Основным источником наших сведений о Максиме Эфесском являются «Жития мудрецов» Евнапия Сардского, автор которых в юности имел счастье знать Максима и оставил нам его описание: «Сам ещё юноша, он видел Максима уже старцем и слышал его голoc, подобный голосу гомеровских Афины и Аполлона. Даже зрачки его глаз были какими то окрылёнными; у него была седая борода, а во взгляде выражалась необыкновенная живость души. Максим представлялся очень гармоничным и тем, кто его слушал, и тем, кто на него смотрел; того, кто с ним общался, он поражал обоими своими качествами: и быстрым движением глаз, и резвым потоком слов. Никто не осмеливался ему возражать; даже самые искушённые и опытные молчаливо уступали и воспринимали его слова, словно произнесённые с треножника. Столь сладостным было обаяние его уст».
Максим родился около 310 года в знатной семье в городе Эфесе. С ранних лет он проявил склонность к философии, главным учителем которой для него стал Эдесий, преемник божественного Ямвлиха и основатель и глава Пергамской школы неоплатонизма. Уже во время своей жизни в Пергаме ок. 335-350 гг. Максим стал знаменит как чудотворец. Евнапий передаёт историю о том, как он успешно освободил там от любовных чар женщину-философа Сосипатру.
Около 350 года Максим покинул Пергам и вернулся в родной Эфес, где начал преподавать философию. Примерно в это же время двадцатилетний царевич Юлиан, проживший почти всю предыдущую жизнь под домашним арестом, получил от своего двоюродного брата императора Констанция I разрешение на ограниченно свободное передвижение и занятие философией. Отправившись в Пергам, он стал учеником Эдесия, но тот, ввиду своего преклонного возраста, доверил его образование своим ученикам Евсевию Миндскому и Хрисанфию Сардскому. Евсевий являлся сторонником более рационального, плотиновского, варианта неоплатонизма и противником его теургического варианта, сторонником которого был Максим. Евнапий передаёт разговор Евсевия с Юлианом, из которого мы узнаём о чудесах, которые творил теург из Эфеса:
«Максим принадлежит к числу старейших и самых образованных учеников. Благодаря величию своей души и превосходству разума, он отвергает любые логические исследования чудесного и прибегает к какому то похожему на сумасшествие вдохновению. Недавно он созвал нас в храме Гекаты и явил там много свидетельств своего дарования. Когда мы вошли в храм и поклонились богине, Максим произнёс: “Садитесь, мои возлюбленные друзья, смотрите, что будет, и вы увидите, насколько я превосхожу остальных”. После того, как Максим сказал это, и мы сели, он возжёг крупицу ладана и стал читать про себя какой то гимн. Его действия оказались настолько успешными, что статуя богини сперва начала улыбаться, а затем, казалось, и засмеялась. Мы все были испуганы этим зрелищем, но Максим сказал: “Пусть никто из вас не испытывает страха от этого явления, потому что вслед за ним зажгутся светильники, которые богиня несёт в своих руках”. Максим ещё не кончил говорить, когда светильники и в самом деле вспыхнули светом. Из храма мы уходили, восхищённые этим чудотворцем, действовавшим, словно в театре. Но ты не должен доверять любому из подобных явлений, как не доверяю им я, но прежде, очистив разумом душу, рассматривать, насколько оно в действительности велико».
Евнапий желал своим рассказом предостеречь Юлиана от занятий теургией, но произвёл обратное действие: «Когда божественнейший Юлиан это услышал, он произнес: “Что ж, будь здоров и занимайся своими книгами. Мне же ты показал именно то, что я искал”. Сказав так, он пошёл и поцеловал в голову Хрисанфия, а затем отправился в Эфес. Там он сошёлся с Максимом, крепко уцепился за него, словно повис на нём, и непрерывно поглощал его совершенную мудрость. Максим лично наставлял его, а также призвал к себе божественнейшего Хрисанфия, и после этого они вдвоем смогли должным образом удовлетворить огромный интерес этого юноши к данному виду знания» («Жития мудрецов»).
