Незадолго до Нового года Государственный Музей Владимира Высоцкого опубликовал запись встречи с однокурсницей Владимира Семеновича. Актриса театра и кино, театра Современник, МХТ им.Горького, и руководитель «Товарищества Артистов МХАТ» Марина Михайловна Добровольская рассказала о невероятной студенческой жизни на курсе Павла Массальского. О первой части встречи я уже писала раньше. Сегодня смотрим и слушаем вторую часть записи, в которой речь идет о курсовых и дипломных спектаклях, о сокурсниках, а переплетается рассказ о студенчестве с рассказом о первых песнях Высоцкого и о А. Д. Синявском, который эти песни очень любил.
Приведу частичную расшифровку этой встречи:
Вопрос: Абрам Белкин* сказал так: «Высоцкий – это настоящий поэт, только вы этого не понимаете». Вы в то время действительно не понимали, что Высоцкий будет великим поэтом?
*Абрам Александрович Белкин (1907—1970) — литературовед, преподаватель в МИФЛИ, МГУ и школе-студии МХАТ, до прихода Синявского преподавал литературу курсу П. Массальского.
М. Добровольская: Нет, конечно, мы этого не понимали. У нас было много талантов. Конечно, мы не понимали, что он великий поэт. Но, кстати, то, что он гений, первый раз я услышала от Епифанцева. Когда Володя уже начал потихоньку писать свои песни, вот, сначала это были такие пародии на блатные песни, шутливые. Вот «Понял я, что в милиции делала Моя с первого взгляда любовь» там.
Потом, была такая песня (напевает): «Это был воскресный день, и я не лазил по карманам, В воскресенье отдыхать – вот мой девиз! Вдруг свисток, меня хватают, обзывают хулиганом, А один узнал, кричит: «Рецидивист!». Вот эта вот песенка.
Потом появилась «Татуировка», потрясающая песня, где «моя, верней, твоя татуировка много лучше и красившее, чем его» - там выколол образ на груди.
И вот он уже начал писать песни. И какая-то песня была, я не знаю, где она и какая она, может быть, вы даже знаете – там есть такое, что человек едет в тюремном вагоне в лагерь, уже после суда, уже всё – ему дали семь лет. Он пишет, что «предо мной… нет, или десять?… десять лет синевы». И вот тут, когда это услышал Жора Епифанцев, он сказал: «Ты гений! Человек, который может написать про отсидку «десять лет синевы» - это гений!» Я помню, как это сказал Жора.
Но я очень хорошо знаю, что самые первые, вот эти шутливые - под блатные – песни Володя приносил Андрею Донатовичу Синявскому. Дело в том, что Андрей Донатыч побывал на нашем экзамене второго курса. Когда он начал преподавать у нас литературу начала 20 века, Серебряный век он преподавал. Ой, сколько он нам открыл! <...> Он весь наш курс осенью 1958 года пригласил к себе. У них была такая квартирка, наверху там родители Машины, а внизу в подвале, в этом же подъезде, была маленькая комнатка, которая досталась то ли от няни, то ли от кого-то Маше. И вот это была их квартирка маленькая. Комнатка там, кухонька какая-то была в подвале этого подъезда. И вот там мы встречались потом уже, ну как бы избранные, те, которые приходили к нему. И вот туда Володя приносил песни. Мы там часто сидели до поздней ночи, мы пешком возвращались (не было транспорта), потому что пели. И Андрей Донатыч с Машей пели сами нескладухи нам какие-то такие, и блатные песни, и про Марсель, я помню, как они "удивительный Марсель" пели вдвоем. <...> И вот Андрей Донатыч невероятно серьезно и с большим уважением относился к самым первым песням Володи. И он записывал их на магнитофон. Когда его арестовали, Володю вызывали из-за того, что там были его песни, и даже <нрзб>* какие-то. А Жора Епифанцев приносил туда свои литературные первые инсценировки и произведения. И он (Синявский) всегда говорил, что это очень высокого класса… - «Не стесняйтесь этого, это народное, вы приближаетесь к народной поэзии, это неотъемлемая часть народного творчества, это как бы арестантская поэзия».
*помимо песен, у Синявского были записаны устные рассказы Высоцкого.
