлова – помещиков, получивших весьма дурную славу за своё обращение с крепостными.
Разбирательство над Салтычихой шло 6 лет, и её признали «виновной без снисхождения». Правда, точное число людей, которые пострадали, установить так и не удалось. 139 – это приблизительна цифра. И хотя процесс был показательным, и возмутил общество, крепостное право просуществовало еще долго. А сама Салтычиха провела в заточении 33 года, до самой смерти в 1801 году.
#наука #xix век #семейные отношения #история россии #императоры
Подписывайтесь на мой канал Ника Марш!
Лайки помогают развитию канала!
