Зима 1941 года.
Длинными зимними вечерами, дети любили слушать сказки про домовых, леших, колдунов и прочие диковинные вещи. Бабушка же охотно делилась с детворой «сказками», вспоминая и проживая всё заново.
- Бабуль, я смелый, - тычет себя в грудь семилетний Саша, - И на кладбище ходил один не боялся.
- Когда это ты один ходил? Осенью что ли? Ещё тепло было? - задирается Веня, - Мы же вместе были. Не ты один смелый, мы тоже.
Осенью дети пошли в школу. Книг нет. Вот и бегали на кладбище читать на могилах.
- Баба Настя, а расскажите нам вашу сказку, - перебил их Никита и хитро прищурился, - Длинную и страшную, а?
- Да. Да, да. Страшную, - тараторит Веня, скривив угрожающую рожицу, - Страшную-ю-ю…
Все хохочут. Настасья Михайловна тревожно смотрит в окно и бормочет:
- Что-то Любушки сегодня долго нет. Уж пора бы вернуться с работы, - хмурится и потирает натруженные руки.
- Никита, а что пишет вам отец то? - неожиданно спрашивает женщина, - Нам что-то от Николая писем нет давно, ещё с лета. Охо-хо воюют.
- Нам тоже батя не пишет, и мамка болеет, - загрустил Веня, шмыгнув носом, - Тётка выхаживает, но мамка совсем не встаёт…
- Не-а, - мотнул головой Никита и сник, - И от брата тоже нет ничего.
- Бабуль, а? – окликает её внук, - расскажешь?
- А… - оборачивается растерянно женщина, - Сказку то? Конечно. Укладывайтесь пока.
Прикрыла салфеткой на столе ужин для снохи. Глянула на ребятишек, подошла. Улыбается и ласково каждого треплет по голове. Мальчики оживились.
- Будет вам сегодня сказка про лешего, - прищурившись, спрашивает, - хотите?
- Хотим, - кивают дети.
И сказка началась.
В гостях у лешего
Поздняя осень 1939 года. Утро. Снега ещё нет, но ночью подстыло. Трава потемнела и пожухла, словно ошпарена кипятком.
Анна одевается в лес за хворостом и дровами. Мать Екатерина Андроновна ворчит на дочь:
- Ну, чего ты, Анюшка, удумала? – машет руками и сердито хмурится, - Приедет Симушка, и заготовит дров. А то, поди, дровами и занимается. Нам на сегодня истопить печь небось хватит. Ну, уехал по делам в райцентр, так сама знаешь, сколько дел у председателя колхоза.
- Да, знаю я, мама, знаю, - отмахивается женщина, - Ты лучше Васятку днём накорми, да проследи, чтобы Симка со двора не ходил. Загрузи его работой, чтобы не слонялся зря. Большой уже совсем мужик. Пусть скотину кормит и тебе помогает, а я быстро обернусь.
Серафим – это старший девятилетний сын Скрябиных. В свои 28 лет Анна имеет крепкое здоровье и упрямый характер. Сказала, что пойдёт за дровами и всё. Точка.
- Ладно, ступай, - машет женщина платком на дочь и крестит, - Санки! Санки то возьми, хоть не на себе тащить то будешь. Верёвка там, в сарае на стене висит.
***
Вечер того же дня.
Спотыкаясь о кочки и сухие ветки, бежит по лесу молодая женщина. Анна запыхалась, тяжело дышит. Не заметила, что потеряла, зацепившийся где-то за ветки платок. Лицо исцарапано, волосы растрёпаны. Несколько раз падает, больно расшибая о стылую землю локти и колени. Соскакивает, и напугано озираясь, снова бежит. Бежит изо всех сил.
Между деревьями показался просвет. За лесом колхозные поля и деревня. Её деревня.
Останавливается, опираясь о молодую сосну, напряжённо дышит. Села.
Нет сил стоять. Отдышалась. Только теперь отдохнув и немного успокоившись, приводит себя в порядок. Стряхивает грязь и хвою с юбки и фуфайки. Замечает отсутствие платка, чертыхается. Шатаясь идёт.
***
Полдень того же дня.
Анна долго бродила по лесу, наслаждаясь тишиной и хвойной свежестью. Собирает толстые сухие ветки на земле и аккуратно укладывает их в санки, заматывая верёвкой. Сделала несколько кругов и вышла на опушку. Место показалось незнакомым.
«Странно», думает женщина, «Сколько хожу в лес, а этих мест что-то не помню. Заблудилась что ли?»
Снова удаляется в лес и снова выходит на эту же опушку. «Да, что за чертовщина, какая? Я же ушла от сюда…» Идёт к молодому березняку. «Наверно спутала направление. Вот за этими берёзками и будет дорога через лес домой».