Тем не менее, записи, сделанные дома у А.Синявского и М.Розановой, знатоки датируют аж 1963 годом:
Напомню, годы учебы в Школе-студии МХАТ - 1956-1960. Это очень интересный момент с датировкой песен. Ведь традиционно считается, что первая песня (а ею считают "Татуировку") была написана в 1961 году. Все остальные, соответственно, еще позже. Но ведь не одна Марина Владимировна, но и многие другие сокурсники Высоцкого вспоминают о том, что песни эти Высоцкий исполнял им еще в период учебы в Школе-студии. В 2013 году к этим нестыковкам пытался привлечь внимание Яков Корман, опубликовав работу "К проблеме датировки ранних песен В.Высоцкого", но понимания в среде высоцковедов не нашел. Правда, по новейшим данным, подвижки в датировках все же происходят:
октябрь-ноябрь 1963 года: то ли 15 декабря 1963 года, то ли октябрь 1961 года. Москва /Хлебный переулок, д. 9/ тонваген во дворе дома у Андрея Донатовича Синявского и Марии Васильевны Розановой. По воспоминаниям Л.В. Абрамовой под окном дома А. Синявского и М. Розановой одно время стоял тонваген. ВГИКовские студенты снимали учебный фильм о русской старине, богатейшем собрании предметов, которое находилось у них на квартире. Тогда же, по просьбе хозяев, был записан В. Высоцкий. Ранее эта фонограмма считалась сделанной А. Синявским. Датировка условная. Длительность записи: 31 минута.
Ну и специально для эстетов, кривящих лицо при упоминании ранних песен Высоцкого. Две цитаты.
20 февраля 1980 г., г. Жуковский, Физико-технический институт, ответ на записку:
Значит, почему я так много пишу о тюрьмах и заключённых? < Смех в зале> Вы, э... значит, вы… ну вы неверно поставили вопрос, писал, скажем, я продолжаю писать, не могу вам сказать, что я так полностью это, бросил эту тему. Но я вам могу сказать очень просто: так как, в общем, мы дети военных лет, выросли мы, в общем, во дворах, в основном, все, то, конечно, эта тема не могла мимо нас пройти. И в тот период была тоска, вероятно, было такое нагромождение эстрадной песни, которая у всех навязла в ушах, что требовалось что-то другое, человеческая интонация. Значит, почему я писал? Это нельзя сказать, что это о тюрьмах, заключённых и так далее. Знаете, почему? Потому что, вероятно, какое-то... для меня в тот период наиболее понятный был вид страдания вот такого рода. Человек, который лишён свободы и лишён своих близких и друзей. Вот, возможно, из-за этого я так много об этом писал. И не жалею об этом, потому что все эти песни мне помогли в поисках формы, в отработке простоты, в нормальной человеческой разговорной интонации, в поисках её что ли, хотя бы так. Вот. А разве не стоит? Вы считаете, что совсем не надо об этом и писать, а?
В 1979 году в парижском эмигрантском журнале «Синтаксис» было опубликовано эссе А.Д. Синявского под названием «Отечество. Блатная песня». Приведу несколько цитат из этой примечательной работы:
«Посмотрите: тут всё есть. И наша исконная, волком воющая грусть-тоска — вперемешку с диким весельем, с традиционным же русским разгулом… И наш природный максимализм в запросах и попытках достичь недостижимого. Бродяжничество. Страсть к переменам. Риск и жажда риска… Вечная судьба-доля, которую не объедешь. Жертва, искупление. <…> Блатная песня тем и замечательна, что содержит слепок души народа (а не только физиономии вора), и в этом качестве, во множестве образцов, может претендовать на звание национальной русской песни…»
Подробнее об этом феномене в работе М. Лурье "Блатная песня: почему ее знают все" (Как в ХХ веке песни преступного мира стали важным пластом русской культуры)
Неудивительно, что и Владимир Высоцкий обращался к этому популярному жанру. Впрочем, среди его ранних песен нет по-настоящему блатных. Есть несколько городских романсов, есть несколько шуточных и не очень пародий на "воровские страдания". А в основном весь этот цикл - талантливая стилизация под "блатные" песни.
Спасибо, что прочитали. Если вам понравилась статья, познакомьтесь с другими материалами канала: Каталог статей "Стихии Высоцкого" . Лайки, подписка и комментарии тоже лишними не будут. Дзен требует активности подписчиков. C'est la vie.