В конце 351 или начале 352 года Юлиан прибыл в Эфес, где не только стал увлечённым учеником Максима, но и был посвящён им в теургические таинства. Посвящение случилось в подземной пещере Гекаты. Об этом событии упоминает Григорий Богослов, называющий Максима «человеком, знающим такие дела»: «Но вот о чём рассказывают весьма многие, и что не чуждо вероятия: сходил он (т.е. Юлиан) в одну из недоступных для народа и страшных пещер…; его сопровождал человек, знающий такие дела... Между прочими видами волхования употребляется у них и тот, чтобы с подземными демонами совещаться о будущем где-нибудь во мраке… Рассказывают ещё о необыкновенных звуках, о зловонии, об огненных явлениях, и не знаю о каких-то призраках и мечтаниях» (Слово 4. Первое обличительное на царя Юлиана).
В 354 году Юлиан был вызван ко двору Констанция I в Медиолан, где находился в заключении около года, после чего получил разрешение отправиться для обучения в Афины. В 355 году он вновь был вызван Констанцием, возведён в достоинство цезаря и отправлен в Галлию для защиты её от варварских вторжений. В 356-359 гг. он нанёс ряд решительных поражений варварам и привёл дела Галлии в порядок. Всё это время Юлиан находился в постоянной переписке с Максимом, остававшимся в Эфесе. В одном из своих писем он называл Максима «самым выдающимся человеком, которого он когда-либо встречал».
В феврале 360 года галльские войска, которым Констанций приказал отправиться на восток для войны с Персией, взбунтовались и в Лютеции (Париже) провозгласили Юлиана императором. Гражданской войны удалось избежать благодаря неожиданной смерти Констанция 3 ноября 361 года. 11 декабря того же года Юлиан как единовластный правитель Римской империи триумфально вступил в Контантинополь. Вслед за этим он немедленно пригласил Максима (а также Хрисанфия Сардского и Приска Феспротийского) прибыть к себе.
Приск тут же отозвался на приглашение, а Максим и Хрисанфий решили сначала узнать волю богов. Оракулы оказались неблагоприятными, поэтому Хрисанфий решительно отказался ехать в Константинополь, в то время как Максим всё-таки отправился к своему ученику, заявив, по словам Евнапия, что «эллины, особенно хорошо воспитанные, не должны отступать перед первыми же трудностями, которые им встречаются на пути, но им следует влиять на божественную природу до тех пор, пока она не склонится на их сторону» («Жития мудрецов»).
Сцену встречи Юлиана и Максима описывает Аммиан Марцеллин: «Однажды, когда он (т.е. Юлиан) разбирал в Сенате дела, ему сообщили, что прибыл из Асии философ Максим. Он выскочил, нарушая приличия, и забылся до такой степени, что быстро побежал далеко от крыльца ему навстречу, поцеловал, почтительно приветствовал его и провёл сам в собрание» (Римская история, XXII.7.3). Аммиан осуждает поступок Юлиана как не подобающий императору, в то время как более прозорливый Ливаний (Речи, XVIII.155) сравнивает его с поведением «одержимого» (μανικός) Херефона при встрече с Сократом, вернувшимся из Потидеи (Хармид, 153b). С этого момента Максим неотлучно оставался при императоре до самой его смерти.
По замыслу Юлиана, неоплатоники должны были составить костяк задуманной им эллинской Церкви. Сам он стал её официальным главой в качестве верховного первосвященника (μέγιστος ἀρχιερέυς) и пророка Аполлона Дидимского, а Максима провозгласил своим духовным отцом (καθηγεμών). Ученик Максима Феодор по его совету был назначен первосвященником Асии, а друзья Максима Хрисанфий Сардский и его жена Мелита – превосвященниками Лидии.
Летом 362 года Максим последовал за Юлианом в Антиохию, а в марте следующего года выступил вместе с ним в поход на Персию. Поход оказался неудачным – римское войско дошло до персидской столицы Ктесифона, но не смогло её взять. Ввиду нехватки продовольствия было принято решение возвращаться. Отступающие римские отряды подвергались постоянным нападениям со стороны персов. Во время одного из таких нападений Юлиан, бросившийся без панциря на выручку своим солдатам, был смертельно ранен в бок копьём.
Усилия врачей оказались тщетными. 26 июня 363 года Юлиан умер. Максим до конца оставался со своим учеником, как об этом рассказывает Аммиан Марцеллин: «Все присутствовавшие плакали, а Юлиан властным голосом порицал их даже в такой час, говоря им, что не достойно оплакивать государя, приобщённого уже к небу и звёздам. Тогда все умолкли, лишь сам он глубокомысленно рассуждал с философами Максимом и Приском о высоких свойствах духа человеческого. Но вдруг шире раскрылась рана на его пробитом боку, от усилившегося кровотечения он впал в забытье, а в самую полночь потребовал холодной воды и, утолив жажду, легко расстался с жизнью» (Римская история, XXV.3.22-23).