Берёзы ровные, красивые и женщина прикасается рукой к дереву. Остановилась. Чувствует запах дыма. Обрадовалась. Где-то недалеко топиться печь. Рада, что, наконец, вышла к жилью и бросилась бегом. Бежит быстро, как только это возможно с тяжёлыми санками дров.
Огромная поляна. Перед ней хутор: большой дом с надворными постройками, но совершенно без изгороди. Удивилась: «Кто может жить так далеко в лесу без собак, без забора от дикого зверя. Странно».
Оставляет дрова у входа. Поднимается на высокое крыльцо, входит в сени, а затем в избу. Обычная изба, только без икон. Посреди огромной комнаты стоит большой накрытый обедом стол. За столом спиной к ней сидит, положив голову на руки, здоровенный, с лохматой чёрной гривой мужик. Он спит.
«Чудно!» думает женщина, «Чего это он среди дня спит, да ещё на столе? Пьяный что ли?»
Поздоровалась, никто не отозвался.
Осторожно проходит ближе. По другую сторону стола на лавке сидят дети. Худенькая, русоволосая, большеглазая девочка лет двенадцати и рядом мальчик лет трёх, как её сынишка Васенька. Тоже русый, как девочка. «Наверное, брат с сестрой» подумала женщина. Малыш аппетитно жуёт оладьи и пьёт молоко, девочка сидит, опустив голову.
Анна набралась смелости и без приглашения уселась за стол рядом с девочкой. Очень уж она проголодалась, а тут такие разносолы: оладьи и сметана, жареное мясо, запеченная картошка. Из дальнего чугунка пахнет кашей. В крынке парное молоко с пенкой. Около мужика стоит мутная двухлитровая бутыль первача.
«Хорошо живут», позавидовала женщина и расстегнула ворот. В доме натоплено, даже жарко для неё, пришедшей с улицы. Сняла платок и фуфайку. Положила рядом на лавку.
- А чего это отец то ваш днём спит? – спросила, усмехаясь, и усаживаясь по удобнее, - Да ещё на столе, как нехристь?
- А он нам не отец вовсе, - с тихой грустью ответила девочка, не глядя на гостью, - Мы проклятые, ни кому не нужные сироты.
Анна поперхнулась и внимательно оглядела детей.
- У нас нет мамы, а мачеха и отец нас не любят, - спокойно пролепетал мальчик, - Мы им не нужны…
Женщина с недоверием посмотрела на детей и потянулась к зажаристой лепёшке. Обмакнула её в сметану и направила в рот, но…
Удар в локоть вышиб добычу, и лепёшка шлёпнулась на пол.
- Ты, что такое творишь? – закричала женщина на девочку, - Ты зачем продукты кидаешь? Ишь ты, сиротка, а чего ж ведёшь себя бессовестно?
Женщина замахнулась, чтобы дать подзатыльник наглой девчонке, но осеклась…
- Не ешьте тётенька, не надо! – тихо умоляет девочка, подняв на неё глаза полные слёз, - Здесь останетесь… Как все…
- Чего? – скривилась в усмешке Анна, - Жалко, что ли продуктов? Так тут на целую свадьбу хватит…
С боку подошла молодая женщина и поставила на стол огромный чугунок с кипящими ещё щами. Анна от неожиданности вздрогнула. Из бульона аппетитно торчала косточка с жирным мясом. Гостья проглотила слюну и поздоровалась. Хозяйка молча ушла.
«Как я её не заметила? За печкой видать хлопотала, что ли?» удивляется. Берёт ложку.
Зачерпывает полную ложку и направляет в рот, придерживая другой рукой, чтобы не накапать.
Девочка с силой бьёт ей по рукам и ложка вылетает, облив подол юбки.
- Ты, ошалела что ли? – стряхивает остатки супа, - Ты кто такая? Почему так ведёшь себя?
- Я - Наташа, - ласково улыбается сиротка, - Это мой братишка Стёпа. А вас, как звать?
Анна растерялась, хлопает глазами. Замялась.
- Ну, Анной меня зовут, - успокоившись, знакомится, - Ты объясни толком, почему есть не даёшь?
- Вы не сердитесь на меня, тётя Анна, - вздыхает девочка, и слёзы катятся по её щекам, - Это не простой дом. Это дом самого хозяина леса. Все кто поест этой пищи, тот навсегда здесь останется…
Анна скривила лицо, расплылась в насмешливой улыбке, давая понять, что не верит.
- Вы перекрестите еду и сами гляньте, что будет, - мотает Наташа подбородком, - Кто съел, хоть кусочек – стал или его слугой или пищей.
