Сложно понять поступки Хюррем Султан во время второго итальянского похода. Война не была неожиданной, Шах Хубан тоже уже успела везде наплевать. Киднепинг, покушения, подставы были на каждом жизенном повороте.
Разумеется, падишах тоже хорош – уехал воевать и забыл жене денег оставить, не в первый раз, между прочим. Ситуация не очень приличная – Хюррем должна содержать на собственные средства гарем мужа.
О рабынях отдельный разговор. Девицы имели наглость требовать какое-то жалование. То ли дефицит рабынь наблюдался, то ли у Хюррем был сливочный характер, но она эту музыку спускала на тормозах.
И на этой неровной почве супруга падишаха взяла да бухнула всю наличность на благотворительные цели. Опрометчивый поступок во время войны. Видимо о подушке безопасности султанша имела смутное представление.
Разумеется, коварная Шах Султан, хихикая и потирая руки, воспользовалась ситуацией и предложила помощь. И что уж так было кобениться? Взяла бы деньги золовки и раздала алчным рабыням, пусть подавятся.
Хюррем предпочла занять сначала у ростовщицы, после кражи зачем-то опять турнула Шах Хубан и заняла у венецианки. Вся в долгах, как в репьях, зато с гордо поднятой головой. Выгнала родственницу, которая уже начала деньги раздавать. Удар по престижу, аха. А подставиться так глупо – не удар ни разу ни по чему.
Пусть бы себе Шах Султан платила. И какая разница, что подумали о Хюррем какие-то рабыни? Не их дело чесать извилины и мыслительный процесс тренировать.
Хюррем вместо того, чтобы куафюры с вавилонами на голове устраивать и посылать в зеркало флюиды любви Сулейману, озаботилась новой проблемой - как бы поместье продать. Смутно представляю, как можно продать незаметно недвижимость, числящуюся в фонде Османов.
Во дворце все доходы и расходы учитывались, все было прозрачно. Ни в какие оффшоры поместье не перегонишь. Тем более, что был перед глазами печальный опыт Хатидже с оптовой закупкой драгметаллов и неликвида.
Дело дошло до очередной подставы. На этот раз Хюррем инкриминировали не убийство, а сотрудничество с вражеской державой. И опять можно было отбрехаться, мол, в паспорте займодатель был обозначен туркменкой.
Хюррем решилась на экс, что и было сделано довольно деликатным образом. Ни тебе окровавленных трупов, ни изнасилованной Гюльфем хатун.
Товарищи из спецназа вежливо остановили пони с дилижансом и попросили всего лишь бумажку. Даже кошелек не взяли, хотя лучше было бы тряхануть путешественниц по полной программе.
Приехала бы Шах Султан в оборванном платье, а еще лучше вместе с Гюльфем пешком дошкандыбали бы. Ни платья, ни денег, ни документов – поди разбери, кто и зачем напал. Явно не Хюррем. По крайней мере, это было недоказуемо.
Пострадала Хюррем Султан из-за собственной деликатности. Пришлось остаться в очередной ссылке.
Реакция Сулеймана на это дело была не совсем адекватной. Вспылил, с кем не бывает. Но потом-то можно было вернуть супругу, тем более, что Афифе пришла просить за госпожу. Но падишаха в очередной раз сильно раскорячило: «Пусть скажет спасибо, что не казнил!» И это о преданной женщине, которая все осознала и покаялась.
За отобранную у элитной султанши бумаженцию казнить родную жену – это слишком. Только маме Мустафы можно избивать наложниц, ее даже сослать нельзя - мальчик страдать будет.
То, что пятеро детей не знают, что с их матерью, вполне себе нормально. Инвалид Джихангир ищет мамашу, плачет и хочет, чтобы не чужая тетка погремушкой трясла. Папа Сулейман делает огромные глаза и удивляется этому. Действительно, могли бы уже и привыкнуть к тому, что их маму зовут Хюррем.
Вся картина маслом оставляет впечатление о том, что Сулейману в очередной раз потребовался повод для временного развода. Хюррем должна помучиться в разлуке, пострадать, написать десяток писем, лучше в стихах и со следами слез. Это очень освежает чувства. Повелитель любил разнообразие в любовном меню.