Смерть Юлиана в точности совпала с оракулом Аполлона, который он получил при выступлении в персидский поход: «Но когда, потрясая мечом, ты покоришь род персов вплоть до Селевкии, тогда, мчась сквозь грозовые движения космических сфер, огненная колесница вознесёт тебя на Олимп; освобождённый от жалких страданий людей, ты достигнешь наследственных покоев небесного света, из которых ниспал в тело смертного мужа» (Евнапий. История, фр. 27).
Новым императором армия избрала Иовиана, который, хотя и был по вероисповеданию христианином, с почтением относился к Максиму и другим неоплатоникам. Их положение изменилось, когда спустя несколько месяцев Иовиан скончался, и императором стал Валентиниан I, назначивший правителем востока своего младшего брата Валента. В 364 году Максим был обвинён своими врагами в том, что при помощи колдовства вызвал болезнь императоров, но смог это обвинение опровергнуть. Тем не менее спустя год он был вновь обвинён, на этот раз в незаконном обогащении, и признан виновным. Ему была присуждена огромная пеня, для сбора которой он был отправлен в Эфес. Поскольку для выплаты полной суммы у Максима не было средств, его подвергли пыткам.
Положение спасло назначение новым проконсулом Асии Клеарха, который являлся приверженцем эллинской религии. Благодаря ему Максим был освобождён, получил обратно часть своего имущества и вернулся в Константинополь, где вновь занялся философией. Однако здесь его поджидала новая беда.
В 371 году в среде константинопольской знати созрел заговор против Валента. Заговорщики получили оракул, смысл которого был им непонятен. Для разъяснения его они обратились к Максиму как к наиболее сведущему в божественных делах человеку. Максим истолковал оракул так: «После всеобщего и разнообразного истребления людей, в котором мы станем жертвами, император умрёт необычным образом и не удостоится ни погребения, ни надгробия».
Действительно, вскоре заковор был раскрыт, и его многочисленные участники подверглись жестоким казням. Максима тоже арестовали и доставили в Антиохию, где в это время находился император Валент. О состоявшемся там суде рассказывает Аммиан Марцеллин: «Некоторое время спустя был привлечён к ответственности знаменитый философ Максим, человек с великим именем в науке, из весьма содержательных лекций которого почерпнул свою ученость император Юлиан. Ему поставили в вину то, что он слышал о вышеуказанном предсказании. Он признал, что знал, но считал для себя обязательным молчать об этом и сам предсказал, что вопрошавшие оракул будут казнены. Его доставили на родину в Эфес и там отрубили голову» (Римская история, XXIX.1.42).
Казнь Максима совершил новый проконсул Асии Фест. Вскоре, однако, его самого постигло возмездие, местом которого, как повествует Евнапий, стал храм Немезид: «Когда Фест вошёл и обратился к присутствовавшим там, на него снизошло видение, и когда он говорил о нём, на лице его были слезы. Видение же было вот какое: Максим набросил ему на шею петлю и потащил его в Аид, чтобы предстать на суд перед Плутоном. Присутствовавшие в храме содрогались от ужаса и рыдали, когда слышали рассказ о всей жизни этого человека. Затем они заставили его обратиться к богиням с молитвой. Фест послушался их и стал молиться. Но когда он вышел из храма, то поскользнулся на обоих ногах и упал на спину, не издав при этом ни звука. Феста отнесли домой, где он тотчас умер, и это сочли лучшим из дел Провидения» («Жития мудрецов»).
Казнь заговорщиков и Максима исполнила первую часть оракула. Спустя несколько лет настал черёд исполниться и второй его части, касавшейся императора. 9 августа 378 года Валент погиб в сражении против готов у Адрианополя. Его тело не было найдено и погребено. Псы Гекаты утащили нечестивого тирана в Аид.
Разгром римской армии под Адрианополем запустил череду катастроф, закончившуюся гибелью Римской империи.
См. тж.: https://ridero.ru/books/kon_koleso_i_kolesnica/