Женщина усмехнулась, но напряглась от неожиданного признания.
Анна послушалась и перекрестила еду. Что же она видит! Всюду на столе лежали шишки, камешки, листья. Вместо румяных лепёшек, оказались сухие осиновые листья. Вместо аппетитно пахнувших щей - вонючая, болотная жижа, а вместо мяса - сухая коряга. В крынке с кашей ползают черви. Женщину затошнило, и она зажала рот рукой.
- А он чего ж ест? – подтрунивает женщина, показывая на мальчика, - Или ему можно?
Из глаз девочки брызнули слёзы и ручьём потекли по щекам. Аня испугалась, что обидела её и кинулась утешать:
- Да, ладно. Ладно, шучу я, - гладит её по спине, - Ну ест и пусть ест на здоровье.
- Нет! Не ладно, - подняла зареванное лицо, - Не уберегла я братишку. Нас когда сюда принесли два месяца тому назад, то у меня с собой только и был всего один ломоть хлеба. Я его отщипывала и давала брату по кусочку. Но…
- Так вы не заблудились, как я? – поражается Анна, - Как вы здесь оказались? Кто-то привёз?
- Не привёз, а принёс, - шмыгает носом Наташа и делится своей историей.
Двумя месяцами ранее.
Дети Стёпа и Наташа уже два года жили без матери, только с отцом. Но, недавно он женился. Теперь их жизнь изменилась навсегда. Дети мешают. При отце мачеха - заботливая и добрая, а без него злая и беспощадная. Однажды дождавшись отъезда мужа в город по делам, она решила от них окончательно избавиться.
Позвала детей и велела идти навестить больную родственницу в дальнюю деревню за лесом. Путь не близкий. Мачеха уговорила Наташу проведать хворую родню, и дети ушли. В след им мачеха читала проклятия и заговоры, чтобы дети заблудились и пропали в лесу.
***
Наташа ведёт брата, взяв за руку, по ржаному полю.
За лесом ещё поля, а затем деревня, где живёт родня мачехи. Видит людей - идёт уборка урожая. Колосья виснут под тяжестью зерна. Далеко впереди колхозники жнут и вяжут в снопы.
Неожиданно справа от них показался незнакомый мужик. Он быстро направляется прямо к ним. «Может мешаем или думает, что поле топчем», гадает девочка, «Но мы идём по скошенному».
Мужик в одно мгновение оказался рядом. Не успела девочка раскрыть рот, чтобы поздороваться и спросить, как случилось невероятное.
Он сорвал с детей крестики и бросил прямо под ноги. Схватил их одной рукой себе под мышку и быстро пошёл прочь . С каждым его шагом дети поднимаются над землёй всё выше и выше. Ноги мужика идут по земле, а он сам увеличивался и увеличивался. Он идёт с такой скоростью, что они не успевают разглядеть направление. Поля давно закончились. Их несут над лесом.
Ветки деревьев больно царапают босые ноги. Вот уже, они на уровне макушек деревьев. Поднимаются всё выше и выше. Девочка глянула вниз, страшно. Её братишка без сознания. «Пропали» только и успела она подумать.
Очнулись оба в избушке. Женщина подвела их к столу, и молча пододвинула тарелки с кашей. Дети сели за стол.
- Не ешьте, как мы станете, - плачет чей-то голос сбоку, - Превратитесь в животных и вас съедят.
Наташа обернулась, у стены на полу сидят привязанные верёвкой кролики. Да не простые, а с человеческими лицами.
- Не веришь мне, посмотри в хлев, - плачет кролик, - там сейчас привязаны быки. Это из города мужики приехали в лес охотиться. Не столько охотились, сколько пили да ругались в лесу. Вот он принял облик человека и пригласил их к себе переночевать, самогонки выпить. Мужики, ясное дело согласились. Пришли, а он их потчует и приговаривает «Ешьте, ешьте. Я опосля тоже хорошо поем». Городские, видать, ни в бога, ни в чёрта не верят, и крестов не носят, вот их так легко и заманил к себе хозяин леса.
Наташа тихонько вышла из-за стола, взяла брата за руку и прокралась в хлев. Там стоят на привязи тройка вороных коней и четыре быка. Один бык с рыжим чубом обернулся к детям. Мальчик вскрикнул. Тело бычье, а лицо ещё человеческое.
Вернулись в комнату.
- Что нам делать? - испуганно спрашивает девочка, - Помогите! Как убежать отсюда?
- Не ешьте ничего, - шёпотом делится секретом кролик, - Колдовство будет бессильно, если ничего не есть. И ещё: если о вас дома будут молиться, то вас вернут или позволят уйти! – дети вздыхают, - А если, никто не будет вас искать и молиться, то вы здесь останетесь навсегда. Будете или служить хозяину, как они, – показал на женщину, что хлопочет у печи и мужика за окном на улице, - Или вас съедят, как нас. Нас шесть братьев было. Остались только мы двое. На столе лежит зажаренный наш старший брат.
***
- Я кормила брата хлебом, пили только дождевую воду, - вздыхает печально Наташа, - Но однажды ночью, он подошёл к столу и съел лепёшку.
Гладит братишку по голове.
- Очень уж мы оголодали, - продолжает, - Заметила не сразу, да и что поделаешь… уже поздно.
Задрала рубашонку мальчика и показала, мотнув головой.
Анна ожидала увидеть босые детские ноги, но…
Ниже колен в белой волнистой шерсти красовались козлиные ножки с маленькими копытами.
- Вот, - снова горько плачет, - Не уследила, не уберегла братика…
Мальчик спрыгнул на пол и бойко застучал по полу копытцами, как молодой козлик.
У Анны закружилась голова, и она едва не свалилась с лавки. «Бежать, надо бежать отсюда» судорожно твердит себе, пытаясь унять дрожь в коленях.
- Мы поначалу, пытались бежать, но у хозяина везде слуги, - тычет на мужика за окном, - Он нас догнал и бил. И потом нас же прокляли, так хозяин сказал. А это значит, мы принадлежим ему по праву. Может вам тётенька удастся бежать. Надо только, когда вон тот работник будет скотину кормить. Он там подолгу возится. И ещё! Успейте до того, как солнце сядет. Хозяин днём спит, а с заходом солнца проснётся, совсем беда будет…
Анна мотает головой в знак согласия. Её трясёт, как в лихорадке.
- А ты со мной или… - качает головой, заикаясь, - Да, я по… по… поняла… поздно…
- Я брата не брошу. Останусь с ним, - улыбается сквозь слёзы, - Я теперь тоже есть начну, и останемся мы на вечной службе.
В дом вошёл мужик, что возился под окнами, собирая сено. Его козлиные ноги цокают копытом по широким половицам, сзади в разные стороны машет огромный бычий хвост. Он мельком глянул на Анну, жутким взглядом, налитых кровью глаз. А на его косматой голове виднелись маленькие рожки.
Стало страшно и тошно. Она опустила голову и зажмурилась.
- Одна просьба у меня к вам тётенька, - жалобно молит девочка и своей просьбой приводит в чувства Анну, - Обещайте, если сбежите отсюда…
- Какая? – перебила она девочку. Не хочет верить в плохое, и не даёт себе сомневаться в успехе, - Говори, какая?
- Передайте нашему отцу, всё, что видели здесь. И расскажите про мачеху, что нас прокляла, - опять плачет, оглядываясь на брата, - И что мы теперь слуги лешего навечно.
- Хорошо, но… - пожимает плечами, - А если не поверит? Я и сама себе сейчас не верю. Мыслимо ли дело в наше время такое? У нас большевики и попам и всем сельчанам агитацию проводили, дескать, нет ни Бога ни чёрта. И это всё пережитки прошлого. А теперь не знаю, что и думать…
- Если он вам не поверит, - снимает с пальца колечко и подаёт, - Вот! Отдадите ему это кольцо. Он сам его делал, и подарил мне, когда ещё мама жива была. Он его узнает.
Дальше девочка рассказала из какой они деревни, и как найти их дом. Анна завернула кольцо в тряпицу и сунула в карман фуфайки.
***
Полдень в доме Скрябиных.
Анна просыпается и озирается по сторонам.
- Проснулась, – радостно приветствует мать, - Ты почитай сутки спала. Напугала то нас, напугала, доченька. Горячка у тебя приключилась. Простыла что ли? Всё кричала, ворочалась. Я ведь, сразу почуяла неладное, когда ты к ужину задержалась. Всё молилась о тебе… чтобы не заплутала и вернулась скорее.
- Мама, как я рада,- потягивается, - Мне такие кошмары снились. Или не снились?
Встала, оделась, поела. Выслушала последние новости в деревне и дома. Собралась заниматься хозяйством.
- Ладно, пойду, - бодро встаёт и улыбается матери, - Корову доить пора. Васе молочка парного принесу. Он любит.
Одевает фуфайку. Хлопает по карману, достаёт свёрток. Встряхивает. Из платка на пол падает кольцо.
- Ох, - женщина садится, как подкошенная, - Не сон видать.
Поднимает кольцо и крепко сжимает в кулаке.
- Наташа, девочка, - слёзы отчаянья текут по её щекам, - Дети, дети…